Рой Медведев - Советский Союз. Последние годы жизни. Конец советской империи
Еще в июле 1991 г. никто из нас не предвидел столь драматического развития событий. В самом конце июля и в первой декаде августа в Кремле состоялось несколько заседаний Верховного Совета СССР. Затем мы получили отпуск до конца сентября, и я, первый раз в жизни, смог отправиться на отдых в один из лучших санаториев в Кисловодск. Здесь же отдыхали и лечились еще около 20 народных депутатов СССР. Утром 19 августа, узнав о создании ГКЧП, мы все собрались в холле санатория, чтобы обменяться мнениями. В тот же день из аппарата Верховного Совета нам сообщили, что нам не следует самостоятельно возвращаться в Москву или давать какие-либо интервью для печати.
Такую же просьбу мне, как члену ЦК КПСС, передали и из аппарата ЦК КПСС. В Москву вызвали лишь члена Президиума Верховного Совета СССР народного депутата Николая Пивоварова. Еще утром 25 августа мы узнавали о событиях в Москве из телевизионных передач, однако вечером этого же дня мы вернулись в столицу.
Чрезвычайная сессия Верховного Совета СССР открылась 26 августа 1991 г. Ее открывал не Анатолий Лукьянов, который, как нам сообщили, ушел в отставку, а Рафик Нишанов, председатель Совета Национальностей. А. Лукьянов сидел в зале среди других депутатов. Многие из нас испытывали чувства недоумения и растерянности, но многие депутаты были настроены весьма воинственно и даже агрессивно, и не по отношению к уже арестованным членам ГКЧП, а по отношению ко всей КПСС. В работе сессии участвовали секретари ЦК КПСС Валентин Фалин и Александр Дзасохов. Несколько раз появился в зале заседаний и Михаил Горбачев. Но его короткие выступления не содержали никакой новой информации или предложений. Заседания шли без ясной повестки дня. Было много советских и иностранных корреспондентов, но большая часть вопросов сводилась к одному: «Сохранится ли Советский Союз?» На первом же заседании была создана большая Комиссия по расследованию причин и обстоятельств государственного переворота, которую возглавил недавний оппонент М. Горбачева Александр Оболенский, инженер из Мурманской области. Была создана и Комиссия по расследованию деятельности КПСС. Ее возглавил Валентин Татарчук, директор целлюлозно-бумажного комбината из Пермской области. В повестку дня был внесен вопрос о лишении А.И. Лукьянова депутатской неприкосновенности. Вокруг недавнего Председателя Верховного Совета СССР возникла атмосфера отчуждения.
Много позднее народный депутат СССР и украинский поэт Борис Олейник, находившийся в Москве с 20 августа, писал: «Если бы он (Лукьянов) сразу же созвал Верховный Совет (на что, возможно, и рассчитывали участники ГКЧП), то большинство под вольтовой дугой – «Отечество в опасности» – могло проголосовать за введение чрезвычайного положения»[265]. Народный депутат Сергей Белозерцев, преподаватель из Карелии, говорил об этом с еще большей уверенностью: «Я совершенно убежден: если бы депутаты собрались 19 августа, они тут же дали бы добро на чрезвычайное положение»[266]. Мои собственные наблюдения и беседы с депутатами не позволяют полностью согласиться с такими утверждениями. Да, подавляющее большинство народных депутатов СССР поддержали бы введение в стране чрезвычайного положения, если бы к ним с таким предложением обратился президент Горбачев. Но если бы к нам обратился только Лукьянов или Янаев и мы не знали бы при этом ни положения, ни мнения Горбачева, то предложение о поддержке ГКЧП вряд ли встретило одобрение большинства Верховного Совета. Первый вопрос, который возникал перед нами 19 – 20 августа: «Где Горбачев? Что он делает и что думает?» Однако 26 августа и положение дел в стране, и настроения депутатов были уже иными. Хотя деятельность КПСС была приостановлена, а аппарат ЦК КПСС просто разогнан, никто не мог помешать работе фракции КПСС в Верховном Совете. Народные депутаты разделились на фракции только год назад – осенью 1990 г., и во фракцию КПСС вошло тогда более 700 депутатов. Я также вошел в начале 1991 г. во фракцию КПСС. Деятельность Компартии была уже приостановлена, Михаил Горбачев сложил с себя полномочия