Юрий Мухин - НЕ наша Russia. Как вернуть Россию?
В истории России был такой случай. Когда в середине XIX в. возникла партия революционеров-народовольцев, она стала «ходить в народ», пытаясь поднять крестьян на бунт против существующей власти. Крестьяне агитаторов слушали доброжелательно, пока речь шла о местной власти, о губернаторе — эти чиновники назначались и смещались царем, поэтому в их смещении как таковом не было ничего нового. Но как только агитатор заговаривал о свержении царя, агитатора тут же вязали и сдавали властям.
И вот один народоволец догадался написать фальшивую прокламацию (якобы от царя) с призывом к крестьянам освободить его (царя) от пленивших его аристократов. Немедленно в районе распространения этой прокламации вспыхнул такой бунт, что его с трудом удалось локализовать и подавить. Почему? В понимании народа, у царя было право менять государственное устройство. А вот у революционеров народ такого права не видел, какие бы золотые горы они народу ни обещали.
Научное основание
И вот пришел Маркс и резко изменил ситуацию в пользу революционеров. Маркс и его адепты объявили о создании некой «научной», т. е. истинной, теории о том, что изменение государственного устройства и, следовательно, власти происходит вне воли людей, а как бы сами собой и так неотвратимо, что можно ускорить либо задержать, но невозможно предотвратить. И что это объективный закон природы — закон общественного развития.
Что в теории Маркса было самым главным для революционеров?
Идет прогресс в развитии техники и технологии: сначала люди ковыряли землю палкой, потом мотыгой, потом земля вспахивалась плугом, который тащили лошади или волы, затем плуг стал тащить трактор. И вот в зависимости от этого прогресса меняются отношения между владельцами средств производства (в данном примере — земли) и теми, кто на этих средствах работает. Когда землю обрабатывали мотыгой, рабочих держали в рабстве, забирая у них все; когда стали пахать на лошадях, рабочих держали в крепостной зависимости, отбирая у них часть заработанного; когда техника еще усовершенствовалась, рабочих освободили из крепостной зависимости, но стали отбирать у них прибавочную стоимость; а когда техника совсем разовьется, то рабочие (подчеркну: рабочие, пролетариат — те, кто не имеют в собственности средств производства) свергнут угнетателей. После этого все средства производства будут общими, паразитов, эксплуатирующих рабочих, не будет и возникнет общество, в котором люди будут братьями, а название этому обществу — коммунизм.
Подчеркну: по Марксу, меняют производственные отношения те классы, которым они становятся невыгодны, меняют революционным путем — путем насильственного свержения власти, охраняющей старые отношения.
Еще один хорошо известный нюанс марксизма: победить коммунизм должен сразу во всех странах, достигших наибольшего прогресса в развитии производительных сил, на то время — в Англии, Германии, Франции, в США. В формальной логике этому условию не откажешь: в одной стране коммунисты победить не могут, поскольку враждебное окружение других стран их уничтожит или сомнет.
Есть еще условие, о котором известно очень мало и которого сегодня марксисты стесняются. Маркс разделил людей на передовые народы и недочеловеков, как впоследствии это сделал Гитлер; к недочеловекам отнес славян (за исключением поляков) и китайцев. По Марксу, эти народы в силу своих (надо думать, генетических) качеств являются природными реакционерами и контрреволюционерами, посему эти народы не имеют право на существование. Логики в этом нет, и ничем, кроме врожденного расизма, это требование Маркса не объяснишь.
И наконец, Маркс оформил свою теорию с истинно немецкой тщательностью в пухлые, многословные тома, написанные наукообразным жаргоном. Только взглянешь на эти тома — и сразу видно, что это что-то очень-очень умное — истинно научное.
Для революционеров была важна мысль, что как бы капиталист ни цеплялся за власть, а коммунизм все равно придет, никуда не денется. А все, кто мешают его приходу, — это враги, пытающиеся ради своей выгоды затормозить не что попало, а саму историю. Соответственно революционеры вправе к этим врагам применять любые средства, поскольку сами они приближают счастье всего человечества. Революционеры получили у Маркса сознание своей правоты. Каждый, кто не разделял их мнение, был не просто врагом трудящихся, а еще и малообразованным тупицей, неспособным понять величие истинно научных идей, изложенных Марксом.
