Юрий Емельянов - Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата?
Говоря о положении в Литве, Бразаускас успокаивал: «Экономическая жизнь в республике протекает нормально». Однако тут же оговаривался: «Налицо обострение общественно-политической ситуации. Многие в республике трактуют суверенитет как независимость». Председатель Совета министров Бресис обвинял союзное правительство в диктате. Он говорил о нежелании «союзных органов учитывать национальные интересы республик» и требовал «экономической самостоятельности». Председатель Президиума Верховного Совета Латвии Горбунов туманно рассуждал о неясностях «в правовом статусе, суверенитете республик».
Подводя итоги выступлениям, Горбачев говорил: «Сегодняшняя встреча подтверждает взаимное стремление найти решение возникших проблем. Со своей стороны мы доверяем нынешнему руководству республик, но это не освобождает от откровенного разговора и критики. Надо нам активнее идти вперед и в проблемах экономической самостоятельности республик, и в решении других вопросов, которые найдут практическое воплощение в платформе КПСС по национальному вопросу, в том числе и в вопросе об определении статуса суверенитета республик. Здесь говорили, что заявление по Прибалтике вызвало шок в республиках. Но хочу сказать, что оно было вынуждено насущной необходимостью. Нужна ясность позиций в вопросах самоопределения в рамках сохранения Союза. Главное — держаться ближе к народу, не поступаясь принципами». Как всегда, Горбачев пустыми словами о движении вперед и об интересах народов прикрывал распад страны, начавшийся при его активном участии.
Тем временем национал-сепаратисты Прибалтики все решительнее бросали вызов центральным властям. В октябре 1989 года было принято решение Вильнюсского городского совета «Саюдиса», в котором говорилось, что совет не имеет «основания отмечать годовщину так называемой Октябрьской революции… Тем более не за что это праздновать литовскому народу: он в 1918–1920 годах должен был упорно бороться с оккупационными отрядами «революционеров». В этой связи городской совет «Саюдиса» предложил сделать нерабочим днем «день возрождения независимости Литвы», то есть 16 февраля, день, когда под контролем немецких оккупантов была провозглашена «независимость» Литвы под протекторатом кайзеровской Германии.
В начале ноября 1989 года Горбачев вновь встречался с представителями Эстонии и Латвии. 9 ноября, рассказывая об этой встрече своим коллегам по Политбюро, он сказал, что у его собеседников «ощущение, что деваться некуда, надо выходить из СССР. Никакие попытки с республиканским хозрасчетом не дадут им самостоятельности. Так они считают. И убеждены, что Центр не готов дать настоящую самостоятельность, а следовательно, не будет и настоящего хозрасчета. Это используется для оправдания выхода из СССР».
Горбачев уверял, что это просто «шантаж». Он говорил, что руководство страны может «держать инициативу в своих руках. Опыт показывает, что даже самые отпетые националисты далеко не пойдут». Горбачев объявлял о решительных мерах, которые он якобы был готов принять против сепаратистов: «Завтра мы отменим законы, принятые республиками об их самостоятельности». Но тут же делал оговорку: «Однако надо иметь в виду, что наряду с сепаратистскими происками есть и реальные вещи, по которым надо принимать решения. Чтобы нам не пришлось соглашаться на новый «похабный Брестский мир». Деваться действительно некуда, но исходить надо из своей концепции. И проводить ее в жизнь, а не топтаться на месте и упускать время. Мы должны показать: кто становится на путь разрыва, тот обрекает свой народ на прозябание. Народ это должен почувствовать. Нам надо занять прогрессивную позицию в целом, а не по частям торговаться».
Однако эти уверенные заявления сопровождались невольным признанием о тяжелом экономическом положении страны и влиянии этого на события в Прибалтике. Горбачев говорил: «В связи с ухудшением во всей стране экономической ситуации у прибалтов появился новый мотив: «Не хотим погибнуть в этом общем хаосе».
Оценивая общую обстановку более мрачно, Н.И. Рыжков считал, что три республики не шантажируют, а всерьез готовятся к отделению. Он говорил: «Все у них нацелено на подготовку к выходу из СССР. Все эти дискуссии с нами — это только предлоги, оттяжка времени. Как только победят на выборах — вынесут решение об уходе. Что делать? Ввести общий свободный рынок между изолированными республиками? Но это — хаос. Надо бояться не Прибалтики, а России и Украины. Пахнет общим развалом. И тогда нужно другое правительство, другое руководство, уже иной страны. В русских коллективах Прибалтики начинается эволюция — от конфронтации к единству с местным населением».
