Валентин Турчин - Инерция страха. Социализм и тоталитаризм
Казалось бы, явное противоречие между теорией и действительностью должно было бы дискредитировать теорию в глазах советского человека. Формальную функцию теории это противоречие, конечно, не нарушает. Но содержательную? Как можно совместить осознание противоречия теории и действительности с верой в теорию в целом? Не является ли это само по себе патологией?
В оправдание советского человека мы должны признать, что нет, не является. Ибо за исключением чисто математических теорий, никакие другие не являются полностью формализованными. Теории содержат иерархию понятий и принципов, переход от высших уровней к низшим далеко не всегда осуществляется путем однозначных, строго формальных выводов или вычислений. Напротив, на пути от высших принципов к непосредственно наблюдаемым явлениям приходится делать дополнительные допущения, приближения и т. п. Случаются и ошибки. Когда, например, физик обнаруживает противоречие между результатами своих экспериментов и теоретическими предсказаниями, он не спешит отвергнуть все здание теоретической физики. Сначала он будет проверять, не сделал ли он простой арифметической ошибки в вычислениях. Затем будет исследовать, учтены ли все факторы, влияющие на исход эксперимента. Потом будут поставлены под сомнение модельные упрощения, которыми почти наверняка пользовался физик-теоретик в своих расчетах, результаты экспериментов других ученых, которыми он тоже почти наверняка пользовался и т. д.
Если так обстоит дело даже в физике, то чего же ожидать от наук об обществе? Тот факт, что противоречие с действительностью на нижнем уровне понятийной иерархии не ведет к немедленному разрушению в сознании людей всей иерархии в целом, нисколько не удивителен.
Идеологическая иерархия
В советской идеологической системе, которая именуется в целом марксизмом-ленинизмом, можно выделить следующие четыре уровня (описание содержаний уровней дается схематически, в расчете на знающего читателя).
1. Уровень философии. Диалектический материализм. Материя первична, сознание вторично. Развитие как борьба противоположностей. Исторический материализм. Общественное бытие определяет общественное сознание.
2. Экономико-социологический уровень. Учение о классах в обществе. Классовая борьба. Общественно-экономические формации. Неизбежность перехода от капитализма к социализму путем пролетарской революции (поправка последнего времени: революция может быть "мирной"). Диктатура пролетариата.
3. История КПСС и советского государства. Необходимость партии нового, ленинского типа. Демократический централизм.
Конкретная история (разумеется, отлакированная до блеска и трансформированная с точки зрения интересов текущего момента). Октябрьская революция 1917 г. как социалистическая революция, предсказанная Марксом. Сбылась вековая мечта человечества.
4. Текущая политика. Вооруженный единственно научной марксистско-ленинской теорией, героический советский народ совершает славные трудовые подвиги под мудрым руководством Коммунистической партии Советского Союза и ее ленинского (?!) Центрального Комитета. Уверенной поступью... и т. д.
Я совершенно убежден, что большая часть советских людей видит фальшь пропаганды четвертого уровня и относится к ней соответственно. Но я точно так же убежден, что уже третий уровень принимается в целом большинством населения. Условно эту психологию можно обозначить как проведение разделительной черты между Лениным и Сталиным или между принципами и их осуществлением. В принципах все, в общем, верно, но вот из-за разных ошибок, "перегибов", плохих людей и т. п. на практике получается не очень хорошо. Это психология массового человека, которого не учат — и даже мешают — проводить самостоятельный анализ связи между принципами и действительностью.
Люди, которым все же удалось выполнить этот анализ, которые всерьез задумывались об истории своей страны и о том, что происходит вокруг, отвергают третий уровень официальной идеологической иерархии. Хотя эти люди и в меньшинстве, они, несомненно, исчисляются многими миллионами. Но из них лишь очень немногие решаются на переоценку принципов второго и первого уровней. В особенно выгодном положении находится принцип "бытие определяет сознание" — святая святых тоталитарного марксизма-ленинизма. Я много раз убеждался, с какой цепкостью этот принцип держится в умах людей, даже весьма образованных и думающих. Он подкупает своей кажущейся реалистичностью, "научностью". Противоположная точка зрения кажется беспочвенным идеализмом, попыткой выдать желаемое за действительное. Кроме того, имеет место своеобразная экранировка первого уровня вторым, на котором провозглашаются благородные цели создания справедливого общества, а возможность достижения этих целей — и даже необходимость их конечного торжества — как бы выводится из того же принципа исторического материализма.
