Максим Кантор - Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия
Некогда этот трюк был проделан лютеранством с германским сознанием: мир увидел инвариант «боевой проповеди против турок», прочитанный фюрером по поводу евреев.
Сегодня паганизация христианской культуры осуществляется во всем мире равномерными усилиями. Нельзя сказать, чтобы у России были преимущества в данном аспекте, хотя факт национализации православия очевиден; однако во всех странах христианского круга стараниями секулярной культуры произведена подмена христианских категорий языческими символами, что означало замену интернациональных идеалов на националистические.
Язычество не обязательно означает отмену отеческой религии — но это означает модификацию христианской религии, приспособление таковой к потребностям почвенного сознания. Когда исчезают социальные идеологии — коммунистическая, демократическая, рыночная, — то их замещает идеология, так сказать, первичного характера.
Требуется сохранить деление на чистых и нечистых, черно-белую картину мира. Эту работу сегодня вместо устаревших идеологий выполняет языческая вера, возведенная в ранг научной дисциплины, — геополитика. Вера фашистов ХХ века в геополитику воплотилась в изучении трудов Маккиндера и Хаусхофера; сегодняшние геополитики (Дугин, Цимбурский и т. п.) — персонажи еще более далекие от истории и философии, еще более невежественные.
То, что эти персонажи становятся властителями и поставщиками пушечного мяса, — чудовищно.
8. Экстенсивность и тотальность. Фашизм развивается захватом территорий, ибо не умеет создавать новое, — он умеет прибирать к рукам. Творческое начало в фашизме — это его тотальность.
Фашизм придет повсеместно, чистых стран не останется. Современная борьба российского государства с украинским национализмом или неолибералов — с русским авторитаризмом на стороне авторитаризма американского не только нелепа, но не соответствует задаче времени. Бороться следует с болезнью, а не с больным.
Впрочем, эпохе фашизма всегда свойственно обнаруживать болезнь в соседе. Ошибочно полагать, будто консервативная революция (реакция на долгую ложь либерализма) победит в одной отдельно взятой стране.
Уже однажды так произошло: обвально и повсеместно пришел фашизм, и на наших глазах этот массовый приход фашистской идеологии повторяется. США, Франция, Венгрия, Греция, Украина, Россия — каждая из этих стран разрабатывает свой инвариант фашизма, точь-в-точь как это было прежде. Однородного фашизма нет в истории. Поскольку фашизм — это ретроидеология, он опирается на традиции и культурные мифы своей страны, использует национальные ресурсы.
Мир оказался в том самом пункте, где он был в 30-е годы. Но надежд меньше. Демократия дискредитирована рынком. Принципы либеральной демократии трудно противопоставить фашизму, потому что именно либеральная демократия сегодняшний фашизм и подготовила. Когда беглый олигарх собирает оппозицию автократии, это лишь усугубляет социальный парадокс. Социализм уничтожен.
Оппозиция фашизму, представленная коммунистическим интернационалом, уже невозможна — не только потому, что Сталин уничтожил Коминтерн (Коминтерн собрался впоследствии собственными силами), но потому, что принципы «Человек человеку друг, товарищ и брат» и «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» уничтожены либерально-демократической идеологией.
Противопоставить фашизму их нельзя. Гуманистического искусства более нет. Образное гуманистическое искусство было сознательно уничтожено западной цивилизацией в ходе либерально-рыночных реформ, его заменили гламурным авангардом.
Религия не занимает в сознании современного европейского человека не только главного, но вообще никакого места. Борьба за права вытеснила всякие представления о долге, в том числе нравственном. Фашизм прошлого века был побежден союзом демократии, социализма, гуманистического искусства и религии. Все компоненты этой победы были сознательно уничтожены. Противопоставить фашизму сегодня нечего.
Сегодняшняя битва абстрактной Евразии с абстрактной Атлантикой — это битва двух принципов: национального и интернационального. В связи с этим в лице Украины атакуется интернациональный принцип капитализма, глобализация.
Подобно схизме, которая стала моделью всей русской истории, происходит процесс отторжения национальной религии от религии католической, национального капитализма от капитализма интернационального. В интернациональном капитализме — хорошего мало, но в националистическом — заведомо меньше.
