Николай Добрюха - Как убивали Сталина
Мною и начальником штаба армии было предложено Вашему сыну перейти на работу в Управление Воздушной армии, но он пожелал остаться в боевом полку и от предложения отказался. 4.12.42 г…был проверен по технике пилотирования. Командир а/э 18 ГИАП гвардии капитан Мазуров дал общую оценку «хорошо». Для обучения воздушному бою к Вашему сыну был прикреплён лучший боевой лётчик полка старший лейтенант Заморин, имевший на своём счету 13 лично им сбитых самолётов противника. <…> На неоднократных поверках… Леонид Никитич Хрущев неизменно показывал отличные результаты, мастерство, напористость и отвагу, свойственные талантливым лётчикам-истребителям. И всё же, несмотря на это, командование полка продолжало дальнейшую его тренировку, под разными предлогами удерживая от боевой работы.
Настойчивые просьбы Вашего сына, который очень обижался, почему «так долго возятся», и блестящая техника пилотирования, умение вести себя в воздушном бою послужили… основой для разрешения… Хрущёву выполнять боевые задания в составе группы из 6–9 самолётов под наблюдением и контролем… Заморина. <…> Заморин в первых совместных воздушных схватках сам боя не вёл, а охранял своего ученика и наблюдал за его поведением. (А таких боёв было три, да и те в один день?! — НАД.) По его докладу Ваш сын атаковал врага смело, преследовал неотступно, направленно использовал освещение облачностью, умело маневрировал, словом, вел бой грамотно и решительно… Хрущёв произвёл 6 боевых вылетов… Участвовал в трёх воздушных боях. Возвращаясь после воздушного боя, Ваш сын буквально ликовал, вспоминая подробности схватки и бегство «фрица», которому он зашёл сзади в хвост и, преследуя, расстреливал почти в упор». «Расстреливал почти в упор…» Выходит, расстреливая даже в упор, не смог сбить. А что если это — есть свидетельство о чрезмерном завышении оценок за полёты и свидетельство восприятия Л. Хрущёвым происходящего… как игры в войну? Все эти бесплодные детские ликования вокруг не сбитого «фрица», к сожалению, наводят на такие нехорошие мысли. Создаётся впечатление, что это письмо переделывалось, а быть может, и дописывалось в ходе пересмотра «Личного дела» после войны. Слишком много косвенных славословий в адрес самого Н. С. Хрущёва, что больше соответствует не временам Сталина, а временам Хрущёва, хотя, впрочем, всякое бывает… Вместе с тем это показатель того, как даже в Великую Отечественную войну создавались особые тепличные условия детям и родственникам высокопоставленных лиц. Особое отношение было и в мирное время, тем более, когда об этом просили или этого прямо хотели наверху. Поэтому наблюдаемое здесь угодническое послевоенное улучшение «Личного дела» сына Н. С. Хрущёва делает моё предположение — об особых условиях для лётчика с «царской» фамилией — небезосновательным, что ещё определённее проявится в документах чуть дальше.
К сожалению, выделенные слова наводят на мысль, что, возможно, не такая уж «блестящая техника пилотирования» была у Л.Н., если его опасались выпускать без группы поддержки в 5–8 самолётов, да ещё и с личной охраной со стороны лучшего лётчика полка, который вместо того, чтобы воевать, должен был обеспечивать безопасную «игру в войну» для сына (выражаясь словами «Комсомольской правды») «золотого папы», что для такого аса, как Заморин, могло быть просто головной болью. И надо же было такому случиться: стоило им (Заморину и Хрущёву) остаться вдвоём против двух ФВ-190, как произошло то, чего больше всего боялись — Хрущёва не то сбили, не то сам разбился, благодаря такой «блестящей технике пилотирования», что «перетянул ручку и сорвался в штопор», из которого, судя по всему, не вышел… И если не разбился сам, то разбил самолёт, а сам мог попасть в плен, хотя, впрочем, из-за дымки и, так как горючее было на исходе, мог посадить самолёт и на немецкой территории. Ведь бой был чуть ли не в тылу гитлеровцев. А дальше — опять-таки плен… Кстати, на обстоятельство, что в тот роковой день стояла плотная дымка высотой до 2000 метров, никто тогда чрезвычайного внимания не обратил. А ведь именно в этой дымке мог заблудиться не имевший опыта полётов без штурмана Л. Хрущёв. Однако вернёмся к печальному письму.
«<…> Заморин и Леонид Никитич Хрущёв вступили в поединок против двух ФВ-190, постепенно оттесняя их на территорию противника… Заморин атаковал и огнём с дистанции 50–70 метров сбил одного ФВ-190… Хрущёв в это время летел справа, охраняя хвост ведущего, и в свою очередь был атакован вторым ФВ-190… Заморин немедленно бросился к своему ученику на выручку и огнём отогнал противника, продолжая его преследовать.
Он видел, что самолет Вашего сына с переворота под углом 55–70° пошел к земле…
Закончив воздушный бой, Заморин вернулся в район, где оставил… Хрущёва, но не обнаружил его. Увидев в стороне свои самолёты и полагая, что… Хрущёв находится среди них, он присоединился к общему строю и прилетел на свой аэродром.
