Сергей Кургинян - Медведев и развитие
Актуальность (нагретость, огненность) смыслу придает дух истории. Когда дух истории уходит, смысл остывает. Если бы всего этого не было, государства бы не распадались. Россия распалась два раза за одно столетие. А почему? Потому что страна, как место проживания, переставала быть Родиной. Смысл остывал - и все начинало истлевать, рушиться.
Состояние, при котором страна является территорией актуального смысла, называется активным историческим состоянием. Люди, живущие на территории актуального смысла, не просто живут, процветают, самореализуются. Они еще и спасаются. И это главное. Красный проект предложил актуальную для своего времени формулу спасения. Ее приняли те, кто уже отверг предыдущую формулу. И началась новая исторически активная жизнь. Ее трудно описать, трудно свести к любым - позитивным или негативным - социально-культурным прописям. Маяковский называл страну, ставшую территорией активного смысла, "весной человечества". А кто-то проклинал тот смысл. Но все вместе жило в среде, заполненной особыми вибрациями, в особом времени (кайросе). Вокруг того, что жило таким особым образом, собралась сверхдержава (СССР). Потом исторически активное ушло в песок. Но на песке остались отпечатки. Страна, на метафизическом песке которой есть отпечатки, - это тоже Родина.
Кроме того, исторически активное оставляет след и в связанном со страной ноосферном, так сказать, измерении - эгрегоре. То, что хранится в эгрегоре - это Небесная Родина. Небесная Родина связывается с земной через отпечатки и ожидание нового пришествия исторического. Этого пришествия ждут. Иногда веками. Помнят о том, что это было, и ждут. Ожидание - тоже Родина.
Родина - это тончайшая и сложнейшая идеально-материальная сущность. Нельзя объяснить до конца, как у простых людей возникает ощущение Родины. Но все мы знаем, как оно пропадает. И как простые люди перестают защищать безлюбое, еще вчера бывшее предметом бесконечной любви.
Повторяю, Родина - это сложнейшая, тончайшая сущность.
Ведь вы же можете представить себе, что страна осталась, а Родины нет, не так ли? Или наоборот - что страны нет. А Родина есть. Израиля как страны не было в течение двух тысяч лет. А Израиль как Родина оставался. И потому, что был Небесный Израиль. И потому, что отпечатки на метафизическом песке сохраняли для народа исключительное значение. Примерьте эту коллизию на себя. Нет земного СССР. А Небесный (эгрегориальный) СССР есть. И отпечатки на песке есть. И потому можно и выйти из "бобка", и вернуться в историю. А значит, спастись. Родина - это не место процветания. Это место спасения.
Самое страшное - это потерять Небесную Родину. Потому что тогда не будет и земной. Причем никогда. Ибо любое восстановление земной Родины осуществляется через связь субъекта, который осуществляет это восстановление, с Небесной Родиной. Связь такая - это историческая (огненная) мистерия.
Нет Родины без исторической мистерии. Поскольку Родина - это союз живых и мертвых. И только этот союз - поймите же, только он - имеет право называться собором. Путать трансцендентную соборность с имманентной коллективностью очень наивно. Метафизика это или политика? Это, конечно, метафизика. Но это и политика тоже, да еще какая.
Если правящий класс захочет продать Россию, то этому должно воспротивиться население. А если население, проникнувшись духом Исава и продав первородство за чечевичную похлебку, захочет продать Россию и даже проведет референдум на тему "150 триллионов долларов за Россию"? А что? Каждый россиянин получит миллион долларов. Разве мало? 150 миллионов населения, согласившихся на эту продажу, не могут ее осуществить, потому что есть еще миллиарды мертвых, умерших за Россию. И есть Небесная Россия как совокупная память об историческом, то есть Родине. Единство метафизической России, находящейся в эгрегоре, и актуальной России, которая должна вернуться в историю, - это Родина.
Господин Пионтковский противопоставляет Родину "кузькиной матери". Это некорректное противопоставление. Тут важно - Родина для "кузькиной матери" или "кузькина мать" для Родины. Если Родина для "кузькиной матери", то это уже не Родина. А если наоборот? И стоит ли вообще так смаковать композиции, в которых имманентное недопустимым образом переплетается с трансцендентным? Это ведь не только политически, но и научно неверно. А также морально, экзистенциально и так далее.
Господину Пионтковскому стоило бы прочитать "А зори здесь тихие" Васильева. Находящийся на грани безумия старшина, видящий, как погибают девушки, спрашивает - ради чего. Ради Беломоро-Балтийского канала имени Сталина (сравни "кузькину мать" или "Абрамовича" у Пионтковского)? И одна из девушек отвечает, что Родина - это не канал. Что защищали ее, а не канал. Канал - имманентное, Родина - трансцендентное. Девушки это понимали. А Пионтковский не понимает. И многие, многие другие - тоже.
