Максим Акимов - Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования
Тягостным было возвращение домой. Это значит, что мы вернулись неудачниками, что армия джеков армстронгов превратилась в армию разъяренных квазимодо. Мы возвращались один за другим, часто ночью, сломленные и разочарованные: «Боинг-707» меньше чем за 48 часов перемещал нас из боевых порядков в очереди для безработных. Никакого времени на декомпрессию. И очень многих из нас эмоционально поразила «кессонная болезнь». <..>
Вернувшись к мирной жизни, мы поняли, что наша роль — добывание хлеба насущного — монотонна и прозаична. Нас не возбуждали женщины, которых мы брали в жены, и угнетала скука наших рабочих мест.
Я поехал к Мэрилу и второпях женился — таково было завершение долгой и нудной переписки, которая скрашивала одиночество казармы, но при этом создавала ложное чувство близкого знакомства и совместимости. <…>
Почти весь срок службы я переписывался с нею. Такое общение скрашивало казарменное одиночество и наполняло душевную пустоту хоть каким-то содержанием.
Пока я был за морем, мы делились сокровенным. Это было легко, потому что нас разделяли 10 тысяч миль Тихого океана.
Я делился своими армейскими трудностями и приключениями на передовой, но никогда ни словом не обмолвился о сексуальных выходках в Сайгоне и Бангкоке. <…>
Солдаты, воевавшие на этой войне, рядом, хоть в нынешнем обществе и не высовываются: они носят костюмы-тройки, фирменную форму или бездомными бродягами шаркают по улицам в выцветших полевых френчах и старых боевых ботинках, вспоминая минувшие дни.
Но знаешь, мы сражались не за свободу. Мы даже сражались не за вьетнамцев. Мы шли воевать за политиков и генералов, бросивших нас на эту войну.
Линдон Джонсон, восстаньте из мертвых. Уильям Вестморленд, встаньте. Химики, сыпавшие на нас «эйджент орандж», «Доу Кемикал» и «Монсанто», склоните головы. Корпорации, поставлявшие боеприпасы для нашего оружия. Поднимите руку, «Бетлехем Стил». И люди, помогавшие финансировать эту прекрасную маленькую войну. Я вижу вас, «Ассоциация американских банкиров».
Война обернулась мошенничеством, и жертвы оказались напрасны! <…>
Жестокость шла не от солдат, нацепивших на шеи бусы из вьетконговских языков и ушей. Жестокость шла от американского правительства и от американского народа, пославшего нас на эту войну.
Мы верили в Америку Прекрасную, покидая наши дома. Беда в том, что Америка Прекрасная не верила в нас. Поэтому вот уже многие годы я чувствую горечь от предательства моей страны, пославшей меня туда.
Все войны аморальны, как сказал бы сержант Дуган. Но некоторые из них аморальнее других. <…>
Призрак Вьетнама жив. Кошмар, парализовавший целое поколение, не исчез, и уроки Вьетнама не усвоены. После Войны в Заливе в 1991-м году американцы попытались выбросить этот ужас из головы. Не получилось. Он вернулся как фальшивая монета. Он вернулся, потому что как нация мы не разобрались в нем, не выяснили причин, не поняли, какое влияние оказал он на поколение.
Напротив, Война в Заливе явилась полной противоположностью Вьетнаму. Это была даже не война. Это скорее напоминало линчевание и изгнание Вьетнама через принесение в жертву двухсот тысяч иракских солдат. Потому что, имея превосходство в воздухе, коалиционные силы неделями трамбовали иракские позиции и цели. Это была первая американская война, широко освещаемая по телевидению, но она не дала такого драматичного до боли в сердце видеоматериала, с каким вернулись журналисты с Вьетнамской войны. Скорее она была похожа на скучную видеоигру.
Президент Буш заявил, что Война в Заливе поможет нам справиться с Вьетнамским синдромом. Полно, Джордж, не надувай щеки. Это тебе кажется. Вьетнамский синдром, после того как пройдут марши-демонстрации со знаменами и утихнут истеричные проявления патриотизма, только усилится, потому что сокровенные проблемы Вьетнама по-прежнему не решены, потому что, осваивая роль полицейских для самых могучих громил мира, мы так и не удосужились вытвердить уроки об иностранной интервенции, которые пытался преподать нам Вьетнам.
