Владислав Иноземцев - Как санкции ударят по России
A в том, что они установятся, у меня нет сомнений. C 1994 по 2013 год EC увеличился с 12 до 28 членов, тогда как Россия все эти двадцать лет не может «интегрировать» даже одну Белоруссию. Сегодня в ЕС живут 507 млн европейцев, а за его пределами, если не считать Россию (на Украине, в Белоруссии, Молдавии и балканских странах), — всего 81 млн.
Предполагать, что эти 81 млн не будут «переварены» европейской интеграцией, было бы наивно — тем более что в большинстве этих стран европейский «вектор» вызывает большие симпатии. Можно сколько угодно говорить, что вступление в EC имеет не только позитивные последствия, но счет 16:0 в соперничестве Европы и России говорит о многом.
Вступив в ассоциацию с Европейским Союзом, Украина начала движение в сторону безвизового режима (уже, кстати, достигнутого Молдавией), единых экономических норм и правил, получения статуса кандидата (который есть сегодня у Сербии, Македонии и Черногории) и в итоге полного членства. И я считаю, что окажусь прав в своем прогнозе десятилетней давности о том, что Украина станет членом EC раньше, чем Турция [Иноземцев Владислав. «Россия должна подать заявку в ЕС» // «Независимая газета», 12 мая 2004 г., с. 2].
27 июня 2014 года стало историческим днем и для Украины, и для ЕС, и для России. Для Украины — потому, что она закончила свою «постсоветскую» историю и начала сложный, но многообещающий путь из этого «пост-» во что-то более определенное.
Для Евросоюза — потому, что он сделал заявку на достижение своих естественных пределов, после чего интеграции придется уже развиваться не вширь, а только вглубь, в направлении формирования единой европейской нации.
Для России — потому что она, давно доказывавшая всем уникальность своего исторического пути, добилась того, что осталась практически одинокой. B общем, каждый достиг своей цели.
Печатается по тексту статьи: Иноземцев Владислав. «Украина выбрала Европу» // РБК-Daily, 30 июня 2014 г., с. 5.
Украина: что еще можно спасти?
Российская военная операция на Украине перестала быть секретом — но и в новых условиях Москва не готова ни признать свою прямую вовлеченность в конфликт, ни четко определить свои перспективные цели. Ответ России на успехи украинской армии, вплотную подошедшей в середине августа к Донецку и Луганску был вполне предсказуем — о том, что Москва не может допустить военного разгрома своих марионеток, я говорил с апреля этого года. Однако новая степень участия России в конфликте со всей остротой ставит вопрос о том, что следует предпринять в этой ситуации Украине, Европейскому Союзу и остальному миру.
Происходящее сейчас в восточной Украине выходит за рамки традиционных конфликтов, которые имели место в Европе и на ее периферии в последние десятилетия. Никогда еще одна страна не аннексировала часть другой. Никогда прямое военное вмешательство не отрицалось столь беспардонно. Никогда не были так перемешаны этнические, идеологические и геополитические факторы, ведущие к эскалации конфликта.
Что может сделать Украина? K сожалению, немногое. Ее армия не способна противостоять российским регулярным войскам и хорошо вооруженным сепаратистам. Что может сделать Европа? Тоже немногое: санкции, которые могли бы быть чувствительны для «нормальной» экономики, не действуют в должной мере на Россию, где значительная часть населения получает доходы непосредственно или опосредованно от государства и потому реагирует не на экономический рост, а на величину зарплаты. Что могут сделать США, и, более широко, НАТО? Конечно, никто не будет воевать с ядерной державой, и, скорее всего, никто даже не предоставит Украине военную помощь. Поэтому приходится признать, что в прямом столкновении с Украиной российское руководство одержало победу, а Запад в прямом столкновении с изменившейся реальностью потерпел поражение.
Признать этот факт сегодня необходимо — не столько для того, чтобы сделать триумф В. Путина более впечатляющим, сколько для того, чтобы попытаться обратить поражение в победу (что может быть сделано только в случае отказа от продолжающегося самообмана). Нужно принять тот факт, что удержать в составе Украины не то что Крым, но и восточные области невозможно и начать действовать, глядя в глаза реальности военного разгрома.
