Владислав Швед - Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию
Надо отметить, что замечания историков относительно ошибок советского руководства, проигнорировавшего предупреждения о готовящемся нападении немцев, в свете печального опыта французов, выглядят легковесно. Франция, находившаяся в состоянии войны с Германией в течение восьми с лишним месяцев, была также заранее предупреждена о готовящемся нападении немцев. Еще в марте 1940 г. министр иностранных дел Италии граф Чиано сообщил французскому послу в Риме Франсуа-Понсе и американскому эмиссару в Риме Уэллису о готовящемся нападении немцев. 7 мая 1940 г. (за двое суток до нападения) французский Генштаб получил из Бельгии сообщение о готовящемся немецком наступлении. Тем не менее 15 % личного состава французской армии находилось в отпуске. Многие части находились на полигонах и учебных центрах и не смогли должным образом отразить немецкое нападение.
Уже после пяти дней военных действий, в ночь на 16 мая 1940 г., главнокомандующий французской армии генерал Гамелен сообщил правительству, что у него нет резервов и он снимает с себя ответственность за безопасность Парижа. В ответ французский премьер Райно телеграфировал английскому премьеру Черчиллю: «Дорога на Париж открыта. Посылайте все самолеты и все войска, какие можете послать». Однако французские историки и политики в оценках действий тогдашних руководителей Франции никогда не пытаются представить их «бездарными недоумками».
К сожалению, советское руководство через год повторило ошибки своих французских коллег. Но надо иметь в виду, что сроки нападения Германии на СССР в разведдонесениях советских агентов постоянно менялись. Наряду с правдивыми донесениями на стол Сталина ложилась дезинформация, подготовленная немецкими спецслужбами. Понять, где правда, а где дезинформация, было весьма сложно.
Причём немцы делали все, чтобы спровоцировать нападение СССР. Известно, что «голубой» мечтой гитлеровского генералитета был «упреждающий» удар Красной Армии по вермахту. В этом случае немцы отступали бы на территорию Польши на 300–400 км, втягивая костяк Красной Армии в огромный «котел», по которому впоследствии были бы нанесены мощнейшие лобовой и фланговые удары. После разгрома расчлененных и деморализованных советских частей, оказавшихся в «котле», путь в глубь России, по мнению германских стратегов, стал бы для вермахта легкой прогулкой. Первые месяцы войны в 1941 г. показали, что части Красной Армии, попавшие в немецкие «котлы», противостоять вермахту были не способны.
При этом необходимо заметить, что в случае превентивного удара по Германии Советский Союз считался бы агрессором и оказался бы в международной изоляции. Последствия этого шага советского руководства были бы непредсказуемы. Сталин это хорошо осознавал. Поэтому говорить, что именно Сталин санкционировал подготовку известного плана С. Тимошенко (наркома обороны Союза ССР) и Г. Жукова (начальника Генштаба Красной Армии) от 15 мая 1941 г. о нанесении упреждающего удара по развертывающимся у границ СССР группировкам вермахта, просто несерьёзно.
Единственный рукописный вариант этого плана, подготовленный зам. начальника Оперативного управления Генштаба А. Василевским и никем не подписанный, до 1948 г. хранился в личном сейфе у Василевского, откуда был передан в ЦАМО (Центральный архив министерства обороны). Он был и остался рабочим черновым документом, каких немало разрабатывают военные стратеги. Г. Жуков, обнародовавший информацию об этом документе, спустя четверть века признал, что план был «ужасной ошибкой», в результате которой Красная армия была бы немедленно уничтожена. Комментарии излишни.
Всё это говорит о том, насколько была сложна и неоднозначна ситуация в начале 40-х годов прошлого столетия. Но для некоторых историков это повод для обвинения советского руководства в бездарности.
Зададим вопрос, была ли вообще способна Красная Армия в начале войны противостоять немецкому вермахту? Необходимо отметить существенное количественное преимущество Красной Армии перед немцами в танках, самолетах и орудиях. Только в 1939–1940 гг. и первую половину 1941 г. советские войска получили от промышленности 92 492 орудия и миномета, 7448 танков и 19 458 боевых самолетов. При этом не следует забывать, что и Германия в 1941 г. произвела 11 тысяч самолетов, 5200 танков и бронемашин и 30 тысяч орудий, многие из которых по своим тактико-техническим данным превосходили имевшееся в Красной Армии вооружение.
