Александр Шабалов - Одиннадцатый удар товарища Сталина
До какой же низости может опуститься человек! Да, не пророк. Порок!
Своей гулаговской «туфтой» он заменил в сознании советских людей пусть не простой, но прекрасный и созидательный период жизни нашей страны. Но разве можно историю великой Державы писать лишь по томам уголовных дел, видеть ее глазами лагерных шестерок?!
А где же был Стаханов Алексей,
Ангелина, Изотов и Бусыгин,
И миллионы по России всей —
Великие, веселые, простые?
А кто же строил город Комсомольск,
Магнитку, Уралмаш? Кто сеял в поле?
Шел впереди в рядах испанских войск?
Кто покорял тогда пески и полюс?
Кто вкладывал тогда душевный жар
В широкую страну мою родную?
И как же создал лишь один Гайдар
Тимуровскую армию такую?
И отчего же был энтузиазм
И чкаловские авиаполеты,
И творческий порыв единый масс,
Дерзания идей, открытий взлеты…
В школьный учебник включены рекомендации Солженицына для человека, пожелавшего «жить не по лжи».
«С этого дня он: — впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни одной фразы, искривляющей, по его мнению, правду…»
Как раз во время написания этого Исаич наперегонки с Роем Медведевым за премию в 5 тысяч «баксов» бросился доказывать, что автор «Тихого Дона» не Шолохов^
«живописно, скульптурно, фотографически… не изобразит ни одного искажения истины, которое различает…»[20]
Выяснилось, что многие «жалостливые зековские» фотографии Исаич фабриковал уже после отсидки.
Еще один факт бесстыдства. Тутуже не выдержали работники Госархива:
«Если подсчитать количество арестованных по статье 58ж, то получишь, что в исправительно-трудовых лагерях побывало около двух миллионов человек. Два миллиона — много это или мало? Конечно же, много, но кому-то это кажется мало, и они доводят цифру до 110 миллионов».
(Для справки: Геббельс, утверждающий, что, чем невероятнее ложь, тем быстрее в нее поверят, смог «осилить» лишь 14 млн. репрессированных.) Работники Госархива высмеяли фразу Исаича:
«Я не дерзну писать историю Архипелага. Мне не довелось читать документов».
«Приезжайте в Москву. Эти документы ждут вас», — с сарказмом пригласили они «живущего не по лжи». Архивы Гулага открыты![21]
Но недосуг ему теперь этим заниматься. Еще недавно он писал:
«Нет на свете нации более презренной, более покинутой, более чуждой и ненужной, чем русская». Еще недавно он вымаливал у ЦРУ Нобелевскую премию: «Мне эту премию надо. Как ступень в позиции, в битве! И чем быстрее получу, тем тверже стану, тем крепче ударю!»
Время ударов по «чуждой и ненужной» нации прошло: Союз лежит в развалинах, по рекомендации Исаича «отпущены» Прибалтика и Средняя Азия, по всей стране кровь, беженцы… Теперь Россию надо обустраивать для новых хозяев. А те знают, что лучший наркоз, чтобы «презренная нация» при этом не взбунтовалась, — антикоммунизм.
Солженицын хорошо выполняет эту работу. Бывшему сексоту не привыкать работать на «хозяина».
СТАЛИН И ХРУЩЕВ
Как оценивается руководитель страны?
Видимо, по тому. что сделал для страны, какой ее оставил.
Большевикам страна досталась, битая во всех последних войнах, без Аляски, с царскими долгами после Гришки Распутина… Кстати, не они скинули царя — первьм терпение лопнуло у кадетов. Об авторитете власти можно было судить даже по тому, что в России был запрещен показ агитационного ролика о награждении Николая II георгиевским крестом. Не было случая, чтобы во время сеанса кто-нибудь под издевательский хохот не объявлял: «Николай с Георгием, а царицка с Григорием». Это вспоминает сам В.Н.Коковцев! (После убийства Столыпина он совмещал должности министра финансов и председателя СМ).
А какую страну оставил Сталин? Оснащенную атомным оружием, без долгов, в политическом, военном и экономическом отношении совершенно независимую! Успехи были столь грандиозны, что иных слов, чем «русское чудо», не находилось! Что стоила одна уверенность в завтрашнем дне! Мы ее оценили, лишь… потеряв.