У нас в застойную эпоху любили петь "С чего начинается Родина". Перечислялись имманентности (картинка в букваре и так далее). А дальше оптимистически заявлялось: "С того, что в любых испытаниях у нас никому не отнять". Отняли! Под вопли о покаянии стирали отпечатки на метафизическом песке. Воюя с историей, ломали связь с эгрегором, со смыслом как таковым. Но главное - смысл остыл. И его удалось отделить от страны. Теперь нужен преемственный нагретый исторический смысл. Лишь он восстановит все - тонкую структуру, отпечатки, эгрегориальный канал, - Родину.
05. 11. 2008 Завтра №:45
"Имя Россия"... Шоу на краю пропасти... Продюсер проекта А. Любимов заявляет: "Великолепен День России. Пора уже прекращать язвительные споры по его поводу. ... Потеряв территории (имеется в виду распад СССР), мы просто сбросили балласт". Вот ведь какие мы, оказывается, умные! Сбросили балласт! А когда снова сбросим? Северный Кавказ, например? И когда, наконец, балластом станет государственность как таковая, а также все, что с ней связано? И что сделать, чтобы "просто-сбрасыватели" не сбросили нас в итоге в помойную яму, в безгосударственное ливкидационное гетто?
Для того, чтобы этого не произошло, надо суметь ответить на два вызова.
Первый - "вызов 0,5". "0,5" - это полтриллиона долларов, вывезенные нашей "элитой" за рубеж. "Вызов 0,5" - это предложение выбрать: ИЛИ "0,5", ИЛИ Россия. Элита невротически отрицает возможность такого вызова. А все крупные западные аналитики (Бжезинский, Сестанович и другие) придают именно ему решающее значение ("припугнем русских хорьков, они струхнут и все сдадут - лишь бы не потерять свои "0,5"").
Второй вызов - "150". Что сделает нынешнее население России, если ему предложат продать Родину за 150 триллионов долларов? Не хмыкайте ("таких денег в природе нет!"), а посмотрите правде в глаза. Знаю лучше многих изъяны Слободана Милошевича. Но население Сербии продало своего лидера и терпело унизительные для нации измывательства над ним - за что? За возможность под руководством Бориса Тадича в обкромсанном до несовместимости с национальной жизнью и растоптанном виде войти в Европу... Нечто подобное по отношению к России я называю "вызовом 150".
Говорить, что все сводится к "вызову 0,5" - значит, врать самим себе. Был бы только "вызов 0,5" - справились бы в два счета.
"0,5" знает, что ее спасение - "150". "0,5" формирует "150", проводя соответствующую культурную политику. Сериалы - это "150", "Груз-200" - это "150", "Аншлаг", "Дом-2" - это "150". "Адмиралъ" - тоже. И много что еще.
Чем мы располагаем в качестве альтернативы "0,5" (контрэлиты) и альтернативы "150"? Какую часть своего населения мы можем называть народом? Если клочку России (например, Северо-Западному) предложат завтра войти в Европу в качестве независимого государства, то какая часть населения окажется народом, отвергнувшим этот выбор? Что подвигнет на борьбу отвергнувших? Нужен горячий, великий смысл, обращенный в будущее. И нужно помнить - остывший смысл не спасает. Ведь при распаде СССР речь шла не только о "проблеме 0,5" в ее тогдашнем варианте ("сейчас развалим и о-го-го как пограбим!"), но и о "проблеме 150" в ее тогдашнем варианте ("ё-моё! - у них там на прилавках 150 сортов сыра!").
Родина ИЛИ "150"! Но почему ИЛИ? Позднесоветское "ням-ням" с сытым недоумением смотрело выпущенный на экраны в 1987 году (и снятый в 1968 году) коварный фильм "Интервенция". Высоцкий нравился... почти как шикарные американские джинсы. И песенку он пел клевую:
Нам будут долго предлагать - не прогадать.
- Ах! - скажут, - что вы, вы еще не жили!
Вам надо только-только начинать... -
Ну, а потом предложат: или-или.
Или пляжи, вернисажи или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи...
Или просто - деревянные костюмы.
Через четыре года "ням-ням" выбрало пляжи, вернисажи, экипажи, скачки, рауты, вояжи, 150 сортов сыра... Начался ельцинский бордельеро ("забег в ширину", как говаривал Василий Макарович Шукшин). К 1999 году страна оказалась на грани небытия. Пришедший вместо Ельцина Путин не предложил "ням-ням" ИЛИ-ИЛИ. Он предложил И-И. "Ням-ням" (как элитное, так и низовое) с радостью согласилось. Сформировался патриотизм "времени И" (И пляжи, И "замочим в сортире"). Оформился "консенсус И-И", "политическая система И-И". "И дольше века длится И... " (сравни - "десятилетия спокойной жизни, нужные нам для развития").