<…> Из состава наших истребителей не возвратился Ваш сын… Организованные мною тщательные поиски с воздуха и через партизан пока не дали результатов. (Эта фраза может свидетельствовать, что после войны данное письмо не только копировалось, но и подвергалось доработке с внесением дополнений. — НАД.) В течение месяца мы не теряли надежды на возвращение Вашего сына, но обстоятельства, при которых он не возвратился, и прошедший с того времени срок заставляют нас сделать скорбный вывод. <…> Сообщая Вам эту тяжёлую весть, прошу принять моё искреннее соболезнование… генерал-лейтенант Худяков».
Загадочно, что дата написания этого письма на копии не указана, как не указано и время изготовления копии, хотя из других источников известно, что оригинал письма датировали якобы 11.04.1943 г. Это тоже может свидетельствовать, что при составлении копии имела место послевоенная доработка оригинала. Но этот вопрос могут прояснить только майор Шалаев, его помощники, его близкие, ну и, конечно, те, кто вдруг приказал ему заняться этим «больным вопросом»… спустя много лет после войны. В пользу того, что поначалу данное письмо не было столь категоричным в утверждении гибели Л. Хрущёва, говорит и информация (если она, конечно, соответствует действительности) о том, что вскоре после того рокового дня был приказ о награждении пропавшего без вести лётчика орденом «Отечественной войны I степени». Причём, слово «посмертно» в приказе якобы отсутствовало. В пользу этого предположения свидетельствует и секретный «Приказ Главного управления по формированию и укомплектованию войск Красной Армии № 0363/ПР от 27 апреля 1943 г.», то есть через 16 дней после отправки упомянутой «похоронки» на сына в адрес Н. С. Хрущёва. В этом приказе прямо говорится, что Хрущёв Леонид Никитович «пропал без вести 11.3.43», и поэтому «исключается из списков Красной Армии».
Три «признания» ЗаморинаПервое «признание» Заморина отражено в предшествующих документах. Второе «неожиданно» появилось через 17 лет после загадочного боя.
<…> Доклад об обстоятельствах гибели в воздушном бою ст. лейтенанта Хрущёва Леонида Никитовича 11 марта 1943 г.
<…> В соответствии с графиком боевых вылетов в первой половине дня было произведено… два вылета. <…> Во второй половине дня мы подготовились к выполнению 3-го боевого вылета. Во всех трёх вылетах участвовал ст. лейтенант Хрущёв Л. Н.
Напоминаю. На счету у Л. Хрущёва было всего три воздушных боя и, как выясняется, все чуть ли не в один день, что неслучайно «упускали из виду» все предыдущие составители хрущёвских документов, и на что я вынужден обратить особое внимание. Выходит, сбили Хрущёва в первый же по-настоящему боевой день. Это свидетельствует, что начальники не зря так опасались и так не хотели выпускать его в небо, очевидно, между собой прекрасно зная истинную цену его «отличным» отметкам за учебные полеты. Л. Хрущев в их глазах и близко не был новым Чкаловым, несмотря на лицемерные утверждения о настоящем таланте… И всё же это не умаляет Л. Хрущёва как человека, рвавшегося ценой жизни защищать Родину, а не отсиживаться в тёплом месте какого-нибудь военного управления. Что ж, продолжим второе «признание» Заморина.
<…>на высоте 3000 метров я увидел справа сверху пару ФВ-190 и передал по радио: «Справа сверху два «фокке-вульфа» …Хрущёв ответил: «Вижу!» Уходя из-под удара, мы с ним развернулись на противника и стали в левый вираж… Хрущёв прикрывал меня в этой атаке. На вираже я зашёл в хвост ведомому «фокке-вульфу» и с дальности 70–100 метров открыл по нему огонь. Самолёт противника перевернулся вправо и начал падать или уходить из боя. За ним я не стал следить и продолжал на вираже сближение с ведущим ФВ-190. В это время ведущий ФВ-190 приближался к хвосту самолёта Хрущёва. Я увидел, как ФВ-190 открыл огонь по нему, но снаряды, трассирующие, прошли сзади и правее самолёта. Я уже достаточно сблизился с противником и открыл по нему недостаточно прицельный огонь, так как спешил ликвидировать создавшуюся опасность для моего ведомого. В момент моей атаки… немецкий летчик сделал резкий левый переворот, включил форсаж и пикированием начал уходить от моей атаки. Самолёт Хрущёва находился в это время в левом вираже. Преследуя противника… я дал по нему еще 2–3 очереди и, видя, что он уходит, сделал левый боевой разворот в сторону своего ведомого, но его я не обнаружил. Начал вызывать по радио, но ответа не последовало. Видя вдали воздушный бой самолётов нашей группы с группой самолётов противника ФВ-190 и полагая, что там и мой ведомый, я подошёл и вступил в воздушный бой в этой группе. <…> Собрав группу после воздушного боя, я не обнаружил в ней моего ведомого. Поиски и неоднократные вызовы по радио не дали никаких результатов, а так как горючее было на исходе, мы возвратились на аэродром… Хрущёв не вернулся из этого воздушного боя. В дальнейшем были организованы поиски… но они… не дали положительных результатов. Тогда мы пришли к выводу, что… Хрущёв… погиб… В… бою участвовало 9 лётчиков… Из них после войны остались 4 человека… Даниленко Николай Никитович… Замковский Николай Андреевич (проживает в г. Иваново)… Чихунов Михаил Никитович… Заморин Иван Александрович (в/ч 11 325 — г. Куйбышев).
