Джозеф Стиглиц - Ревущие девяностые. Семена развала
Исследования последствий несовершенной и асимметричной информации (когда разные индивидуумы знают разные вещи), которые велись мной и другими учеными на протяжении последней четверти века, показали, что одна из причин невидимости руки состоит в том, что она не существует. Даже в очень высокоразвитых странах рыночные механизмы функционируют существенно по-другому, чем предполагается теориями «совершенных рынков». Эти механизмы приносят огромную пользу, главным образом благодаря их функционированию произошло колоссальное повышение жизненного уровня в прошедшем столетии, но им присуща определенная ограниченность, и в некоторых случаях ею нельзя пренебрегать. Возникающая периодически массовая безработица указывает на то, что рыночные механизмы недостаточно хорошо используют ресурсы, но она является только вершиной гораздо большего айсберга: провалов в функционировании рыночного механизма. По мере того, как менялась структура экономики — с переходом от аграрной экономики к промышленной, а затем и информационной — возрастало значение ограниченности рыночного механизма, особенно роль тех ограничений, которые связаны с несовершенной и асимметричной информацией.
Теория «невидимой руки» была большим подспорьем для высших менеджеров, ибо она убеждала их в том, что, стремясь к своей личной пользе, они приносят пользу всему обществу. У них не только не возникло чувство вины за свою алчность, но они еще и могли гордиться своей деятельностью. Но как бы ни была близка сердцу высшего менеджмента, большинству остальных она казалась контринтуитивной, в особенности после корпоративных скандалов, потрясших мир на рубеже столетий, к которым мы вернемся в последующих главах. Представлялось, что деятельность высшего менеджмента была направлена отнюдь не на служение общественным интересам. Критики были правы, а теории «провалов рыночного механизма» объясняли, почему они были правы. Среди этих теорий, к которым наши исследования привлекли внимание, были теории, связанные с проблемой принципал-агент, которое возникает, когда одно лицо должно действовать по поручению другого. Вследствие информационной асимметрии зачастую бывает трудно удостовериться в том, что агент действительно делает то, что ему следовало бы делать, и поскольку терпят неудачу попытки выстроить систему стимулирования, очень часто случается, что агент этого не делает. Особенно чреваты проблемами ситуации, где присутствует конфликт интересов, который так отчетливо обнаружился в корпоративных скандалах последних лет. Предполагается, что главные исполнительные директора и другие члены высшего менеджмента действуют ради наилучшего обеспечения интересов корпораций, их акционеров и наемного персонала. Но в 1990-е годы система стимулирования была организована очень плохо. Действуя в своих собственных интересах, главные исполнительные директора часто плохо обслуживали тех, по поручению которых предполагалось, что они действуют. Ирония заключалась в том, что система оплаты главных исполнительных директоров, а в ней коренилось большинство проблем, оправдывалась, как совершенствование системы стимулирования.
Никто из следивших за корпоративными скандалами, растраченными впустую инвестициями американского бума, неиспользованными ресурсами в период американского спада, не может искренне верить, что рыночный механизм, предоставленный самому себе, способен обеспечивать эффективные исходы. Были, конечно, и более ранние эпизоды, привлекавшие внимание общественности к ограниченности рыночного механизма, и во многих случаях решение проблем переадресовывалось в итоге государственному регулированию.
Когда сто лет тому назад, Эптон Синклер (15) (Upton Sinclair) написал свой знаменитый роман «Джунгли», (The Jungle), описывавший происходившее на бойнях, откуда поступала к столу американцев говядина, возмущение американского потребителя было велико. Мясная промышленность США сочла за лучшее обратиться к государству с тем, чтобы оно обеспечило санитарный надзор за производством пищевых продуктов и таким образом восстановило доверие потребителя. Так и теперь, после скандалов с ценными бумагами в период Ревущих девяностых, государственное регулирование стало рассматриваться, как необходимая мера для восстановления доверия инвестора, иначе люди не решались вкладывать свои деньги. Они хотели знать, что осуществляется надзор, причем теми, чьи интересы лучше соответствуют их интересам.
