Бронислав Малиновский - Избранное: Динамика культуры
Это, однако, не означает полного пренебрежения близостью духов, не означает также, что духи играют роль лишь пассивной публики, любующейся праздником и наслаждающейся подаренной пищей. Совсем наоборот, балома разными способами обнаруживают свое присутствие. Удивительно, как много кокосовых орехов падает с деревьев во время их пребывания в деревне, причем именно потому, что их сбивают духи, а не потому, что орехи созрели. В Омаракане во время праздника миламала две большие грозди кокосовых орехов упали довольно близко от моей палатки. Самое хорошее в этих действиях духов – то, что плоды, сброшенные ими, считаются общей собственностью. Поэтому и я мог, благодаря духам, насладиться полученным бесплатно кокосовым соком.
Даже маленькие недозрелые кокосовые орехи падают до срока гораздо чаще во время миламала, чем в другую пору. Это как раз и есть одна из форм, в какой балома проявляют свое неудовольствие, причина которого всегда одна и та же – им дали мало еды. Балома, когда голодны (их голод называется каси молу), сразу дают это понять. Гром, дождь, плохая погода во время миламала, которые мешают праздничным танцам и пиршествам, являются еще одним и даже более эффективным способом выразить свое плохое настроение. И действительно, во время моего пребывания на острове период полнолуния как в августе, так и в сентябре был очень влажным, с большим количеством гроз и дождливых дней. Таким образом, мои информаторы имели случай непосредственно продемонстрировать связь между недостатком еды и неудачным праздником, с одной стороны, и раздраженностью духов и мерзкой погодой – с другой. Духи могут пойти еще дальше и, разгневавшись, вызвать засуху, погубив тем самым и следующий урожай. Это причина, по которой довольно часто неурожайные года следуют один за другим. Плохая погода и скудный урожай делают невозможным организацию праздников, что снова вызывает гнев балома, и они мстят за это, губя следующий урожай. Круг замыкается.
Кроме того, балома в период праздника миламала иногда являются в сновидениях. Очень часто духи, в особенности тех людей, которые умерли недавно, приходят к своим родственникам во сне. Обычно они просят еды, и, чтобы насытить их аппетит, им подносят в подарок бубуалу’а или силакутува. Иногда они могут передать какие-то вести. В Оливилеви, самой большой деревне Лубы, южного района Киривины, праздник миламала, в котором я принимал участие, был очень бедным, еду почти не выставляли напоказ. Как раз тогда вождю Ванои в Киривине приснился сон. Ему снилось, что он пришел на пляж (в получасе ходьбы от деревни), где увидел большую лодку с духами, плывущую с острова Тума к берегу. Все духи сказали ему: «Что делается в Оливилеви? Почему не угощаете нас едой и кокосовым молоком? Мы посылаем этот длительный дождь в знак нашего гнева. Приготовьте на завтра много еды; когда мы ее съедим, настанет ясная погода и вы будете танцевать». Этот сон был совершенно правдивым. На следующий день каждый мог увидеть на пороге окаукуеда лисига (дома вождя) Ванои кучу белого песка. Моим информаторам, среди которых был и сам Ванои, было неясно, какова связь этого следа со сном. Они не могли решить, был ли этот песок принесен духами, или же его принес Ванои из своего путешествия во сне. Однако было очевидно, что этот песок является доказательством как гнева балома, так и правдивости сна. К сожалению, обещание хорошей погоды оказалась ложным, и танцы не состоялись из-за проливного дождя. Наверное, количество еды, подаренной духам этим утром, было все-таки недостаточным!
