Конрад Гейден - История германского фашизма
Первый пункт не распространяется на чиновников, которые находились на службе уже до 1 августа 1914 г., либо сражались в мировую войну на фронте за германскую империю или за ее союзников, либо чьи отцы или сыновья пали во время Первой мировой войны. Прочие изъятия могут разрешаться имперским министром внутренних дел по соглашению с соответствующими ведомственными министрами или высшими провинциальными властями для чиновников за границей».
Последняя фраза предусматривает особое положение для чиновников, находящихся на дипломатической службе, ибо при чрезвычайно широком толковании понятия о неарийцах довольно большое число этих чиновников подпадало бы под действие закона. Здесь сказалось особое положение министерства иностранных дел, которое сумело вначале, при президентстве Гинденбурга, устоять в национал-социалистском государстве. Решающее значение для применения закона, который является духовным детищем Фрика, имело первое постановление о порядке его проведения, опубликованное 12 апреля. Оно определило понятие «неарийский» так, как этого ожидали знатоки национал-социалистской идеологии, и именно поэтому весьма поразило всю общественность. Второй раздел этого постановления гласит:
«1. Неарийцем считается тот, кто происходит от неарийских, особенно от еврейских, родителей либо деда и бабки. Достаточно, если один из родителей либо дед или бабка неарийцы. Это особенно относится к тем случаям, когда один из родителей либо дед или бабка принадлежали к еврейской религии.
2. Если чиновник не был уже чиновником до 1 августа 1914 г., то он должен доказать, что он арийского происхождения или был на фронте либо что он сын или отец павшего в мировой войне. Доказательством служат предъявленные документы (свидетельство о рождении и свидетельство о браке родителей, воинские документы).
3. Если арийское происхождение вызывает сомнения, то необходима экспертиза экспертов по расовым вопросам при имперском министерстве внутренних дел».
Мы вынуждены воздержаться от критики этих проникающих в еще неслыханные глубины постановлений; для этого нам не хватило бы места. Политически неожиданным и ниспровергающим общественные основы в новом законодательстве была даже не опала, которой подвергалась еврейская часть населения (с ней все равно приходилось считаться), а то, что исследование родословной вплоть до третьего колена распространялось на круги, которые давно уж не причисляли себя к еврейству, частью не знали о своем происхождении, частью же благодаря активности, возможно, вызванной их смешанной кровью, принадлежали к самым влиятельным кругам общества; среди них находились также дворянские семьи с громкими именами.
Далее, согласно указаниям имперского министра внутренних дел от 30 июня, требовалось, чтобы каждый вновь назначенный чиновник доказал арийское происхождение своей жены, а каждый уже находящийся на службе чиновник, если он собирался жениться, привел те же доказательства в отношении своей невесты. Действию закона о чиновниках подлежали провинции, общины и другие публично-правовые организации. Постановления этого закона распространялись также на рабочих общественных предприятий. До сих пор закон этот официально не был распространен на частное хозяйство. Однако в трудовых судах был вынесен ряд решений, допускавших увольнение за неарийское происхождение.
Вопрос о допущении еврейских адвокатов был разрешен законом от 7 апреля, так же как и вопрос о чиновниках. По данным прусского министерства юстиции от 12 мая, в Пруссии насчитывалось 11 814 адвокатов, в том числе 3 513 неарийцев. Из них были вновь допущены к занятию своей профессией 2 158 человек. Деятельность еврейских врачей была по закону урегулирована несколько иначе, чем деятельность чиновников и адвокатов. Главным источником заработка большинства врачей является в настоящее время обслуживание членов больничных касс. Поэтому упомянутый выше приказ министра труда принципиально устанавливает, что врачи неарийского происхождения либо занимавшиеся коммунистической деятельностью должны быть уволены. Приглашение таких врачей в больничные кассы больше не разрешается. И здесь делаются такие жe изъятия, как в законе о чиновниках. По официальным данным, в Германии имеется около 50 тыс. врачей, в том числе 7 тыс. евреев, больничных врачей — 40 тыс., в том числе евреев 6 тыс.