генсека, но фракцию КПСС в парламенте никто не распускал, и мне казалось, что она могла бы временно взять на себя функции ЦК КПСС – до решения судьбы КПСС. Однако моего предложения никто не поддержал. К тому же на собрание фракции пришло лишь около 40 депутатов. Поздно вечером 26 августа я поднялся на четвертый этаж к А. Лукьянову. В приемной его кабинета, где всегда раньше толпились люди, сейчас не было никого, кроме личного секретаря. Лукьянов был спокоен и относительно бодр, но казался обреченным. «Меня скоро арестуют», – сказал он. Я пытался возражать, но он, видимо, лучше понимал общую ситуацию и свое ближайшее будущее. Анатолий Иванович дал мне прочесть свои заметки о событиях 19 – 22 августа, которые он вел даже не по дням, а по часам и минутам. «Это вам важно как историку», – сказал Лукьянов. 27 августа утром Верховный Совет продолжил свою работу. Заседание началось с вопроса о Лукьянове. Верховный Совет большинством голосов при тайном голосовании лишил Лукьянова депутатской неприкосновенности. Лукьянов покинул заседание и вскоре был арестован. Затем Верховный Совет принял решение приостановить деятельность КПСС на всей территории Союза. Это решение не было выполнено только на территории Узбекистана. Насколько помню, я был одним из немногих, кто выступил на сессии против этого решения в целом. По регламенту Верховного Совета любой депутат мог взять слово по мотивам голосования. Я чувствовал поддержку значительной части депутатов, но люди были дезориентированы и подавлены. Я возражал также против подчинения аппарата союзных министерств Российской Федерации. Верховный Совет принял решение созвать в Москве внеочередной, Пятый съезд народных депутатов СССР и определил повестку дня и регламент этого съезда.
Внеочередной, Пятый съезд народных депутатов, оказавшийся последним в его недолгой истории, открылся в Кремлевском дворце съездов в 10 часов утра 2 сентября 1991 г. Председательствовал на первом заседании Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР Иван Лаптев, но было очевидно, что он выполняет только технические функции. Никто не вспомнил о подготовленной ранее для съезда повестке дня. Работа большой комиссии, готовившей этот съезд, игнорировалась. Первым выступил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев и зачитал связанное с событиями 19 – 21 августа заявление Президента СССР и высших руководителей десяти республик, выработанное ночью и утром 2 сентября. Назарбаев предложил съезду новую повестку дня и новый, «рабочий» президиум съезда в составе Президента СССР и высших представителей республик. После этого был объявлен перерыв до 14 часов. На дневном заседании съезда место председателя занял Михаил Горбачев. Для участия в работе съезда прибыло около 1900 народных депутатов, но в первых голосованиях принимали участие 1780 депутатов. Они представляли 12 республик Союза. Главным вопросом, который мы должны были решить, было принятие закона СССР «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период». Согласно этому закону, Кабинет министров СССР заменялся неким Межреспубликанским экономическим комитетом (МЭК). Президиум Верховного Совета СССР ликвидировался, а сам Верховный Совет СССР предлагалось реорганизовать. Из высшего органа законодательной власти он превращался в аморфный совещательный орган с неопределенным составом и статусом. В новый Совет Союза и в новый Совет Республик должны были войти не только 150 – 200 народных депутатов СССР, но и народные депутаты из парламентов союзных республик, которые будут делегированы для работы в Москву. Пост Президента СССР сохранялся, и его должен был по-прежнему занимать Михаил Горбачев. Но его полномочия ослаблялись созданием Государственного Совета СССР, в который должны были войти главные лица десяти союзных республик. Горбачев был только председателем этого Совета и имел в нем один голос. Статья 4 нового закона гласила: «Признать нецелесообразность проведения очередных съездов народных депутатов СССР. Подтвердить сохранение статуса народных депутатов СССР за всеми избранными депутатами на весь срок, на который они были избраны».