Не следует все же думать, что балома проявляют интерес лишь к еде. Духи сердятся не только в тех случаях, если еды мало и подарки скупы, они также стоят на страже строгого соблюдения обычаев. Они проявляют недовольство из-за самого малого отклонения от освященных традицией обычаев, которые следует соблюдать в период миламала. Мне говорили, что духи резко осуждают безразличие и беззаботность, господствующие в нынешнем отношении к праздничным традициям. В старину во время праздников никому не пришло бы в голову работать в поле или выполнять какую-то иную работу. Чтобы угодить балома, все должны были принимать участие в играх, танцах и ухаживаниях. В нынешние же времена люди идут на свои огороды и «ковыряются» там или заготавливают бревна для постройки домов и лодок. Духи этого не любят, а их гнев, из-за которого бывает дождь и гроза, портит праздник миламала. Именно так и произошло в Оливилеви, а позднее в Омаракане. В Омаракане их гнев имел и еще одну причину, связанную с присутствием этнографа. По этому поводу я много раз должен был выслушивать неприятные замечания не только от старейшин, но и от самого вождя То’улувы. Дело в том, что, желая посмотреть, как выглядят танцы каидебу, в которых используют щиты с тем же названием, я приобрел в разных деревнях около двадцати таких щитов. Мое любопытство было вызвано тем, что в Омаракане исполняли только один танец, рогайево, необходимым аксессуаром которого является бисила (длинная узкая лента из пандануса). У меня были каидебу, и я раздал их в Омаракане здешней «золотой молодежи». Это произвело такое впечатление (ведь за последние пять лет здесь не было нужного количества каидебу для надлежащей постановки танца), что они сразу приступили к гумагабу, то есть к танцу, для которого требовались эти щиты. Это было серьезным нарушением традиционных обычаев (хотя я тогда не понимал этого), так как каждый новый танец должен быть освящен соответствующим обрядом{269}. Это нарушение установленного порядка вызвало заслуженный гнев балома, из-за чего и была мерзкая погода, падали незрелые кокосовые орехи и т. д. Описанное событие трактовалось как мой важный проступок, мне его часто припоминали.
Натешившись торжественным приемом, оказываемым им в течение двух или четырех недель (точно установлен только срок завершения миламала, который приходится на второй день после полнолуния, тогда как начало может наступить в любой день между предыдущим полнолунием и новым), балома должны покинуть родную деревню и вернуться на Туму{270}. Этот принудительный исход наступает по сигналу иоба, возвещающему ритуальное изгнание духов.
На вторую ночь после полнолуния, примерно за час до восхода солнца, когда поет птица сака’у, а на небе восходит утренняя звезда кубуана, танцы, которые продолжались всю ночь, прекращаются, а барабаны дают сигнал специальным боем, звуком иоба{271}.
Духи узнают эти звуки и готовятся в обратный путь. Сила сигнала так велика, что если бы кто-то ударил таким образом в барабаны несколькими днями раньше, все балома покинули бы деревню, отправившись к себе домой, в свой потусторонний мир.
Поэтому подача сигнала иоба является табу, которое строго соблюдается в то время, когда духи находятся в деревне. По этой причине я не смог уговорить молодых людей из Оливилеви во время праздника показать мне даже фрагмент этого сигнала.
В другой раз, когда в деревне не было духов (за несколько месяцев до миламала), мне удалось услышать в Омаракане настоящий концерт иоба. В ритме выбиваемой на барабанах дроби жители деревни обращаются к балома, умоляя их удалиться и прощаясь с ними такими словами:
«Балома, о!
Букулоуси, о!
Бакалоуси га
Йугугугу….».
(«О, духи, уходите отсюда, мы не уйдем, останемся».)
Последний звук «йугугугу» – нечто вроде резкого восклицания, которым надо расшевелить ленивых балома и ускорить их отход.
Торжество иоба, которое совершается перед восходом солнца в ночь воуло, самое важное. Его цель – прогнать сильных духов, которые могут идти самостоятельно. На следующий день до полудня совершается второе иоба, которое называется пем иоба, или изгнание слабых духов. Этот ритуал имеет целью очистить деревни от духов женщин и детей, а также от духов больных и калек. Он совершается так же, как предыдущий, с теми же словами, которые произносятся в такт специфическим ударам барабана.
В обоих случаях шествие начинается на околице деревни, наиболее отдаленной от места, в котором дорога с Тумы доходит до деревенской рощи веика. Задача в том, чтобы не оставить ни одного уголка деревни «неочищенным». Затем шествие идет через деревню, задерживаясь на короткое время на баку (центральной площади), после чего отправляется туда, где дорога на Туму выходит за черту деревни. Здесь заканчивается иоба, а после окончания торжества на барабанах отбивается ритм характерного танца, касавага{272}.