Сегодня мы обладаем более совершенными военными технологиями, более мощным оружием массового поражения, но мы все так же не можем решить это уравнение по-человечески, все так же не можем справиться с проблемами мира, как не могли в 60-х и, если на то пошло, как не могли справиться и 200 лет назад, когда посылали кавалерийские отряды во главе с такими офицерами, как генерал Джордж Кастер, на запад — уничтожать индейцев и расчищать американские границы для белых поселенцев.
Если Вьетнам чему-то и научил нас, так это торговать войной: занижать потери и подтасовывать боевые цифры.
Правда по-прежнему является первой жертвой войны, но операция «Буря в пустыне» вписала новую главу в жуткую повесть о войне внутри войны: о цензуре и дозировании фактов, о манипулировании общественным мнением и глобальной битве за информацию.
То, что мы слышали по телевидению, вышло за рамки строго отмеренной пропаганды, вышло за разумные пределы сдерживания информации во имя защиты жизни и обеспечения безопасности.
Наши недобрые лидеры — весьма незамысловато — врали нам. Лгали! В который раз!
Есть два рода лжи: ложь черная и ложь белая. Черная ложь заключается в положениях, о которых мы заранее знаем, что они ложны. Белая ложь заключается в утверждениях, которые сами по себе не ложны, но скрывают значительную часть правды и призваны, таким образом, исказить всю картину, как это делает черная ложь. Следовательно, белая ложь, поступающая из Белого дома, Пентагона и командного поста Норманна Шварцкопфа на ежедневно устраиваемые для прессы брифинги, в каждой своей малейшей части была так же разрушительна для американского общества, как и черная ложь.
Плохой парень президент Саддам Хусейн потчевал свой народ черной ложью.
Хороший парень — Джордж Буш, выслушивая генералов, которые, жужжа военную риторику, кружили вокруг него подобно макбетовским ведьмам, слегка привирал и искажал реальность, пичкая нас белой ложью.
Но правительство, которое утаивает значительную часть информации от своего народа, не демократичнее того, которое несет откровенную чушь.
Война в Заливе огорчила меня, потому что я считал ее бесполезной; в конце концов, хватило бы обычных санкций. Но больше всего меня огорчило, что в то время, когда у страны столько внутренних насущных проблем — углубляющийся кризис, безработица, разорение банков, миллионы бездомных, предоставляющая услуги богатым и игнорирующая бедных система здравоохранения, неэффективная судебная система, значительные экологические проблемы, беспрецедентное число людей, страдающих от наркотической и алкогольной зависимости — в то время, когда сама ткань семейной системы американского общества разрывается надвое… Мы отвращаем свои взоры в сторону и вливаем миллиарды долларов в еще одну ненужную войну и убиваем арабов на другом конце планеты вместо того, чтобы в первую очередь помогать нуждающимся здесь, дома. А так как мы не можем заниматься мирными вопросами, это лишний раз доказывает, что мы превратились в поджигателей войны.
Мне кажется, мы потеряли свой путь, растеряли свои ценности. Наша страна полыхает, в ней стало меньше личной свободы, чем в былые времена, большой бизнес, алчность убивают нас, а мы словно не видим, что творится. Как будто мы все впали в транс <…>
В 1982 году в печати всей страны появились заголовки и статьи о многих тысячах ветеранов, страдающих от последствий распыления дефолианта «эйджент орандж». Этот дефолиант использовался во Вьетнаме для уничтожения растительности, чтобы лишить врага защиты леса; в нем есть токсическая составляющая — диоксин — он-то, по мнению многих, и явился причиной целого букета расстройств у ветеранов: злокачественных опухолей, сексуальных дисфункций, нервных и кожных заболеваний, болезней почек, выкидышей у их жен, деформаций плода и родовых дефектов у их детей.
В мае 1984-го семь химических компаний согласились выплатить 180 миллионов долларов ветеранам Вьетнама, попавшим под смертельный гербицид. Ответчиками в суде выступили «Доу Кемикл», «Дайамонд Шэмрок», «Монсанто», «Геркулес», «Юниройал», «Томпсон Кемикл» и «Ти-Эйч Эгрикалчер энд Натришн».
В результате полюбовного соглашения образовался гигантский фонд, из которого были выделены специальные суммы по каждому заболеванию, пусть на дворе еще стоял 1986 год и ветераны еще не начали получать денег.
Эти химические компании категорически отвергли утверждение, что их продукция явилась причиной вышеперечисленных расстройств, и по условиям существующих договоров они не признали за собой никакой ответственности. Тем не менее во время разбирательств они заявили, что дефолиант изготавливался в соответствии с государственными стандартами и что какие-либо расстройства могли возникнуть только из-за неправильного применения продукции военными.