Начало нашему развалу положили хрущевские реформы, густо замешанные на ненависти к Сталину. Его внук Е.Я. Джугашвили это объясняет так:
«У Хрущева от первого брака был сын Леонид. Одним из его развлечений была стрельба по бутылке, стоящей на голове человека. Кстати, этим увлекались и некоторые немецкие офицеры. Только подопытным материалом у них были военнопленные. В одном из таких упражнений Леонид вместо бутылки попал в голову своему товарищу и убил его. Об этом стало известно Сталину. Хрущев, как член Военного совета одного из фронтов, Первый секретарь ЦК КП(б) Украины, начал спасать сына от наказания. На встрече с Хрущевым Сталин спросил его: «Вы ходатайствуете о своем сыне как член Политбюро или как отец?» — «Как отец», — ответил Хрущев. Тогда Сталин задал ему вопрос: «А Вы думали о том отце, сына которого убил Ваш сын? Что он скажет?»
Война диктовала законы военного времени, и они бьпи законом для всех. Леонид из офицеров был разжалован в рядовые и направлен в штрафной батальон. Вскоре попал в плен. Немцы, узнав, что среди пленных сын члена Политбюро, стали использовать его для агитации в прифронтовой полосе: выступая по радио, он агитировал советских солдат и офицеров сдаваться в плен.
Дело приняло политический характер. Сталин дал указание начальнику Центрального штаба партизанского движения П.К. Пономаренко выкрасть сына Хрущева у немцев. Когда Сталину доложили, что Леонид доставлен в расположение одного из партизанских отрядов, и попросили самолет для отправки его в Москву, то Сталин ответил: «Не надо рисковать еще одним офицером, судите Леонида Хрущева на месте». Сын Хрущева бьл расстрелян как изменник Родины.
Хрущев после смерти Сталина тщательно скрывал этот факт, и даже бьш пущен слух, что летчик Леонид Хрущев погиб смертью храбрых в бою с несколькими немецкими истребителями. У нас умеют распускать слухи. Сам Хрущев, будучи членом Военного совета Юго-Западного направления, то есть армий, сражающихся под Харьковом, в критический момент, когда немцы окружили наши войска, бросил фронт и бежал в Москву. Ему грозило попасть под суд Военного трибунала. От наказания его спас Молотов. Ну и в одном из послевоенных выступлений Сталин назвал Хрущева придурком. Может быть, все это вылилось потом, после смерти Сталина, в открытую ненависть к Сталину, и Хрущев стал насаждать ее в народе. Хрущев бьл мстительный человек…»
Вот когда Хрущев свою мстительность перенес в большую политику, это и стало «вредно для страны, для советских людей».
Конечно, это немного упрощенный подход. Скорее всего, неискушенного в большой политике Хрущева просто «вели», используя его личные слабости, западные спецслужбы, обставляя нужными людьми. Их потом назовут агентами влияния…
Мы не будем смеяться над программой построения через 20 лет коммунизма. Это была реальная программа. В 1971 году Госпланом СССР была издана книга, содержащая доказательства, что к 1980 году действительно мы могли жить при коммунизме, если бы сохранились… сталинские темпы!
Народа это поверил еще и потому, что до того времени все, что говорила партия, выполнялось неукоснительно! Вот по ней-то и нанес Хрущев свой первый удар, исключив из партийной программы следующие положения:
«В napтии не может быть двух дисциплин — одна для руководителей, другая для рядовых… Быть правдивым и честным перед партией, не допускать сокрытий и искажений правды. Неправдивость коммуниста перед партией и обман партии являются тягчайшим злом и несовместимы с пребыванием в рядах партии… На любом посту коммунист обязан подбирать кадры по признакам политических и деловых качеств. Не допускается подбор кадров по признакам родства и кумовства, землячества, личной преданности. Нарушение этих норм: подбор работников по признакам приятельских отношений, личной преданности, землячества и родства — несовместимы с пребыванием в рядах партии».
Без этих положений партия аджубеев, горбачевых, ельциных превратилась в организацию, которой действительно можно было пугать маленьких детей.
Из Конституции СССР Хрущев изымает 131 статью:
«Каждый гражданин обязан беречь и укреплять общественную, социалистическую собственность, как священную и неприкосновенную основу советского строя, как источник зажиточной и культурной жизни всех трудящихся. Лица, покушающиеся на общественную, социалистическую собственность, являются врагами народа».
Вот и отыскался первый приватизатор! О таких и писал Сталин:
«Они чуют как бы классовым инстинктом, что основой советского хозяйства является общественная собственность, что именно эту основу надо расшатать, чтобы напакостить Советской власти».