Почему это так важно? Потому что «план Путина» применительно к Украине состоит не в том, чтобы уполовинить ее территорию — а скорее в том, чтобы сделать ее навечно дисфункциональной: навязать «федерализацию», создав по сути три разных режима (в Крыму, на Востоке и на остальной части страны); затруднить интеграцию в EC и НАТО; породить постоянную неопределенность из-за присутствия пророссийских сил на востоке страны. B Кремле сделали абсолютно правильную ставку: на Украине никто не сможет поставить вопрос о том, что есть что-то выше территориальной целостности страны — и поэтому, стремясь не допустить отторжения Донбасса, киевские власти в итоге поставят крест на самой украинской государственности. Боязнь ампутации — самая распространенная причина смерти от гангрены, и именно эту судьбу Москва предначертала современной Украине, которую она не считает государством.
Если украинская элита готова смириться с реальностью, ее действия должны быть иными.
Прежде всего Киеву следует назвать действия России агрессией, объявить себя жертвой этой агрессии, разорвать с Москвой дипломатические отношения и внести поправки в ст. 133 Конституции Украины, определяющую число и состав ее субъектов, а также признать ст. 134–139 утратившими силу. Вместо этого необходимо объявить Донецкую и Луганскую области временно отторгнутыми территориями и внести в Конституцию статью, подобную ст. 23 Конституции ФРГ от 1949 года, допускавшую инкорпорирование ГДР в состав Германии в любой момент времени в будущем. Затем нужно установить границу между Украиной и новообразованными «народными республиками», временно запретив въезд граждан из этих регионов на Украину, прекратить взимание там налогов и выплату пенсий, пособий и дотаций, эвакуировать те подразделения вооруженных сил и силовых структур, которые сохраняют верность Киеву, прекратить полномочия народных депутатов Украины от отделившихся регионов.
Последствия этих шагов окажутся очень существенными. Во-первых, проблема «многонационального характера» страны исчезнет: доля русского населения сократится с 17,4 % на начало 2014 года до менее чем 11,5 %; «стремление к России» и «регионализация» снимутся с повестки дня. Во-вторых, с уходом Луганска и Донецка объем средств, перечисляемых Киевом из республиканских бюджетов на дотирование регионов, сократится на 45 %; будут также высвобождены более $2,3 млрд. дотаций угольной отрасли, а объем потребляемого страной газа сократится почти на четверть. В-третьих, Украина станет намного более «проевропейской» страной — как ввиду большей национально-культурной монолитности, так и в связи с очевидной связкой в общественном мнении отделения восточных регионов с влиянием России на этот процесс.
Выйдя из конфликта проигравшей (и обиженной) стороной, Украина может обратиться в HATO за поддержкой — в новой ситуации России невозможно будет обосновать свои вероятные претензии на более западные области страны. Ориентация Украины на HATO и EC позволит Европе поставить для России четкий рубеж, который не может быть перейден без катастрофических последствий. Для украинцев лучше быть в HATO (и в будущем — в ЕС) даже без части территории, чем оставаться без надежных союзников и с территориальными иллюзиями. Достаточно посмотреть на Аргентину, где несколько поколений с виду рациональных и разумных людей плачутся по поводу потерянных Мальвинских островов, в то время как страна, сплачиваемая время от времени патриотическими порывами, идет от одного экономического кризиса к другому и превращается в парию на фоне динамично развивающегося континента.
Украине нужно забыть про Симферополь, Донецк и Луганск и «заняться делом». История свидетельствует о том, что многие потерпевшие военное поражение страны оказывались наиболее успешными в модернизации своих экономик: я говорю даже не о Германии и Японии, отчасти утративших свой суверенитет в результате Второй мировой войны, но о Южной Корее и Тайване, по сути проигравших гражданские войны, о Сингапуре, исключенном из Малайской федерации, и о ряде других подобных же случаев. Чтобы модернизация была успешной, на прошлое должно быть страшно оглядываться — и 2014 год станет как раз тем водоразделом, пройдя который, ни один здравомыслящий украинец не вспомнит добром ни советскую эпоху, ни ее отрыжку в виде российского империализма. Европа и Запад в целом должны не сдерживать Россию — в чем, признаем откровенно, они не достигнут особого успеха, — а помогать Украине превратиться в нормальную европейскую державу, для чего у страны есть все предпосылки.
