Сергей Глазьев - Геноцид
Другим средством антиинфляционной политики стало втягивание свободных денежных ресурсов в финансовую «пирамиду» государственного внутреннего долга путем поддержания сверхвысокой доходности государственных облигаций. Таким образом достигался двойной эффект оттока капитала из производственной сферы: за счет общего сокращения денежной массы возрастала ценность денег, провоцировавшая отток капитала из относительно низкодоходной производственной сферы; в то же время сверхдоходность государственных долговых обязательств гарантировала связывание уходящих из реальной экономики денег в финансовой пирамиде государственных облигаций. Иначе говоря, главным направлением достижения макроэкономической стабилизации становилось сжатие совокупного спроса на товары, которое влекло за собой сокращение производства и доходов государственного бюджета, сопровождавшееся быстрым снижением доходов большинства населения.
Таким образом, основная тяжесть борьбы с инфляцией была возложена на население, которое, в отсутствие должной индексации заработной платы, пенсий, социальных пособий, при самоустранении правительства от регулирования оплаты труда и обеспечения социальных гарантий, столкнулось с резким падением реальных доходов и вынуждено было сократить спрос. Однако сокращение потребительского спроса основной части населения оказывало весьма слабое влияние на подавление инфляции, генерировавшейся в основном монополистическим поведением предприятий и структурными диспропорциями в экономике. Кроме того, антиинфляционный эффект сжатия спроса основной части населения в условиях сохранения и увеличения сверхдоходов правящей олигархии обесценивался непропорционально растущим спросом «новых русских».
Так же малоэффективным, с точки зрения подавления инфляции издержек, но крайне разрушительным для производства было сокращение оборотных средств и спроса со стороны предприятий, вылившееся в кризис платежей, демонетизацию производственной сферы, резкое сокращение производства и инвестиций. Антиинфляционный эффект сжатия текущего спроса со стороны предприятий обесценивался сокращением предложения товаров. Наряду со стабилизацией обменного курса рубля в условиях сохраняющейся высокой инфляции, это приводило к резкому ухудшению конкурентоспособности отечественных товаров и еще большему сокращению их производства, углублению экономической депрессии, росту безработицы, дальнейшему снижению доходов и уровня жизни населения.
Разрушительные последствия избранных методов подавления инфляции и достижения макроэкономической стабилизации сочетались со сверхдоходами формирующейся финансовой олигархии. Резкое сокращение денежной массы и кризис вели к увеличению цены денег и повышению доходности денежных активов. Провоцируя спад производства, снижение доходов населения, резкое сокращение производственных инвестиций, избранная политика подавления инфляции одновременно генерировала сверхдоходы в финансовом секторе, концентрировавшем дефицитные денежные ресурсы и поддерживавшем высокую прибыльность спекулятивных операций.С точки зрения создания условий для экономического роста, жертвы антиинфляционной политики оказались напрасными – снижение инфляции было достигнуто путем приведения экономики в состояние неустойчивого равновесия, характеризующееся ее долларизацией, втягиванием денежной массы в «пирамиду» государственного долга, замещением большей части рынка импортными товарами, разорением половины производственных предприятий, а также прекращением производства в большинстве отраслей обрабатывающей промышленности. Ниже будет показано, что в сложившемся состоянии неустойчивого равновесия экономический рост невозможен; для сохранения этого равновесия необходимо быстрое наращивание государственного долга и поддержание нормы прибыли на финансовом рынке на уровне, в несколько раз превышающем среднюю рентабельность производственной сферы.
Содержательные цели макроэкономической стабилизации – подъем инвестиций, повышение благосостояния и экономический рост – не могли быть достигнуты антиинфляционной политикой такого рода. Опыт депрессивной стабилизации 1997-1998 годов полностью подтвердил известные правительству прогнозы ученых в отношении последствий борьбы с инфляцией издержек методами сокращения спроса. Продолжающееся падение инвестиций и производства лишний раз иллюстрирует хорошо известный в теории факт недостаточности подавления инфляции для экономического роста. В то же время при всех социальных издержках проводившейся стабилизационной политики интересы сохранения и приумножения сверхдоходов правящей олигархии были реализованы.
