Игорь Бунич - Меч президента
Спасаясь от милиции после очередных уличных беспорядков, они все бежали теперь к Белому Дому, и депутаты брали их под свою защиту. Они бежали к нему в поисках спасения и выхода. Они признавали за ним роль «отца нации», хотя этот императорский титул он решил демократично разделить со всем Верховным Советом.
Ехидные газеты спрашивали, что «если у нации коллективный отец, то на кого подавать алименты?». Он этого не слышал.
«Никакая мы не власть!» — раздраженно как-то бросил он надоевшим журналистам.
Скоро с этой, так называемой, «четвертой властью» будет покончено,
«Средства массовой информации должны служить народу!» — по-сталински кратко и идеологически выдержанно объявил он на всю страну с экрана телевизора.
А чуть позже с трибуны Верховного Совета несколько патетически и визгливо (так всегда бывает поначалу) заявил: «Я отвечаю за эту страну!». Никто не возражал.
Когда он въехал в квартиру, от которой некогда, из-за ее роскошности; отказался сам Леонид Ильич Брежнев (450 кв. метров полезной площади), то знал, что делал, хотя многие его отговаривали от этого поступка.
Как-никак, а еще многие помнили, как они с Ельциным, отказавшись от всех льгот и привилегий, демонстративно ездили на работу в троллейбусе, а служебные «ЗИЛы» и Мерседесы» шли сзади, на всякий случай.
В троллейбусе всегда опасно, а для большого политика, кандидата в «отцы нации», просто недопустимо.
Народ всегда должен чувствовать дистанцию между собой и вождем, между своей хижиной и его дворцом. Иначе народ может возомнить о себе невесть что.
Хасбулатов мог гордиться достигнутым. Ему удалось полностью отдрессировать парламент, хотя он лучше любого другого понимал, что возглавляемый им институт, именующий себя парламентом, ни с какой точки зрения таковым не является, все более и более превращаясь в параллельную структуру исполнительной власти.
Сам спикер тасовал, как ему вздумается, комиссии и комитеты Верховного Совета, изгоняя из них всех неугодных и оставляя только послушных его воле.
Он разъезжал по стране, распределяя кредиты и субсидии по своему желанию между регионами и отраслями, путая планы министерств, не согласовывая с ними никаких шагов, а только вербуя себе новых сторонников за счет увеличения государственного хаоса.
Он устраивал чуть ли не ежедневные селекторные совещания с руководителями советов и муниципалитетов всех уровней, которые ни коем образом не были ему подчинены, но были сбиты с толку придуманным им самим, специально для себя, титулом: глава представительной власти.
Несмотря на абсурд самого словосочетания, очень многие, а в первую очередь он сам, поверили, что такая должность действительно существует и, судя по всему, она даже выше президентской. Это давало право на поступки и решения соответственно величию выдуманной должности.
Как бывало уже не раз в нашей истории, когда генеральный секретарь ЦК КПСС, отвечающий исключительно за работу канцелярии и секретариата, де-факто объявлял свою должность наивысшей в партийной номенклатуре, так и простой депутат, которому доверили следить за регламентом и порядком выступления, внушил сам себе, что это превратило его в главу государства. Он даже не был кардиналом Ришелье при слабом, безвольном, бездарном и вечно пьяном короле, ибо Ришелье прекрасно понимал, что королем ему не стать, а Руслан Имранович вовсе так не считал.
Через голову президента и правительства он пытался установить связи с главами зарубежных государств, намекая, что единственная реальная власть, в России, да и в СНГ в целом (ведь он был председателем придуманной им мертворожденной «межпарламентской ассамблеи»), находится в его руках, а когда ему из-за рубежа довольно резко указали на бестактность и нелепость подобных действий, нарушающих весьма почитаемый на Западе протокол, он перешел на тайные связи с партиями и группировками, которые, мягко говоря, совсем не добавили бы ему респектабельности, будь эти связи явными.
Он посылал делегации к Саддаму Хусейну, которые своими раскладками сбивали с толку битого иракского диктатора надеждой на возвращение добрых старых времен, прося взамен «немного» денег.
Он устанавливал прочные связи с многочисленными экстремистскими группировками, расплодившимися на территории бывшего СССР после его развала, провоцируя конфликты в нужный момент, чтобы сорвать усилия правительства без крови и с некоторой долей достоинства выйти из разных тупиковых ситуаций.
