Иосиф Сталин - Том 18
Царизм оказался изолированным и тихо и спокойно помер.
Эти четыре силы Февральской революции, шедшие вместе, имели разные цели. Либеральная буржуазия и союзный капитал хотели маленькой революции для большой войны. Но масса рабочих и крестьян шла не для этого на революцию. У них были другие цели: 1) покончить с войной и 2) побороть помещиков и буржуазию.
Вот основы противоречия революции.
Кризис [3–4 мая] 20–21 апреля был первым проявлением этих противоречий. Милюков делает попытку империализм пассивный превратить в империализм активный. В результате массового движения получилось коалиционное правительство. Принцип коалиции, как показал опыт, — самое лучшее средство в руках буржуазии для того, чтобы одурманить массы и вести их дальше за собою. С момента образования коалиционного правительства началась мобилизация контрреволюции сверху и снизу. Между тем война продолжается, экономическая разруха растет, революция продолжается, получая все более социалистический характер. Революция врывается в сферу производства — ставится вопрос о контроле. Революция врывается в сельскохозяйственную сферу — ставится вопрос не только о конфискации земли, но и о конфискации инвентаря, живого и мертвого. Поскольку большевики являлись глашатаями пролетарской революции, они верно определили ее характер. Те, которые предлагали ограничиться закреплением революционных завоеваний, были не революционерами. Путь соглашательства, избранный меньшевиками и эсерами, был обречен на бессилие. Не было никакой силы, не было никакой возможности остановить революцию на полпути. Таким образом, тот факт, что у нас революция; развивалась и шла вперед, толкал нас на путь необходимости перешагнуть через революцию буржуазную к революции социалистической.
Некоторые товарищи говорили, что так как у нас капитализм слабо развит, то утопично ставить вопрос о социалистической революции. Они были бы правы, если бы не было войны, если бы не было разрухи, не были расшатаны основы народного хозяйства. Но эти вопросы о вмешательстве в хозяйственную сферу ставятся во всех государствах, как необходимые вопросы. В Германии этот вопрос поставлен и обошелся без прямого и активного участия масс. Другое дело — у нас в России. У нас разруха приняла более грозные размеры. С другой стороны, такой свободы, как у нас, нигде не бывало в условиях войны. Затем громадная организованность рабочих: у нас, например, в Питере 66% организованных металлистов. Наконец, нигде у пролетариата не было таких широких организаций, как Советы Р. и С. Д. Все это исключало возможность невмешательства рабочих масс в хозяйственную жизнь. В этом реальная основа постановки вопроса о социалистической революции у нас в России. Поскольку рабочие вмешиваются активно в процесс организации контроля, обмена, поскольку у нас ставится практически вопрос о социалистической революции. И поэтому товарищи, возражающие против этого пункта, неправы.
Поскольку революция шагнула так далеко вперед, она не могла не возбудить бдительности контрреволюционеров, она должна была родить контрреволюцию. Это — первый фактор мобилизации контрреволюции.
Второй фактор — авантюра, начатая политикой наступления на фронте, и целый ряд прорывов фронта, лишивших власть всякого престижа и окрыливших контрреволюцию, которая повела атаку на эту власть. Ходят слухи, что у нас началась полоса провокации в широком масштабе. Делегаты с фронта считают, что и наступление, и отступление, — словом, все, что произошло на фронте, подготовлено для того, чтобы обесчестить революцию и свалить «революционное» министерство. Я не знаю, верны они или нет, но замечательно, что [15] 2 июля из правительства ушли кадеты. [16] 3-го начинаются июльские события, а [17] 4-го получаются известия о прорыве фронта. Говорить, что кадеты вышли из-за решения по вопросу об Украине, нельзя: кадеты заявляли о необходимости разрешить украинский вопрос. Есть и второй факт, говорящий за то, что действительно началась полоса провокации: я говорю о перестрелке на Украине. В связи с этими фактами товарищам должно быть ясно, что прорыв фронта был одним из фактов, долженствовавших провалить идею революции в глазах широких мелкобуржуазных масс.