Наглядным примером антисоциального эффекта проводившейся антиинфляционной политики может, в частности, служить опыт планирования бюджета на 1995 г. Осенью 1994 г., в ходе рассмотрения проекта бюджета на 1995 г., правительством было принято административное решение составлять бюджет и прогнозировать параметры доходов, исходя из двухпроцентного уровня среднемесячной инфляции. Сделано это было вопреки достоверным прогнозам ведущих академических институтов, заключениям экспертов Государственной Думы и даже Министерства экономики, которые сходились на прогнозной оценке среднемесячной инфляции в 5-8%. Последовавшее, тем не менее, утверждение бюджета, исходя из среднемесячной инфляции в 2,5% при фактических 7,5%, означало ежемесячное сокращение реальных доходов всех занятых в бюджетной сфере на 5%. Неудивительно, что реальные доходы населения в 1995 г. снизились на 13%, в том числе зарплата – на 28%, а пенсии – на 19%. Зато правительство обеспечило себе легкую выполнимость формальных бюджетных обязательств, обратив к своей выгоде их инфляционное обеспечение. Это был вполне осознанный выбор правящей олигархии при полном понимании социальных последствий трехкратного занижения темпа инфляции в расчете параметров государственного бюджета.
В дальнейшем перекладывание основной тяжести подавления инфляции на население за счет сокращения бюджетных расходов стало еще более явным. В 1997 г. правительство, грубо нарушив Закон о федеральном бюджете, просто сократило государственные расходы на четверть за счет социальной сферы и инвестиционных программ, поддержки производства и науки, чтобы увеличить расходы на оплату процентов финансовым спекулянтам по гособязательствам, не выходя за пределы установленного дефицита бюджета. Аналогичная ситуация сложилась в начале 1998 г., когда вместо исполнения Закона о бюджете правительство установило себе производные лимиты бюджетных обязательств ради изыскания возможностей для своевременной уплаты астрономических процентов по своим облигациям.
Цикл 5 – 1995-1998 гг. Втягивание государственного бюджета, сбережений населения и денежных ресурсов производственной сферы в «пирамиду» государственного долга, банкротчтво государственной финансовой системы.
Перераспределение расходов федерального бюджета в пользу оплаты процентов по обязательствам госдолга стало ярким проявлением истинных целей проводившейся экономической политики. В этом наиболее наглядно видна связь антиинфляционной политики правительства со сверхдоходами финансовой олигархии. Высокая прибыльность спекулятивных операций, сложившаяся в период строительства финансовых «пирамид», с крахом последних была искусственно восстановлена правительством путем строительства собственной финансовой «пирамиды» государственных краткосрочных обязательств, размещаемых под сверхвысокий процент для покрытия бюджетного дефицита.
Строительство новой финансовой «пирамиды» решало задачи обеспечения надежного источника сверхдоходов правящей олигархии и одновременно связывания свободных денежных ресурсов, нейтрализуя их давление на рост цен. Из всех разнообразных способов подавления инфляции правящей олигархией был выбран способ, обеспечивший ей извлечение гарантированных государством сверхдоходов. Сверхприбыли, получаемые от спекуляций государственными ценными бумагами, доходившие до 100% годовых и выше, выглядели особенно контрастно на фоне многомесячных задержек заработной платы и социальных платежей вследствие политики ограничения совокупного спроса. Следует заметить, что доходность эмитируемых российским правительством гособязательств многократно превосходила общепринятую в мировой практике доходность такого рода ценных бумаг.
Последующий опыт резкого снижения доходности ГКО в 1997 г. показал, что объективных причин к многократному завышению их доходности не было – спрос на них был бы достаточен и при норме реальной доходности в 3-4 раза меньше установившейся в 1995-1996 гг. Но зачем-то, вопреки мнению специалистов и в ущерб интересам казны, доходность по государственным обязательствам устанавливалась на невиданно высоком в мировой практике уровне, что поддержало и без того мощный переток капитала из производственной сферы в спекулятивную, а также полностью блокировало инвестиции, вызвав почти полную трансформацию сбережений в ГКО. На фоне катастрофического сокращения производства и обнищания большинства населения спекулятивный сектор российской экономики стал настоящей «страной Эльдорадо» с самой высокой доходностью финансовых спекуляций в мире, где ничем не рискуя можно было в год получать сотни, а если повезет то и тысячи процентов прибыли. «Поле чудес» материализовалось в нашей стране, которая в кругах мировой финансовой элиты закономерно стала восприниматься как «страна дураков», раздаривающая свои богатства и свое будущее всем желающим. Несмотря на астрономическую доходность ГКО, притока частных денег для ее поддержания не хватало; Центробанку пришлось выступить главным покупателем ГКО (как самостоятельно, так и через Сбербанк и другие аффилированные с ним коммерческие банки), поддерживая их сверхдоходность и ликвидность. Доля Центробанка и Сбербанка в размещении государственных долговых обязательств в банковском секторе достигла в 1997 г. 2/3, что свидетельствует об экономической абсурдности реализованной технологии обслуживания дефицита бюджета: как и ранее ее главным источником наряду со сбережениями населения стала денежная эмиссия Центробанка.