Он нанес удар своим решением по статусу Севастополя (был, есть и останется русским), по сложнейшим трехсторонним переговорам между Россией, Украиной и США по статусу захваченного Киевом бывшего советского ядерного арсенала.
Он даже попытался играть в великорусского националиста, но так и не смог научиться правильно произносить ключевое слово «соборность», имея, правда, в виду всевластие Советов.
Без зазрения совести он получал директорскую зарплату в четырнадцати местах, и не только зарплату.
А поскольку все это так или иначе сходило ему с рук, а подобраться к нему было невозможно ни практически, из-за чеченской охраны, ни теоретически, из-за депутатской неприкосновенности, подобная правовая неуязвимость породила в нем иллюзию собственного всемогущества, которая, как это обычно получается, все более и более изолировала спикера от реального восприятия событий, властно заставляя принимать желаемое за действительное.
Прямо на заседании Верховного Совета он мог крикнуть не терпящим возражения голосом: «Свяжитесь с президентом. Пусть явится!». И многие приходили в ужас от очевидности того, что сам Хасбулатов не понимает не только неуместности, но и нереализуемости своих требований.
Кто-то приходил в ужас, а кто-то мотал на ус то, насколько Хасбулатов далек от реальности, а значит, способен любую дезинформацию принять за действительность…
Что ни говори, а имя Хасбулатова уже третий год не сходило со страниц газет и журналов, с теле— и радиосообщений, занимая достойное место в информационном потоке мировых новостей, явно опережая в этом отношении президента Ельцина, не говоря уже о его окружении.
А ведь совсем недавно, всего два-три года назад, его вообще никто не знал. К моменту избрания народным депутатом РСФСР от Грозненского национально-территориального округа Руслан Хасбулатов был обычным московским профессором из Плехановского института народного хозяйства.
Родившись в 1942 году в обычной для чеченцев многодетной семье, Хасбулатов, будучи еще ребенком, пережил все те репрессии, которые Сталин обрушил на народы, проявившие, по его мнению, недостаточную лояльность в годы войны. В том, что немцам удалось дойти до Грозного, вожди всех народов посчитал виновным почему-то не себя, а весь чеченский народ, который был чуть ли не в 24 часа выслан в северный Казахстан.
В одной из неотапливаемых теплушек ехала в неизвестность и семья Хасбулатовых с трехлетним Русланом.
Отец Руслана погиб, но он сам не только выжил, но позднее умудрился поступить на юридический факультет МГУ, где активно занимался комсомольской работой и даже, говоря ленинским языком, был «кооптирован» в ЦК ВЛКСМ на должность инструктора.
Совсем немало для студента-чеченца. Видимо, подобного рода деятельность помогла Хасбулатову остаться в аспирантуре, где он быстро защитил кандидатскую и докторскую диссертации по экономике Канады. Специальность, зарубежная экономика, в те годы считалась очень престижной, давая право на занятия с иностранными студентами и, что более важно, на зарубежные поездки.
Те силы, которые некогда «кооптировали» молодого чеченца в ЦК ВЛКСМ, видели в нем своего и надежного человека, поскольку протащили его в новый Верховный Совет РСФСР кандидатом от Грозненского университета. Как это тогда делалось, все хорошо знают, но следует признать, что Хасбулатов сам участвовал в избирательной кампании, выступал много и убедительно, и своего соперника, второго секретаря обкома КПСС, победил в упорной борьбе.
Во вновь избранный Верховный Совет РСФСР пришел совершенно неизвестным человеком. Связей с руководством «Демократической России» у него не было, опыта работы в Верховном Совете — также.
Когда же после нескольких раундов голосования Борис Ельцин с перевесом в четыре голоса был все-таки избран председателем Верховного Совета РСФСР, то он и его поддерживающие «демороссы» решили, что первым заместителем Ельцина должен стать представитель одной из национальных автономий России.
Ельцину указали на знаменитого и известного Рамазана Абдулатипова, за которого и коммунисты, и представители большинства автономий проголосовали бы без колебаний. Но Абдулатипов — слишком известный деятель из аппарата ЦК КПСС. Ельцина это не устраивало. Ему нужен был человек попроще, не изуродованный известными методами работы, принятыми в аппарате ЦК КПСС.
