Василий Галин - Интервенция и Гражданская война
1 Личная неприязнь между Сталиным и Тухачевским здесь, конечно, сыграла свою роль, но навряд ли она носила определяющий характер.
Поражение Красной Армии под Варшавой привело к подготовке нового польского наступления, одновременно польское правительство усилило пропаганду о несправедливости «линии Керзона», но даже страны Антанты высказались, что именно эта линия должна быть основой восточной границы Польши. Более того, Варшаве было заявлено, что Вильно должен быть сохранен за Литвой. Однако угроза нового польского наступления сыграла свою роль, и Советская Россия фактически капитулировала. По рижскому договору, в марте 1921 г. Польша навязала СССР границу, проходящую далеко к востоку от линии Керзона, захватив западные части Украины и Белоруссии, а также вынудила выплатить крупную контрибуцию. Потери Красной Армии неизвестны. Известно лишь, что за время войны польские войска взяли в плен более 146 тыс. человек, содержание которых в Польше было очень далеко от каких-либо гуманитарных стандартов. Все это привело к тому, что около 60 тыс. советских военнопленных умерли в польских лагерях1436. За все последующие десятилетия на территориях бывших польских концлагерей в Тухоле и Пулавах не возникло ни одного мемориала в память о погибших от голода, эпидемий и варварского отношения надзирателей…
Но Польша на этом не успокоилась – с ее территории до конца 1922 г. засылались банды белогвардейцев. Не успела закончиться польско-советская война, как в октябре 1921 г. Финляндия начала свою авантюру в Карелии, которая прекратилась только в феврале 1922 г. Жертвами уже послевоенного польско-финского террора стали многие тысячи человек.
В западную историографию польско-советская война вошла как символический пример «экспорта революции», демонстрирующий агрессивность большевистской власти, стремящейся к «мировой революции». Однако войну развязали не большевики. Как указывал в своем донесении 11 апреля 1919 г. президенту В. Вильсону американский представитель при миссии государств Антанты в Польше генерал-майор Дж. Кернан, «хотя в Польше во всех сообщениях и разговорах постоянно идет речь об агрессии большевиков, я не мог заметить ничего подобного. Напротив, я с удовлетворением отмечал, что даже незначительные стычки на восточных границах Польши свидетельствовали скорее об агрессивных действиях поляков и о намерении как можно скорее занять русские земли и продвинуться насколько возможно дальше. Легкость, с которой им это удалось, доказывает, что полякам не противостояли хорошо организованные советские вооруженные силы. Я убежден, что наступательный воинственный крестовый поход, предпринятый из России, центра распространения пропаганды большевизма или советского движения, остановлен. Но он может быть снова вызван к жизни агрессивными действиями извне, а их можно ожидать как со стороны Польши, так и других государств»1437. Дж. Кернан был прав – именно польская агрессия, поддержанная и профинансированная ведущими демократиями – Англией, Францией и США,- вызвала «марш на Варшаву», и именно они несут ответственность за огромные жертвы и последствия этой агрессии.
Монархист Шульгин в то время писал: «Знамя Единой России фактически подняли большевики. Конечно, они этого не говорят… Конечно, Ленин и Троцкий продолжают трубить Интернационал. И будто бы «коммунистическая» армия сражалась за насаждение «советских республик». Но это только так сверху… На самом деле их армия била поляков как поляков. И именно за то, что они отхватили чисто русские области…»1438
Именно польская агрессия всколыхнула патриотические чувства даже в Белой армии. Под лозунгом защиты от польской агрессии в Красную Армию начался массовый переход тысяч белых офицеров. Одним из первых вступил в Красную Армию легендарный ген. Брусилов, до той поры отказывавшийся воевать как за белых, так и за красных.
Но и на Польше интервенция не закончилась, она начинала лишь приобретать новые черты. «Когда приближение советских армий к Варшаве вызвало сильную тревогу в Лондоне и Париже и началось обсуждение вопроса о вмешательстве Франции и Англии в советско-польский конфликт, государственный секретарь США Колби выступил с заявлением, излагавшим американскую политику в отношении Советского государства… Вышеозначенная нота Колби фактически представляет собой обвинительный акт против советской власти. В ноте говорилось, что, подтверждая желание США о сохранении политической независимости и территориальной целостности объединенной, свободной и самостоятельной Польши и одобряя усилия к достижению перемирия между Польшей и советским государством, американское правительство отказывается от участия в расширении переговоров в форме созыва общей международной конференции, которая, по всей вероятности, имела бы два результата, неприемлемых для нашей страны, а именно – признание большевистского режима и разрешение русской проблемы неизбежно на базисе расчленения России. Далее говорится о традиционной дружбе США к русскому народу и о вере в его будущее, о том, что интересы России должны быть охранены, в особенности касательно ее суверенитета на территории бывшей Российской империи. «Этим чувством дружбы и честным долгом» к великой нации, которая в час нужды оказала дружбу США, американское правительство якобы и руководствовалось при отказе в признании независимости Прибалтики, Грузии и Азербайджана.