Таким образом, Маркс поменял власть и революционеров ролями: если раньше власть смотрела на революционеров как на презренных бунтовщиков против существующей власти, то теперь революционеры смотрели на власть как на презренных бунтовщиков против прогресса истории и человечества. И раньше, и сегодня имеется масса революционеров разного толка, но только марксисты имеют столь мощную «научную» базу, в которую свято верят, даже не вдумываясь и не читая Маркса.
Современник и очевидец коммунистов, победивших в России, английский писатель Герберт Уэллс так описал ситуацию: «Но Маркс для марксистов — лишь знамя и символ веры, и мы сейчас имеем дело не с Марксом, а с марксистами. Мало кто из них прочитал весь “Капитал”. Марксисты — такие же люди, как и все, и должен признаться, что по своей натуре и жизненному опыту я расположен питать к ним самую теплую симпатию. Они считают Маркса своим пророком, потому что знают, что Маркс писал о классовой войне, непримиримой войне эксплуатируемых против эксплуататоров, что он предсказал торжество эксплуатируемых, всемирную диктатуру вождей освобожденных рабочих (диктатуру пролетариата) и венчающий ее коммунистический золотой век. Во всем мире это учение и пророчество с исключительной силой захватывает молодых людей, в особенности энергичных и впечатлительных, которые не смогли получить достаточного образования, не имеют средств и обречены нашей экономической системой на безнадежное наемное рабство. Они испытывают на себе социальную несправедливость, тупое бездушие и безмерную грубость нашего строя, они сознают, что их унижают и приносят в жертву, и поэтому стремятся разрушить этот строй и освободиться от его тисков. Не нужно никакой подрывной пропаганды, чтобы взбунтовать их; пороки общественного строя, который лишает их образования и превращает в рабов, сами порождают коммунистическое движение всюду, где растут заводы и фабрики».
Ладно, о пользе Маркса достаточно, теперь о его теории.
Немного о науке
Я часто наталкиваюсь на обиду марксистов: почему люди не поступают так, как их обязал поступать Маркс своими законами? Почему пролетариат СССР не поднимается на пролетарскую р-р-революцию? Почему капиталисты, вместо того чтобы увеличить производительные силы, отбросили их в докапиталистическую эпоху? Подспудно звучит, что и пролетариат у нас не правильный, превратившийся в мелкую буржуазию на своих дачных 6 сотках, и капиталисты неправильные, а правильные только объективные законы, придуманные Марксом.
Мои наблюдения показывают, что ученые марксисты не представляют себе понятие «объективный закон» и полагают, что фиаско марксизма определено тем, что во главе СССР стояли немарксисты. Но понятие «объективный закон» означает, что если «законы» Маркса имеют хоть какое-то отношение к истине, то могло не быть ни Маркса, ни марксистов, а в СССР обязан был быть коммунизм, правда, после того как коммунизм наступил бы в Англии, Германии, США. Как могло не быть Архимеда, но тело, погруженное в жидкость, все равно теряло бы в весе столько, сколько весит вытесненная им жидкость.
У любой общественной теории есть тысячи особенностей, о которых можно спорить, но среди этих особенностей есть принципиальные моменты, без истинности которых изучение остальных особенностей теории становиться бессмысленным.
Как-то одна писательница упросила Б. Шоу прочитать ее роман, Шоу его вернул с отрицательной рецензией. Однако писательница упрекнула Шоу в том, что он роман не читал, так как она в середине романа склеила несколько страниц, и они оказались нерасклеенными. На что Шоу ей ответил, что для того чтобы убедиться, что яйцо тухлое, его не требуется есть все целиком.
Я долго верил в истинность марксизма по указанным выше причинам, но потом «понюхал» принципиальный момент теории и понял, что эта теория неверна. И я оставался бы на этой мягкой точке зрения — «не верна», если бы марксисты в дискуссиях раз за разом не заставляли меня это Марксово яйцо пробовать и пробовать со всех концов, что в конечном итоге и привело меня к выводу, что марксизм — это не научная, и не теория — это околонаучный бред. И те, кто называет марксизм религией, имеют на то все основания.
Предупрежу критиков: я даю определения ряду понятий, но даю их не для того, чтобы их занесли в Википедию, а для того, чтобы раскрыть тему. Нравятся вам определения Википедии — ищите того, кто раскрывает эту тему с помощью определений Википедии.
