Тензин Гьяцо - Материалы сайта Savetibet.ru (без фотографий)
Он сказал: «Возвращайтесь в Тибет»?
Да. Однажды он пришел ко мне с экземпляром соглашения из 17 пунктов. Он лично зачитал его вслух и сказал мне, что оно станет основой для той борьбы, которую я должен вести за сохранение нашей культуры. Он всячески настраивал меня на то, что я должен продолжать борьбу, оставаясь в Тибете. Затем, в 1959, мы уже не могли контролировать ход событий, и мне не осталось ничего иного, кроме как уйти, он проявил ко мне особый интерес и участие, потому что прежде я прислушался к его совету и вернулся. Ситуация была столь чудовищной, что он чувствовал моральную ответственность помочь нам. В начале 60-тых он оказал мне огромную помощь в целом ряде случаев, он также порой ругал меня. Выходил из себя. [Смеется.]
Из-за чего?
Как-то раз мы были в Массури… Кажется, это была наш первая встреча после того, как я ушел в изгнание. Мы долго говорили с ним о том, что произошло с тех пор, как я вернулся в Индию в 1957. Затем я попросил его помочь остановить кровопролитие и страдания, а также сказал ему, что мы прилагаем попытки воссоздать тибетское правительство на юге Тибета. Вот тогда-то он и вышел из себя. Он грохнул стулом и сказал, что это невозможно. Он усматривал противоречие между этими двумя высказываниями. Позднее, в 1959, когда мы решили поднять тибетский вопрос в ООН, пандит Неру был против этого. Когда я пришел на встречу с ним, то очень переживал, что он скажет. Но он вел себя совершенно нормально.
Вы видели все поколения индийских лидеров. Есть удивительный рассказ о встрече Неру с Дуайтом Эйзенхауэром, когда он попросил Эйзенхауэра не сердится на Китай. «Дайте коммунизму время, - сказал он, - в конце концов, он со всем разберется». Этому, однако, противоречит китайский образ мыслей: «Оттяните решение проблемы, оставьте ее более мудрым поколениям». Поколение Неру, поколение Индиры Ганди не сумели решить проблемы, стоящей между Индией и Пакистаном. Как Вы думаете, сумеет ли ее решить нынешнее поколение?
Я думаю, общая картина существенно изменилась с начала 60-тых годов и до XXI-го столетия. Мне кажется, повсеместно в мире начинает приживаться концепция ненасилия и добрососедства.
Но разве Индия и Пакистан близки к урегулированию своих проблем?
Конечно. Один из моих друзей в Пакистане сказал мне, что простые люди, а также некоторые политические лидеры, на индивидуальном уровне, приветствуют сближение с Индией.
В этой ситуации можем ли мы ожидать, что Далай Лама со своим нравственным авторитетом поможет решить эту проблему? Необходимо участие Нельсона Манделы, Далай Ламы, кого-нибудь, кто бы мог стать залогом доверия, кто бы помог прорваться сквозь пелену недоверия, которая существует уже столько десятилетий.
Я поделюсь с Вами своими мыслями на этот счет. Незадолго до начала иракского кризиса мне пришло письмо, в нем говорилось, что я должен отправиться в Багдад и предотвратить кровопролитие. Тогда я счел это предложение нереалистичным. У меня нет никаких связей с арабским миром или Ираком. Но впоследствии у меня сложилось очень твердое убеждение, что если бы в то время кто-нибудь, будь то нобелевский лауреат, или ученый, или экс-президент (например, Вацвал Гавел, экс-президент Чехии), или какая-то общественная группа, не представляющая интересы никакого правительства, никакого государства, но лишь действующая в интересах мира, отправилась туда, встретилась с Саддамом Хусейном, поговорила с ним, возможно, что-то можно было бы изменить. Впоследствии я говорил своим близким друзьям, что, если в будущем в какой-то точке земного шара будет назревать конфликт, отдельные личности, включая нобелевских лауреатов, должны взять на себя активную роль. Президент Гавел полностью согласен со мной и также Нельсон Мандела. В следующем месяце я надеюсь посетить Северную Ирландию вместе с нобелевскими лауреатами. Мы постараемся прийти к единому мнению по этому вопросу: это будет не только моя точка зрения, но мнение группы.
Так вы положите начало совокупной силе нравственного порядка.
Если мы найдем возможность служить Пакистану или Индии и, прежде всего, способствовать решению кашмирской проблемы, мы будем только счастливы внести свой вклад.
Вы полагаете, пришло время урегулировать этот конфликт?
Мне кажется, в целом, обе стороны сейчас более склонны к перемирию.
Ожидаете ли Вы, что тибетский вопрос вступит в стадию нормализации при Вашей жизни?
Очень на это надеюсь. Мы уже установили прямые контакты с китайским правительством, они продолжаются последние три года. До сего дня, наши основные усилия лежали в сфере создания доверия.
И эти контакты идут в позитивном ключе?
Налицо улучшение атмосферы, в которой проходят встречи. Благодаря более тесным, более искренним обсуждениям, на мой взгляд, ситуация может измениться. Но посмотрим. Всё целиком и полностью зависит от Китая.
Ваше Святейшество, я не отпущу Вас, не задав этого вопроса. Ваш смех уже вошел в легенды; он зажигает радостью столько грустных лиц в этом мире. Скажите, что в последнее время заставляло Вас смеяться?
Так сразу не припомню, но я всегда смеюсь, когда кто-то допускает ошибку на большом собрании людей. А это, знаете ли, происходит довольно часто – люди стараются вести себя очень официально, но потом что-нибудь случается, и всё нарушается.
А что доставляет Вам грусть, кроме дела Вашей жизни, которое Вам приходится отстаивать всё время?
О, это произошло совсем недавно. Я надевал свои одежды как-то утром, и вдруг земля содрогнулась, и я подумал: что случилось? Вскорости после этого, средства массовой информации сообщили о крупном землетрясении. С тех пор я пребываю в печали. С каждым днем становится холоднее, уже выпал снег. Что станется с этими людьми, без крова, без одежды?
Если американцы дважды выбирают Джорджа Буша, это их карма?
[Смеется.] Да. Буквально накануне выборов в Америке, я встречался с американскими друзьями. Они абсолютно не согласны с его политикой в Ираке, но теперь, когда они выбрали его, они вынуждены его поддерживать.
Перевод: Юлии Жиронкиной
Дети снегов в «Океане мудрости»
Журнал «Вокруг света»
Сентябрь, 2005
Когда сентябрьским вечером 1938 года в небольшой крестьянский дом на окраине восточнотибетской деревни Тактсер постучали и попросились переночевать несколько монахов, ни хозяева этого дома, ни сами монахи, пришедшие искать нового Великого Учителя, не могли вообразить будущей удивительной судьбы трехлетнего мальчика, жившего в этом доме. Тем более никто не мог предвидеть, как его действия и мнения изменят жизнь сотен тысяч людей, заставив их удалиться за ним в изгнание.
Тэньцзин Гьятсо, четырнадцатый Далай Лама (в переводе — «Океан мудрости»), успел побывать и простым учеником-монахом, и абсолютным монархом, и одним из руководителей Тибетского автономного района в составе КНР, и беженцем-«сепаратистом», объявленным китайскими властями вне закона. Он стал первым из высших буддистских иерархов, объездившим весь мир, и прожил практически полстолетия не в священной Лхасе, где ему полагалось бы пребывать, а в городе Дхармсале, любезно подаренном знаменитому политэмигранту Джавахарлалом Неру. В настоящий момент Его Святейшество остается непререкаемым авторитетом для своих соотечественников по обе стороны границы.
Услышав слово «Тибет», большинство из нас представляет заснеженные вершины, стада диких яков, картины Рериха — в общем, страну, где как бы нет людей. Между тем они там есть. Численность тибетского этноса, древнего и вполне своеобразного, составляет ныне более 6 миллионов человек. Не так много, как можно было бы ожидать по сравнению с соседями — китайцами и индусами. Дело в том, что среди тибетцев очень высок процент монахов. Кстати, такая склонность к уходу от мира за долгое историческое время не могла не привести к еще одному ключевому следствию — к теократическому устройству государства. Огромная горная страна, словно гигантский Ватикан, склонилась перед безоговорочным авторитетом духовного владыки, веруя, как и все буддисты, в его бессмертие. Точнее — в цепочку реинкарнаций, которая не прервется до тех пор, пока все человечество не станет праведным.
Так, в добровольной и идиллической изоляции от «безумного мира» тибетцы умудрились дожить до середины ХХ века в молитвах и медитациях (формально их земли входили какое-то время в состав Поднебесной империи, но только формально). Сам Далай Лама в книге мемуаров пишет, что его соотечественники едва ли заметили Вторую мировую войну. Однако агрессивная цивилизация вместе с бойцами маоистской Народной армии, которых чуть позже сменили хунвэйбины печально известной «культурной революции», добралась и до Тибета. Архаическая теократия в одночасье сменилась ужасами обыкновенного тоталитаризма. Запылали монастыри, захрустели кости их обитателей. Школьное обучение на тибетском языке прекратилось. Молиться запрещалось…