Границы России должны включать всю прежнюю империю, «за исключением собственно Финляндии, этнической Польши и тех территорий, которые по соглашению могут составить часть армянского государства». США не могут, однако, признать советскую власть правительством, с которым могут быть поддерживаемы отношения, так как этот режим «основан на отрицании всякого принципа, на котором можно было бы построить гармоничные и основанные на доверии отношения как между нациями, так и между отдельными лицами. Соглашение с таким режимом было бы лишено всякой цены, т. к. его вожди открыто хвастали отсутствием намерения выполнять их». Далее говорится о III Интернационале, имеющем своей целью большевистскую революцию во всем мире и субсидируемом советским правительством. «Мы не можем признать и поддерживать официальные отношения с агентами правительства, которое решило и обязано составлять заговоры против наших учреждений, чьи дипломаты были бы агитаторами за опасные бунты». Однако иностранные войска должны быть отозваны из России. «Только таким образом большевистский режим может быть лишен должного, но действенного призыва к русскому национализму»… Госдепартамент дал понять Польше, что он не одобряет аннексии больших этнически русских территорий. В своем ответе на польскую ноту Колби рекомендовал делать всяческие усилия к прекращению военных действий, заявляя, что американское правительство» не могло бы оправдать программу наступательной войны польского правительства против России»… К вышеизложенному можно еще добавить, что обращение Верховного совета и Лиги Наций к Вильсону о посредничестве по установлению границ Армении (до советизации Армении) дало повод Вильсону в ответной ноте выставить в качестве условия принятия им этого предложения, чтобы великие державы торжественно обязались «не пользоваться бедственным положением России для нарушения ее территориальной целостности, не предпринимать самим никаких дальнейших вторжений в Россию и не допускать таких вторжений со стороны других»1439.
Д. Дэвис и Ю. Трани в этой связи пишут: «Документом, оформившим первую «холодную войну», авторы называют ноту, которая 9 августа 1920 г. вышла из-под пера Б. Колби, сменившего Лэнсинга в кресле госсекретаря. Соединенные Штаты заявили о себе как о гаранте территориальной целостности и независимости Польши, официально заняли позицию непризнания советской власти и возложили на себя миссию противодействия мировой революции. При этом американское правительство готово было закрывать глаза на торговлю с Россией частных компаний»1440. Требование сохранения целостности России было, по-видимому, вызвано двумя причинами: принципами Вильсона, с одной стороны, и неудовлетворенностью США результатами версальских переговоров стран-победительниц – с другой. Россия нужна была США для противовеса Европе в их будущей политике…
ВОЙНА ЗА ХЛЕБ
К началу Первой мировой государственные зерновые резервы России составляли всего 14,5 миллиона тонн. В 1915 г., несмотря на обильный урожай, нормальный товарооборот был нарушен и «хлеб не пошел на рынок». Отдельные губернии стали вводить карточное распределение основных продуктов питания и промышленных товаров, что привело к появлению огромного разрыва в местных ценах (иногда трехкратного) и, как следствие, растущую, как снежный ком, спекуляцию. Тем не менее «обеспечение армии хлебопродуктами являлось самой благополучной областью снабжения, и только в 1916 г. из-за неурядиц организационного характера снабжение несколько ухудшилось»1441. К 1916 г. посевы сельскохозяйственных культур сократились на 12%, производство зерна – на 20%, мяса – в 4 раза1442, для нужд армии было реквизировано 2,6 млн. лошадей. Тем не менее в 1916-м собрали 3,8 млрд. пудов зерна, что при отсутствии экспорта превышало довоенную потребность внутреннего рынка на 400-500 млн. пудов, а например, традиционные экспортеры масла в Сибири заготовили огромное его количество и не знали, как вывезти.
