Андрей Дёмкин - «Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.
Члены «Негласного комитета» в то время могли являться к столу императора без предварительного приглашения. Собрания происходили два-три раза в неделю (на самом деле реже). В беседах с императором затрагивались все сколько-нибудь значимые вопросы. Долгое время от этих бесед не было практической пользы, но все проведенные преобразования «зародились» на этих совещаниях. Поначалу друзья стали выражать неудовольствие по поводу отсутствия практических результатов, торопили государя и призывали к энергичным мерам (прежде всего по замене людей с устаревшими взглядами на более молодых и современных). Александр Павлович склонен был идти путем «частичных соглашений и осторожных попыток». Чарторыйский объясняет это не только особенностью характера императора, но и тем, что он еще не чувствовал себя прочно сидящим на троне[45].
Граф П. А. Строганов оставил нам подробную запись речей, произнесенных на заседаниях «Негласного комитета». Он занимался этим дома, вечером после каждого заседания, по памяти. Разумеется, это не протоколы комитета. Однако Строгановым проделана очень важная и добросовестная работа. Свое изложение вопросов, поднятых на первом заседании (24 июня), Строганов начал с утверждения, что четыре лица, «удостоенные доверием» государя, должны были участвовать «в систематической работе над реформой безобразного здания государственной администрации». То есть на первый план сразу же выдвигались преобразования в государственном управлении. Император согласился с предложением друзей, что сначала нужно «иметь перед глазами картину настоящего состояния империи во всех ее частях». За эту работу взялся Н. Н. Новосильцов. Поскольку она требовала времени, Александр I одобрил предложение рассматривать данный труд по частям. Только после завершения этой работы можно было приступить к реформе «различных частей администрации». Таким образом, были намечены три этапа в деятельности комитета в этом направлении: 1. Изучить действительное состояние государства; 2. Совершить административные реформы в различных частях управления; 3. «Увенчать преобразования составлением уложения» (то есть законодательства), которое бы придало реформам прочность. В порядке подхода к первому этапу наметили разделить труд Новосильцова на три вопроса: первые два – внешнеполитические (состояние армии и флота и отношения с другими государствами) и последний – внутриполитический. Этот последний вопрос, наиболее интересующий нас, Строганов подробно раскрывает. Члены комитета выделяли его статистический и административный аспекты. К «статистике» они отнесли торговлю, пути сообщения, земледелие и промышленность. К «администрации» – помимо вопросов управления, юстицию, финансы и законодательство.
Перейдя к частностям, на первом заседании коснулись проблемы военного флота. «Дурное его состояние» приписали неспособности главы Адмиралтейской коллегии адмирала графа Г. Г. Кушелева. По мнению Александра I, он «не имел… никаких достоинств, кроме того, что был лично угоден императору Павлу». Государь желал найти ему подходящего преемника. Тут же он был найден: им стал адмирал Н. С. Мордвинов (правда, решили еще навести о нем справки у опытных моряков). Забегая вперед, скажем, что в августе 1801 г. Кушелев получил отставку, а вместо него был назначен Мордвинов (25 сентября введен в Государственный совет).
Далее Строганов заметил, что император «выразил нетерпение перейти прямо к административному отделу и начал говорить о Сенате». По-видимому, это была для Александра Павловича больная тема. Как мы помним, 5 июня он уже распорядился, чтобы Сенат сам составил доклад о своих правах и обязанностях. Общим решением «положили» поручить графу П. В. Завадовскому подготовить соответствующую записку, на основании которой собирались «приискать вернейшие средства к приведению в надлежащий порядок этого учреждения». Государь не был доволен личным составом сенаторов, доставшимся ему в основном от предыдущего царствования. Он желал, чтобы ими становились «действительно способные» выполнять эти обязанности люди. Более того, Александр Павлович высказал мнение, чтобы каждый губернатор представил бы от себя двух кандидатов в сенаторы. Новосильцов, не отвергая этой мысли, засомневался в том, что губернаторы предложат действительно способных людей, чем «поразил» государя. В конце заседания пришли к выводу, что прежде нужно ознакомиться с «болезнью», а уже потом прописывать соответствующее «лекарство»[46].