Есть еще третий фактор, усиливший контрреволюционные силы в России: это союзный капитал. Если союзный капитал, видя, что царизм идет на сепаратный мир, изменил правительству Николая, то ему никто не мешает порвать с нынешним правительством, если оно окажется неспособным сохранить «единый» фронт. Милюков сказал в одном из заседаний, что Россия расценивается на международном рынке, как поставщик людей, и получает за это деньги. И если выяснилось, что новая власть, в лице Временного правительства, неспособна поддержать единого фронта наступления на Германию, то не стоит и субсидировать такое правительство. А без денег, без кредита правительство должно было провалиться. В этом секрет того, что кадеты в эпоху кризиса возымели громадную силу. Керенский же и все министры оказались куклами в руках кадетов. В чем сила кадетов? В том, что их поддерживал союзный капитал.
Перед Россией стояло два пути:
либо прекращается война, разрываются все финансовые связи с империализмом, революция двигается дальше, расшатываются основы буржуазного мира, и начинается эра рабочей революции;
либо другой путь, путь продолжения войны, продолжение наступления, подчинение всем приказаниям союзного капитала и кадетов, — и тогда полная финансовая зависимость от союзного капитала (в Таврическом дворце были определенные слухи, что Америка даст 8 миллиардов, даст средства восстановить хозяйство) и торжество контрреволюции.
Третьего пути быть не может, третьего не дано.
Попытка эсеров и меньшевиков выдать выступление [16–17] 3–4 июля, выступление рабочих, которым невтерпеж стало переносить политику капитала, за вооруженный мятеж — просто смешна. Если говорить о виновниках, то надо иметь в виду объективные условия: 1) развитие революции в социалистическую, 2) прорыв фронта, показавший мелкой буржуазии негодность коалиционного правительства, и 3) союзный капитал, не желающий субсидировать революцию. В ряду этих сил выступление рабочих — маленькая точка, которую и не заметишь. Единственным виновником выступления является то, что контрреволюция обнаглела. Меньшевики и эсеры стали бить налево, в большевиков, обнажив тем самым революционный фронт и отдав себя и нас в плен контрреволюционерам. [16] 3 июля мы предлагали единство революционного фронта против контрреволюции. Наш лозунг: «Вся власть Советам» и значит — создать единый революционный фронт. Но они, боясь оторваться от буржуазии, повернулись к нам спиной, что разбило революционный фронт в угоду контрреволюционерам. Если говорить о виновниках контрреволюции, то виновниками являются эсеры и меньшевики, предатели революции. Если спросить, в чем сила кадетов, которые, сидя в кабинетах, издавали свои директивы для Ц.И.К., где они черпали свою силу, то ответ может быть один: в союзном капитале, в том, что Россия нуждается в деньгах, нуждается во внутреннем займе, которого не дает буржуазия, или обеспеченном внешнем займе, которого не дает союзный капитал, потому что ему не нравится политика коалиционного правительства. Контрреволюционная буржуазия, союзный капитал и верхи командного состава — вот три опоры контрреволюции. Наше несчастье в том, что Россия — страна мелкобуржуазная, идущая за эсерами и меньшевиками, входящими в соглашение с кадетами, и до того момента, пока крестьянство не разочаруется в идее соглашательства верхов с низами, мы будем страдать, и революция будет проваливаться.
Но подземные силы революции не дремлют: поскольку война продолжается, поскольку продолжается разруха, никакие репрессии, никакие казни, никакие московские совещанияне спасут правительство от новых взрывов. Крестьянство не получит земли, рабочий не получит контроля над производством, солдат будет возвращен в прежнее рабство. Делегаты с фронта передают, что у солдат зреет мысль кровавой расправы, и, поскольку контрреволюция будет торжествовать, постольку новые взрывы и новые битвы абсолютно неизбежны. И если контрреволюционерам удастся продержаться месяц-другой, то только потому, что принцип коалиции не изжит.
Что такое Временное правительство? Это — кукла, это — жалкая ширма, за которой стоят кадеты, военная клика и союзный капитал — три опоры контрреволюции. Если бы «социалистические» министры не были в правительстве, быть может, контрреволюционеры были бы уже свергнуты. Но характерная черта момента в том, что контрреволюционные мероприятия проводятся руками «социалистов». Только создав такую ширму, контрреволюция может еще просуществовать месяц-другой. Но поскольку развиваются силы революции, взрывы будут, и настанет момент, когда рабочие поднимут и сплотят вокруг себя бедные слои крестьянства, поднимут знамя рабочей революции и откроют эру социалистической революции на Западе. (Читает резолюцию.)