По количеству танков, дислоцированных на западных границах СССР, Красная Армия превосходила немецкий вермахт почти в три с половиной раза (11 029 советских танков против 3226 немецких). Это была одна из причин того, что Сталин в первые дни войны постоянно требовал контратаковать противника. Он не мог понять, каким образом огромная военная машина, созданная им, не может оказать должного отпора нацистскому вермахту.
Однако количество и качество вещи разные. Покажем это на примере известной советской 45-мм противотанковой пушки, которая составляла массовую основу (16 621 шт.) не только советской артиллерии, но и бронетанковых войск. Она стояла на танках Т-26, БТ-5, БТ-7, Т-35 и практически всех бронеавтомобилях.
«Сорокопятка» была способна пробивать броню до 42-мм с 500 м, т. е. поражать абсолютное большинство существовавших в то время танков. Но немцы перед нападением на СССР провели модернизацию своих танков, в том числе и трофейных лёгких чешских, увеличив лобовую броню до 50–60 мм. «Сорокопятке» немецкие танки стали не по зубам. Стрелковые дивизии, лишившись танковых батальонов, переданные в формирующиеся механизированные корпуса и не имеющие эффективной противотанковой артиллерии, оказались слабой преградой на пути немецких танковых лавин.
57-мм противотанковую пушку ЗИС-2, способную пробивать 106 мм броню с 500 м, а 96-мм броню — с 1000 м, к началу войны изготовили в количестве всего 320 шт. Более того, осенью 1941 г. «ведущие» специалисты в артиллерийском деле, будущие маршалы Воронов, Говоров и Яковлев предлагали снять ЗИС-2 с производства! Этому воспротивился Сталин.
Надо признать, что Сталин сыграл решающую роль в судьбе танка Т-34. Его конструктор М. Кошкин, бывший директор кондитерской фабрики, в 30 лет по рекомендации С. Орджоникидзе и С. Кирова поступил в институт, где увлекся танковой темой. После института Кошкин возглавил КБ танкостроения в Харькове, где разработал концепцию нового танка. Но в 1938 г. Совет РККА её не принял. Специалисты Круппа также смеялись, заявляя, что «кондитер решил сварить свой танк»! В 1939 г. Кошкин своим ходом доставил в Москву 2 танка Т-34, которые военные отказались смотреть. Об этом стало известно Сталину. Он приказал пригнать Т-34 в Кремль, сам сел за рычаги машины и дал «добро» на его доработку.
Но вернёмся в 1941 год. Вот как описывает начало войны историк Бодо Харенберг в своей «Хронике человечества».
«Германия к началу войны сосредоточила на советско-германской границе по сравнению с СССР в 1,8 раза больше живой силы, в 1,5 раза больше танков, в 1,3 раза больше артиллерии, в 3,2 раза больше современных самолетов… Существенную роль играл фактор внезапности, в значительной степени обусловленный неверием советского лидера И. В. Сталина в возможность начала войны в 1941 г. Только через 4 часа после начала войны в войска был направлен приказ об ответных, причем ограниченных, действиях».
Российские исследователи военного периода до сих пор ведут ожесточенные споры, что явилось основной причиной поражения Красной армии. Не претендуя на «истину в последней инстанции», несомненно, что речь следует вести о комплексе причин. Некоторые из них были указаны. Но это тема отдельного обширного исследования, а пока сошлемся на начальника немецкого генерального штаба генерала Гальдера.
22 июня тот записал в своем служебном дневнике:
«…О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном положении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками запрашивали командование, что им делать».
Подобное положение объясняют уверенностью Сталина в том, что Гитлер как настоящий стратег не повторит ошибку кайзера в 1914 г. и не ввяжется в 1941 г. в войну на два фронта. О том, что у СССР будет, как минимум, несколько лет передышки, подтверждали и разведданные, получааемые Сталиным. Особое впечатление на него произвело заявление Гитлера 23 ноября 1939 г. на совещании с руководством вермахта:
«Мы сможем выступить против России лишь после того, как освободимся на Западе».
Уверенность Сталина в том, что Гитлер, концентрируя войска в Польше, готовится к вторжению в Англию вдали от ее авиации и разведчиков, дорого обошлась Советскому Союзу. Тогдашний нарком ВМФ Н. Кузнецов вспоминал, что:
