Андрей Столяров - Научно обоснованный конец света
Обзор книги Андрей Столяров - Научно обоснованный конец света
Андрей Столяров
Научно обоснованный конец света
Братство каменных топоров
Представление о цивилизации появилось еще в XVIII веке, однако по-настоящему в историческую науку его ввел Арнольд Дж. Тойнби для обозначения специфических сущностей, через которые выражает себя история.
Этот термин имеет в современном языке три значения.
Во-первых, под «цивилизацией» мы понимаем глобальную общечеловеческую цивилизацию, зародившуюся вместе с первыми социальными отношениями более миллиона лет назад и существующую по настоящее время. Единство этой цивилизации обеспечивается с одной стороны биологическим единством вида хомо сапиенс, имеющим единую генетику, физиологию, психику, а с другой – едиными, по-видимому, универсальными законами происхождения и развития материального мира.
Во-вторых, под «цивилизациями» мы понимаем исторически сложившиеся сверхкультуры, крупные этнические агломерации, обладающие ярко выраженным своеобразием и объединенные общим ментальным полем. Скажем, «китайская цивилизация», «индийская цивилизация», «российская цивилизация», «северо-американская цивилизация». В этом смысле термин «цивилизация» понимал и сам Тойнби, писавший о рождении и гибели подобных социокультурных образований[1]. Драматическое взаимодействие их создает сюжет мировой истории.
И, наконец, термином «цивилизация» часто обозначают совокупность материальных и технологических средств, созданных человечеством в процессе его развития. В данном случае «цивилизация», фактически – техносфера, выступает как объектная, вещественная основа существования и в таком качестве противопоставляется совокупности интеллектуальных, художественных и метафизических средств, обозначаемых, в свою очередь, как «культура».
Понятно, что последнее определение скорее метафорическое. Оно отражает вечную оппозицию материального и духовного. Что же касается глобальной человеческой цивилизации, то онтологическое единство ее проявляется уже на самых ранних этапах развития.
В частности, техносфера, «искусственная среда» глобальной цивилизации, которая тоже начала образовываться более миллиона лет назад – с того самого времени, когда архантропы, древнейшие человеческие существа, даже внешне еще не слишком похожие на современного человека, стали пользоваться первыми орудиями труда, строить жилища, – демонстрирует явную технологическую однотипность материальных культур. Те же каменные топоры, позволившие первобытному человеку перейти к активному освоению мира, хоть и возникли независимо друг от друга: в разных местах обитания древних людей, в разные, иногда отстоящие на тысячелетия хронологические периоды, однако при всех отличиях материала и, видимо, способов изготовления представляли собой один и тот же механический инструмент, предназначенный для выполнения сходных технических операций. Ничего принципиально иного человеком создано не было. Аналогичное утверждение можно сделать и в отношении первых копий, глиняной посуды, лука и стрел, меча, сохи, колеса, письменности, позволившей фиксировать опыт, накопленный предыдущими поколениями, то есть в отношении всех крупных исторических инноваций, которые, по замечанию Мераба Мамардашвили, заключали в себе последующий «горизонт возможностей»[2]. Они точно также возникли в разных местах земли, при разных обстоятельствах, в разное время, но при всем достаточно очевидном несходстве во второстепенных деталях, точно также являли собой единые формы глобальной материальной культуры.
Более того, история поставила уникальный эксперимент, показывающий, что едина не только материальная, но и социальная природа глобальной цивилизации.
Испанцы, высадившиеся в эпоху Великих географических открытий на побережье Южной Америки, были поражены, наткнувшись в дебрях лесов и памп на громадную империю инков, по размерам и численности превосходящую многие империи Старого Света. Причем позднейшие исследования, проведенные уже учеными XX века, показали, что эта империя, Тауантинсуйу (на языке кечуа – «четыре стороны света»), как будто копировала своим устройством древние цивилизации Шумера, Египта, Китая[3]. Во главе империи стоял Верховный Инка, которому принадлежало все – вплоть до последнего клочка земли, обрабатываемого нищим крестьянином, империя имела изощренную бюрократию в виде армады чиновников, взирающих за порядком, сложную юридическую систему, пронизывающую буквально все стороны общества, систему связи в виде специальных гонцов, передвигающихся по специальным дорогам. Там уже существовало узелковое (веревочное) письмо, вполне пригодное для счета и государственного контроля, и начинало возникать письмо иероглифическое. Даже архитектура в виде ступенчатых пирамид, амфитеатров и крепостей как будто была перенесена сюда из Месопотамии, Древнего Рима или Египта. И если учесть, что до высадки здесь европейцев в XVI веке какие-либо значительные контакты между материками, разобщенными тысячами километров океанских просторов, были исключены, – во всяком случае, мы ничего о таких контактах не знаем, – то остается предполагать, что локальные цивилизации на Земле, даже зарождаясь изолированно, в разных точках планеты, все равно развивались по общей схеме, будто разворачивая во времени единый исторический замысел.
Вряд ли «замысел» этот имеет сугубо провиденциальный характер, представляя собой реализацию божественной воли, как это обычно трактуют мировые религии, или развертывание некой абсолютной идеи, что – уже в светских координатах – предполагает концепция Гегеля. Скорее всего, дело обстоит проще. Единство исторического развития обеспечивается материальным единством Вселенной. А материальное единство Вселенной, в свою очередь, – единством ее физического происхождения.
Если придерживаться теории «Большого Взрыва», утверждающей, что пространство и время возникли из общей (материальной) точки путем ее стремительного расширения (а такая теория с момента открытия реликтового излучения считается подтвержденной), то можно с достаточной долей уверенности полагать, что и все развитие, во всех его формах, порожденное этим «первичным толчком», осуществляется по единым законам. Они должны быть в принципе одинаковыми и для унигенеза, представляющего собой эволюцию нашей Вселенной, и для биогенеза, выраженного развитием всех живых форм на Земле, и для социогенеза – исторической трансформации социальных структур.
Законы эти, конечно, по-разному представительствуют на разных уровнях бытия, они по-разному опосредованы структурами, возникающими на разных этапах развития, и вместе с тем они пронизывают собой всю глобальную онтологию и превращают ее в единый иерархический нарратив.
Подобие локальных цивилизаций, их техногенный и социальный изоморфизм, свидетельствует о том, что такие законы реальны (имеют физический смысл) и значит могут быть сформулированы на языке точных понятий.
Время и Дао
Однако подобие локальных цивилизаций вовсе не означает их полного конфигурационного совпадения. Локальные цивилизации различаются между собой по типам культур, которые, в свою очередь, отражают соответствующий им типтрансценденции.
Под трансценденцией мы в данном случае понимаем комплекс предельных метафизических представлений о происхождении, устройстве и назначении мира, выраженных, как правило, в религиозной форме. Распаковка трансценденции порождает начальные аксиологические координаты и тем самым создает специфику цивилизационного бытия.
На наш взгляд, можно выделить время-ориентированные идао-ориентированные цивилизации.
Первые опираются на представление о «внешнем боге», то есть боге, существующем вечно, сотворившем наличный мир, который уже с момента возникновения устремлен к своему творцу. В таких цивилизациях рождается «сюжетное время» (К. Ясперс называл его «осевым»), то есть время, образующее не замкнутый цикл, где невозможно определить ни конца, ни начала, а последовательность событий, не имеющих исторического повтора. Таков, в частности мифологический сюжет христианства: сотворение мира – создание человека – жизнь в раю – грехопадение – земная жизнь – второе пришествие – пусть к спасению – Армагеддон – Страшный суд – Конец света, означающий слияние мира с богом. Время здесь, разумеется, все равно течет «из вечности в вечность» и тем не менее имеет очевидную векторную направленность. Это, в свою очередь, порождает представление о прогрессе – последовательном развитии, сознательном преобразовании мира. А все вместе создает так называемую внешнюю трансценденцию. Цивилизация в этом случае становится экстравертной: она непрерывно пытается выйти за пределы самой себя, что выражается, с одной стороны, в постоянной экспансии, пространственном наращивании уже имеющихся цивилизационных структур, а с другой стороны – в «вертикальном развитии», столь же постоянном стремлении выйти на более высокий техносоциальный уровень. Внешней трансценденцией обладает, например, современная западная (европейская, евро-американская) цивилизация, что и обуславливает более высокую, по сравнению с другими мировыми культурами, скорость ее развития. Заметим, что экстравертные цивилизации, как правило, обращены в будущее, а потому подвержены всем неожиданностям, которые оно приносит.