А помните, Ришар, то время, когда Россия мечтала стать частью Европы? Помните, когда появлялись наивные (пустые и даже вредные, с моей точки зрения) теории того, что Россия — европейская держава? Помните, как цитировали Екатерину? На практике это означало лишь то, что в удобную цивилизацию впустят привилегированных — большей частью чиновных миллионеров, держиморд, ведь все граждане Советского Союза в Европу не помещались. При том что Россия — азиатская страна и четырнадцать пятнадцатых ее громадной территории лежит в Азии, это был весьма провокационный лозунг.
Сегодня Россия мстит за обман и провозглашает программой «евразийство», поворачиваясь к азиатским партнерам, а те, кто поверил в Запад, становятся врагами народа. Сегодня Запад ненавидят — такой ненависти не было и при Советской власти.
Вчера было трудно в такое поверить, но народ (в лице возбужденных читателей) требует, чтобы президент покарал «пятую колонну», наказал тех, кто звал к западным ценностям. Печатают статьи «Раздави гадину!», зовут: «Царь! Где твоя опричнина?»
После опыта ГУЛАГА и разоблачений сталинизма это дико.
Но за всем этим встает страшная душная правота фашизма: нация желает быть единой и хочет раздавить тех, кто подверг угрозе ее единство.
Повторюсь: базовая ошибка либерализма состояла в том, что Сталина объединили в критике с Гитлером. И сегодняшнее обеление «оболганного» Сталина является (до известной степени, разумеется) восстановлением исторической справедливости.
Сталин был азиатским тираном, но это иной путь, отличный от германского. В противостоянии глобальному рынку этот путь сегодня пригодился.
Нет сомнений, что Россия как азиатская империя — без прозападных идеалов и без интернациональной программы коммунизма — будет отличаться от империи, ориентированной на Запад; но критично здесь то, что в современной России уже нет интернациональных и социалистических идеалов, и это двигает страну в строго определенном направлении.
Не диктатор (сколь бы он ни был упорен), но неотвратимость исторического выбора — вот что ужасает.
Россия оформляется как военный лагерь. Именно военный лагерь призван зафиксировать неравенство, достигнутое в ходе либеральных операций рынка.
Какой показательный конец европейских реформ! И как же горько писать об этом, осознавая неотвратимость, предопределенность этого конца! Нет, не такой судьбы я хотел своей Родине. Я ужасался рабскому, холуйскому положению, в который ввергла Россию неолиберальная расхитительская политика; я ужасался гибели российского искусства, сметенного циничной модой западного рынка, я твердил себе: нет, это не вполне Запад, это аберрация Запада, это дурное прочтение западной мысли, это гримаса накопительства.
Но правда требует ответа ясного и точного: рыночные реформы искусства (а с ним и сознания) носили языческий, не-христианский, не-гуманистический характер. Чтобы зло национализма пришло в мир — в тот мир, которым я дорожил, — требовалось его искусить пустым, злым языческим многобожием, маммоной. И это было сделано сознательно, месье.
О, я уверен, недобрые, циничные умы вынашивали план по ликвидации России. Но вдруг я понял: этот циничный план (как и подобный план в отношении послевоенной Германии 1919 года) подразумевает и то, что, отказываясь от него, становясь на путь национального сопротивления, Россия неминуемо совершает ту же ошибку, что совершила некогда Германия. План глобализации губителен, но националистическое сопротивление ему губительно втройне. Страна выводит себя за рамки цивилизованной политики и тем самым становится еще более уязвимой. Быть обиженным — больно, стать обидчиком — страшно: этот путь ведет в моральную пропасть.
Позвольте мне назвать фашизм — волком, демократию — капустой, а коммунизм — козой.
Признаемся друг другу, что демократия терпит бедствие повсеместно: не только в России выявилась ее несостоятельность, не только в России либеральная демократия породила нищету и горе. Но скажите, ответ на хищения либерализма — был ли он предусмотрен?
Мы все помним, как либеральный богач Джордж Сорос помогал разрушать социализм во имя демократии, — что скажет он сегодня, глядя на возрождение фашизма в своей родной Венгрии?