Раньше, когда экономика функционировала плохо, апологеты рынка пытались свалить вину на излишнее регулирование или неправильно ориентированное государственное вмешательство: некоторые из них утверждали, что Великую депрессию спровоцировал Совет управляющих ФРС. Я лично убежден, что не государство явилось причиной Великой депрессии, но что оно, тем не менее, несет за нее ответственность: оно не сделало ничего для того, чтобы обратить ход событий и минимизировать потери. Но, что бы ни думали о Великой депрессии, государство виновато в бездействии — неудовлетворительном регулировании, а не в избыточном регулировании — и в этом корень проблем Ревущих девяностых и последовавшей за ними рецессии.
Государство часто может играть важную роль в улучшении работы рыночного механизма, например, в ограничении масштаба конфликта интересов, время от времени возникающего вокруг системы бухгалтерского учета, порядка ведения бизнеса и финансирования. Когда страховая компания требует, чтобы страхователь, страхующий у нее свое предприятие от огня, устанавливал у тебя автоматическую спринклерную противопожарную систему, это не вызывает ни у кого возражений, поскольку застрахованная компания уже не несет полных издержек, связанных с пожаром, и поэтому у нее нет адекватных стимулов для установки противопожарной системы. Но в экономике в целом государство так или иначе вынуждено увязывать концы с концами, если дела пошли на перекосяк. Когда дерегулирование банковского дела привело к серьезным проблемам в сберегательно-кредитной системе в 1980-е гг., американский налогоплательщик заплатил издержки по этому счету. Большая часть регулирования была направлена на защиту Америки и американских налогоплательщиков от подобного рода рисков.
Хотя государство тоже не свободно от недостатков, возникающих в связи с ограниченностью информации, ограничения и стимулы государства отличны от таковых частного бизнеса. Государство заинтересовано в том, чтобы обеспечить как санитарную безопасность продовольствия, так и ситуацию, в которой банки не брали бы на себя неоправданных рисков. Разумеется, у государства, так же как и у рынков, очень много разных несовершенств, приводящих «к провалам государства», не менее неприятным, чем провалы рынка, и поэтому они должны взаимодействовать, дополняя друг друга, восполняя слабости друг друга и опираясь на сильные стороны друг друга.
Действительно, есть вещи, которые государство может делать даже лучше, чем частный сектор: например, государственное обеспечение безопасности аэропортов, по-видимому, лучше, чем то, что его заменило. Система социального страхования — не только связана со значительно меньшими трансакционными издержками, чем предоставленные частным сектором страховки, но и обеспечивает страхование от риска инфляции, чего не обеспечивает ни одна частная фирма.
Когда Клинтон вступил в должность, я и многие из тех, кто вместе с ним пришел в Вашингтон, надеялись, что он восстановит баланс между ролью государства и частного сектора. Процесс дерегулирования начал Джимми Картер, причем с таких жизненно важных областей, как авиалинии и грузовой автотранспорт. Но при Рональде Рейгане и Джордже Буше Америка зашла в дерегулировании слишком далеко. Наша задача заключалась в том, чтобы найти подходящий средний курс и приспособить систему регулирования к изменениям, происходившим в стране. Нам не следовало много рассуждать о дерегулировании, а вместо этого найти правильную основу системы регулирования. В некоторых областях нам это удалось; но зато в других нас захлестнула волна дерегулирования, увлекли лозунги свободы бизнеса. Новые демократы были правы, когда подчеркивали, что рынки являются центральным элементом любой преуспевающей экономики, но при этом сохраняется жизненно важная роль государства. Неправильно ориентированное дерегулирование и плохая налоговая политика составили основную причину рецессии 1991 года, а неправильно ориентированные дерегулирование, налоговая политика и практика бухгалтерского учета являются сердцевиной нынешнего спада. Американские инвесторы доверяли корпоративным аудиторам, а аудиторы обманули их доверие. Точно так же инвесторы доверяли аналитикам Уолл-стрита в вопросе о том, какие акции покупать, а аналитики обманули их доверие.
Идеология повлекла за собой политику, способствующую образованию «мыльных пузырей», которые в конечном счете лопнули; более того, идеология свободного рынка препятствовала мероприятиям, которые могли бы решить некоторые из возникающих проблем, а также уменьшить размеры «пузырей» и постепенно выпустить из них воздух.