Понятие экранировки вообще очень важно для понимания работы идеологической иерархии. Нижние уровни иерархии экранируют верхние уровни, ибо они отнимают у человека часть "энергии отрицания", если можно так выразиться. Очень трудно отрицать все. Человек, отвергающий под давлением фактов какие-то концепции, принятые его окружением, обычно ощущает потребность доказать окружающим (и себе!), что он делает это именно под давлением фактов, а вовсе не упивается отрицанием ради отрицания. Поэтому ему хочется где-то остановиться; его "энергия отрицания" исчерпывается по мере движения по ступеням лестницы от конкретных фактов ко все более абстрактным понятиям. Задача пропаганды четвертого уровня — отнять как можно больше энергии отрицания. Так получается, что ложь — сколь это ни парадоксально — не расшатывает "теорию", а укрепляет ее. Слова четвертого уровня, слова-солдаты, бросаются в бой миллионами. Им никто не верит, они гибнут массами, не дойдя до цели, как будто впустую. Но за горами их трупиков укрываются более важные слова: слова-офицеры и слова-генералы. Именно ради этих последних, самых высокопоставленных слов и строится вся идеологическая иерархия. Внешне незаметно, но непрерывно и постоянно эти слова-генералы и стоящие за ними представления воспитывают тоталитарного человека.
Вернемся к нашему сравнению марксистско-ленинской идеологической иерархии с теоретической физикой. Мы отметили сходство в иерархической структуре и в непрямом и небыстром пути, соединяющем принципы с наблюдаемыми фактами. Различие же состоит в целях, ради которых строится теория. Физика в самом деле создается ради того, чтобы предсказывать факты. Поэтому накопление противоречий между теорией и фактами в конце концов обязательно приводит к перестройке теории на всех уровнях — включая самые высшие. Идеологическая система тоталитарного государства строится ради самой себя, ради консервации своих основных принципов. Поэтому расхождение с действительностью и не может ее изменить. Таким образом мы видим здесь сочетание наихудших свойств теорий вообще. С одной стороны, эта теория не обладает предсказательной силой, с другой стороны, она навязывает мертвый, не способный к развитию понятийный аппарат. Марксистско-ленинская теория — это кукла, манекен, занимающий то пространство, где должен быть живой человек. Это опилки, которыми забиваются головы людей, чтобы не осталось места для живой мысли.
Идеологическая картина советского общества будет неполной, если мы не упомянем о людях, которые отвергают марксистско-ленинскую идеологию целиком, а именно: по принципу сверху вниз, а не снизу вверх. Я имею в виду людей религиозных. Они образуют, так сказать, идеологические меньшинства — впрочем, довольно многочисленные. По официальным данным на 1974 г., в стране насчитывается в общей сложности 32 миллиона верующих6. Все они в той или иной форме притесняются. Особенно жестоко преследуют сектантов, которые препятствуют проникновению в свою среду информаторов и других угодных государственным органам лиц. Борьба верующих за свои права вызывает сочувствие и поддержку всех тех, кто выступает в защиту основных прав личности. Мужество и упорство в убеждениях, которое проявляют многие из них, является примером для основной массы населения. Наличие отстаивающих свои права идеологических, как и национальных, меньшинств — серьезное социальное явление. Но в плане мировоззрения их влияние незначительно, и я не вижу — вопреки высказываемой иногда точке зрения — чтобы их влияние возрастало. Людям свойственно судить о других по себе, и при всех недостатках этого метода от него никуда не денешься. Разделяя многие идеи христианства, признавая их значение для современной цивилизации и испытывая глубокое восхищение перед личностью Христа, я в то же время не могу понять, как это можно в наше время принять христианство целиком как веру и систему мышления. Едва отвергнув одну догматическую и устаревшую систему, принять другую, пусть более заслуженную, но еще более догматичную и устаревшую? Мне кажется, для этого надо совершить над собой какое-то насилие, быть может, замаскированное и безотчетное. То же относится, конечно, и к другим традиционным религиозным системам.