Все эти постановления с их льготами и изъятиями должны создать переходное состояние, ибо категория «временно допускаемых», согласно существующим представлениям, не должна пополняться. Кроме того, под арийский параграф подведен фундамент в области воспитания, на котором в будущем должна быть воздвигнута свободная от евреев пирамида германских свободных профессий. Параграф 4-й упомянутого уже «закона о засорении чуждыми элементами», опубликованного 26 апреля, гласит: «При приеме нужно обращать внимание на то, чтобы число немцев, которые по смыслу закона о восстановлении чиновничества… неарийского происхождения, не превышало среди посетителей каждой школы и каждого факультета той доли, которую составляют неарийцы среди немецкого населения. Для территории всей империи устанавливается одинаковая норма (1,5 %)». Число учащихся в укомплектованных выше нормы школах или факультетах может быть сокращено, причем число уже принятых еврейских учеников может быть снижено до 5 %.
Бесполезно было бы рассчитывать на улучшение положения евреев в Германии, покуда там правит национал-социализм. Многие антисемитские исключительные законы, как, например, законы, направленные против адвокатов, врачей, нужно рассматривать в первую очередь как выражение зависти конкурентов, что является следствием переполненного рынка труда. Перенесенная с частного на общее эта зависть становится под охрану идеи о защите расы; она становится, таким образом, вопросом мировоззрения, к которому все ответственные в новом государстве лица относятся очень серьезно. Весной 1933 г. видный иностранный дипломат посетил канцлера и нашел его сговорчивым в ряде пунктов, по поводу которых весь мир держится иного мнения, чем Германия. В еврейском же вопросе он встретил со стороны Гитлера упорное сопротивление. Когда этот иностранец обратился к Гитлеру с вопросом, был ли он лично знаком с каким-нибудь евреем, канцлер ответил, что сам он почти никогда не сталкивался с евреями, однако в своей юности он вынес плохое представление об одном еврее, автомобильном торговце, с которым жил в одном доме. Затем Гитлер перевел разговор на другую тему и дал понять, что он считает бесцельной всякую дискуссию по еврейскому вопросу.
Послесловие
Мы уже рассказали о внешнеполитическом учении национал-социализма в период его возникновения; внешней политики правящего национал-социализма мы хотим коснуться лишь в ее важнейших чертах.
Можно было заранее предвидеть, что Гитлер натолкнется за границей на недоверие, ибо то, что он до сих пор проповедовал, было, сколько бы он не отпирался, реваншем. Конечно, так уже водится, что длинный путь от агитации к ответственности оказывает охлаждающее влияние на чувства. Французская внешняя политика последних лет, выразителем которой являлся французский посол в Берлине Франсуа Понсэ, выдвинула вопрос, правда, не о сердечном союзе, но о возможности определенного modus vivendi с германским национализмом. Партнером с германской стороны и сторонником этой политики был фон Папен, все еще состоявший вице-канцлером в кабинете Гитлера. Такой консервативной европейской политике Гитлер, занятый истреблением коммунизма, вполне импонировал. Эти возможности уничтожил однако еврейский бойкот 1 апреля. Он явился для заграницы доказательством, что правящий национал-социализм не намерен отказаться даже от наиболее сомнительных учений своего раннего периода. Гитлер, который, несмотря на свое мнимое благоразумие государственного человека, проводит в такой резкой форме свою антисемитскую программу, может в один прекрасный день попытаться провести и свою программу реванша. При этом в обоих случаях совершенно безразлично, сделает ли он это из собственных побуждений или под давлением своих приверженцев. О соображениях гуманности здесь не приходится и говорить. Сам национал-социализм никогда не утверждал, что он исходит из других соображений, кроме эгоистических.
В общем германская внешняя политика хотела бы избежать столкновения на западной границе, так как здесь для нее возможны большие потери. Напротив, на востоке, по ее мнению, еще имеются свободные пространства. Доступ к этим пространствам может в один прекрасный день открыться, если бы на территории Советского Союза произошли серьезные перемены. Украинские проекты Гитлера и Розенберга известны. Серьезные перемены на Ближнем и Дальнем Востоке должны послужить моментом, которого дожидается эта политика. Воспользовавшись осложнениями и поводами, которые могут возникнуть при таких обстоятельствах, Германия хочет испробовать свои силы в качестве третьей стороны, от которой будет зависеть исход борьбы. Она хочет не напасть первой, а вмешаться. Если бы Советский Союз потерпел крушение, — а Гитлер убежден, что это случится, — то Германия с согласия и при участии Польши хочет стать орднером Восточной Европы, ее третейским судьей и господином. Советский Союз ответил на эту политику целой системой пактов.