На заседаниях 1 и 10 июля основное внимание было обращено на вопросы внешней политики. Однако присутствовавшие коснулись и политики внутренней. 1 июля Н. Н. Новосильцов «утверждал», что «в войсках упал дух и исчезло чинопочитание» (то, что именно он заговорил об армейских делах, понятно, поскольку он являлся единственным служившим по военной части). Александр I согласился со вторым замечанием, отвергнув первое (государь сослался на примеры мужества войск во время суворовской кампании в Италии). Поскольку 24 июня была образована Военная комиссия (см. выше), то «распространяться» по этому вопросу не стали. В конце Новосильцов представил свой доклад «О способе работ Его Величества с министрами» (хотя в то время официально были только два министра: по делам уделов и коммерции, но министрами могли называть и других глав ведомств). Автор доклада указывал на очевидные для членов комитета недостатки, в частности на «подсовывание» министрами в спешке указов государю на подпись. При этом часто по судебным делам случались ошибки. Члены комитета посоветовали императору непосредственно не вмешиваться в решение подобных дел. Александр Павлович, соглашаясь в принципе с мнением друзей, «затруднялся» следовать этому на практике, так как он должен был реагировать на подаваемые ему апелляции на решения Сената. 12 июля члены комитета резко критиковали министра коммерции князя Г. П. Гагарина. Они обвинили его в «недобросовестности» и «неосновательности» его выводов, содержащихся в представленном отчете о таможенных доходах. Опять (как и в случае с адмиралом Кушелевым) критика в «Негласном комитете» стоила князю Гагарину карьеры: он получил отставку и в конце 1801 г. выбыл из Государственного совета[47].
15 июля все время было посвящено обсуждению подготовленного по поручению императора графом Александром Романовичем Воронцовым проекта высочайшего манифеста, который предполагалось обнародовать по случаю предстоящей коронации. Знаменательно, что Александр I поручил двум выходцам из одной «партии» – графам П. В. Завадовскому и А. Р. Воронцову – составить важные документы о правах и привилегиях Сената (см. выше) и Манифест по случаю коронации. Хотя, по свидетельству Н. К. Шильдера, государь Завадовского «признавал ничтожеством», а к Воронцову «питал непреодолимое отвращение». Александр Павлович вообще не любил, когда при нем вспоминали о царствовании Екатерины II. Но ведь эти вельможи и состоялись как государственные деятели в то время. Современники отмечали, что из екатерининских вельмож ближе всех к членам «Негласного комитета» стоял А. Р. Воронцов и пользовался их уважением (неслучайно он вскоре получил пост канцлера). Современная исследовательница Н. В. Минаева опубликовала текст этого документа (называвшегося «Всемилостивейшей жалованной грамотой»). Его автором являлся граф А. Р. Воронцов (А. Н. Радищев – соавтор по отдельным вопросам). Н. В. Минаева считает, что «Всемилостивейшая жалованная грамота» – проект первой русской конституции. Однако все ее положения исходят от монарха. Вот их суть. Государь подтверждал, что для него главное: «благоденствие» подданных, сохранение благополучия, спокойствия и целости Российского государства и народа. Важна фраза: «Не народы сделаны для государей, а сами государи промыслом Божьим установлены для пользы и благополучия народов». Особая комиссия по законодательству (графа П. В. Завадовского) должна была его «поправить», чтобы обеспечивалась безопасность личности и собственности «каждого». Особо подтверждались все права и преимущества дворянства и городских обывателей (упомянуты указы и грамоты Петра III и Екатерины II). Провозглашалась свобода мысли, «веры или исповедания», слова, «письма и деяния», если нет противоречия с законом. Неоднократно было заявлено право российского подданного на личную безопасность и собственность. Несколько статей посвящены вопросам судопроизводства: если обвинение не доказано, то обвиняемый не считается преступником, он имеет право пользоваться в суде своим «защитником» и «отвергнуть судей»; заключать под стражу кого-либо может только имеющий на то законную власть; если в течение трех дней задержанный не предстанет перед судом и ему не будет предъявлено обвинение, то его обязаны освободить. По всем делам интересы казны не должны были быть выше интересов частного лица и т. д.