Дискуссия началась довольно беспорядочно, многим народным депутатам не давали слова. Было много вопросов, на которые ни один из президентов, сидевших в президиуме, не мог дать вразумительного ответа.
На утреннем заседании съезда 3 сентября выступил Б.Н. Ельцин, который не только сидел в президиуме этого форума, но и очень активно участвовал в его работе и в работе всех главных комиссий съезда. С отчетом об экономическом положении в стране выступил Иван Силаев, которому в эти дни был подчинен не только Совет Министров РСФСР, но и аппарат Совета Министров СССР. Выступления депутатов тщательно дозировались. Не получил слова лидер фракции «Союз» полковник Виктор Алкснис, хотя он представлял несколько сотен народных депутатов. Президент Туркмении С. Ниязов выступил в поддержку М. Горбачева. Но депутат А. Оболенский резко критиковал Горбачева, заявив даже о правомерности обсуждения вопроса о смещении его с поста главы государства. От фракции КПСС слово было предоставлено мне. Хотя Компартия СССР была в эти дни скорее мертва, чем жива, фракция КПСС собиралась и 2, и 3 сентября, и в ее работе принимали участие около 20 членов ЦК КПСС. Поднявшись на трибуну, я высказался против предложенного съезду Закона об органах государственной власти и управления в «переходный период». «Наша страна, – сказал я, – давно и серьезно больна. С 1985 г. были использованы многие способы лечения, но мы так неосмотрительно и быстро меняли рецепты этого лечения, что положение страны и жизнь всех ее народов продолжали и продолжают ухудшаться. Сменили мы эти методы и в 1991 г., начав новый виток лечения страны и общества теперь уже методом шоковой терапии, от которого ранее зарекались». Я назвал шоком для страны не только провалившийся путч, но и фактическое запрещение КПСС, отставку Горбачева с поста ее генсека, а также конфискацию имущества и средств КПСС. «Шоком стало для нас и вчерашнее утреннее заседание съезда, когда были нарушены как нормы регламента съезда, так и Конституция СССР. Как-то странно видеть из зала и со стороны, как сидящие в президиуме высшие представители исполнительной власти не отчитываются перед съездом, который вместе с Верховным Советом является высшим органом власти в стране, а отчитывают и наставляют законодателей». Я считал неправильным и неразумным проводить поспешное изменение как функций, так и названия и структуры высших органов власти в СССР. Я также считал неправильным устранение КПСС с политической арены в нашей стране. «Хотим мы или не хотим, – говорилось в моем выступлении, – но не только формы власти определяют жизнь демократического государства. Главное для демократического государства – это существование гражданского общества, состоящего из разных организаций, движений и партий и цивилизованной борьбы между ними. Поэтому насколько незаконным и преступным был у нас в стране тоталитарный режим, уничтожающий не только политически, но и физически все другие политические течения и партии (в том числе и политические течения внутри самой правящей партии), настолько незаконным и произвольным является нынешняя попытка фактического устранения Коммунистической партии, приостановка ее деятельности, лишение ее всех материальных средств. Не буду читать лекцию о разнице между руководством партии и рядовой партийной массой. Может, для партии будет и полезной та встряска, которую она получила, но КПСС не может исчезнуть с политической арены. Пусть демократы преодолеют разобщенность, которая у них существует, и создадут сильную демократическую партию или две. Но дайте возможность и коммунистам работать спокойно, не выходя за пределы закона и Конституции...»[267].
![Сергей Кремлев - Великий и оболганный Советский Союз [22 антимифа о Советской цивилизации]](/uploads/posts/books/183989/183989.jpg)