Но В.А. Медведев считал, что надежда на сохранение Прибалтики в составе СССР еще не потеряна: «Единственный путь — действовать через экономику. Не думаю, что однозначно и обязательно все проголосуют за выход».
Его поддержал Горбачев, вновь заявлявший о возможности остановить процесс распада: «Первая задача — также и для средств массовой информации — пропагандировать нашу платформу. Все, что там заложено, мы будем отстаивать. Тут есть отставание… Убеждать, что мы готовы сделать шаг, и этот шаг будет существенным навстречу к решению национальных вопросов… Может быть, иметь типовой проект республиканского хозрасчета? Типовой. И с комментариями опубликовать. Обсудить на Верховном Совете СССР. Мы должны действовать на опережение. А проблема отделения — это не проблема одной республики, эту проблему будет решать вся страна».
16 ноября 1989 года Политбюро обсудило вопрос о Литве. По словам составителей протокола, «Бразаускас сделал уклончиво неопределенное сообщение с неким двойным содержанием. Более открыто, по сути дела, с сепаратистских позиций, выступил Березов (секретарь ЦК КП Литвы). Уравновешенность продемонстрировал Пожела — президент Академии наук республики. Крайне критически оценили обстановку и поведение ЦК КП Литвы Балтрунас, Сакалаускас, Гейдрайтис».
Суммируя свои впечатления от сказанного, В.А. Медведев заявил: «Руководство Компартии Литвы не замечает или не хочет замечать фактической утраты своего политического влияния, поддается нажиму и диктату «Саюдиса», идет у него на поводу. Нынешнему составу ЦК уготована определенная роль — быть использованными «Саюдисом» и затем выброшенными с политической сцены». (Были также выступления Крючкова, Рыжкова, Пуго, Воротникова, Лигачева, Язова, но остались не запротоколированными.)
Однако Горбачев предпочел более мягкие оценки: «Речь идет не об отлучении, а о выработке единого подхода. Подходить к ситуации надо с широких позиций. Мы сегодня должны принять политический документ — спокойный, основательный, конструктивный, проникнутый заботой о сохранении единства партии и страны. Готовить в этом духе и письмо Генерального секретаря к коммунистам Литвы».
Тем временем комиссия, избранная Съездом народных депутатов, готовила доклад о последствиях договоров СССР с Германией от 23 августа и 28 сентября 1939 года. Еще 31 июля 1989 года на Политбюро в ходе обсуждения тезисов доклада А.Н. Яковлева на будущем Съезде народных депутатов В.А. Медведев говорил: «Оценка договоров 1939 года должна даваться не только и не столько с прибалтийского угла зрения, а в общем мировом и европейском контексте». Иначе, говорил Медведев, «можно подумать, что и договоры года заключались только для того, чтобы прихватить Прибалтику. Безапелляционное осуждение договоров означало бы, что мы принимаем на себя основную вину за развязывание Второй мировой войны. Что касается протоколов, то необходимо разграничение юридической и историко-по-литической сторон. А историко-политическую сторону, по моему мнению, можно и нужно анализировать. Нет жесткой связи между протоколами 1939 года о разделе сфер влияния и присоединением прибалтийских республик к СССР в 1940 году. Это подтверждается и самими текстами протоколов (в частности, упоминанием о том, что будут признаваться хозяйственные связи Германии с Литвой), и фактическим ходом событий. Ведь секретными протоколами Финляндия также была отнесена к сфере влияния СССР, но сумела отстоять свою независимость. Нельзя не учитывать и того, что советскому ультиматуму прибалтийским правительствам в 1940 году непосредственно предшествовал разгром Франции и вторжение в нее фашистских войск через нейтральную Бельгию».
Выступивший затем Горбачев изобразил готовность идти в бой против тех, кто в Прибалтике требовал признания договоров 1939 года незаконными: «Продолжать разговор в духе состоявшегося обмена мыслями… И не идти на поводу у демагогов». Далее пошли отрывочные замечания на прибалтийскую тему: «А то получается, что из-за нищенской Литвы мы воевали во Второй мировой войне. Снечкус… вырвал у Москвы 27 миллиардов рублей только на мелиорацию… У Вилиса Лациса в романе «Сын рыбака» читали, какой там «рай» был до присоединения». Затем прозвучали ритуальные призывы времен «гласности» и «перестройки»: «Встанем на путь правды. А правда у нас такая… по главным ориентирам перестройки!»
