Фридрих Карл фон Савиньи - Обязательственное право
В 1815 г., после с лишком десятилетних неутомимых трудов, посвященных обработке материала для истории римского права в среднее века, появился, наконец, первый том этого великого творения; все сочинение вышло в промежуток времени с 1815 по 1831 г. в шести томах; при втором издании к ним был присоединен еще седьмой. Это сочинение разделяется на две части: первая обнимает 6 веков до Ирнерия и излагает судьбу римского права в государствах, возникших на развалинах Западноримской империи, когда оно продолжало составлять жизненный народный элемент почти без всяких следов научной обработки; вторая заключает 4 столетия после Ирнерия, когда научное изучение римского права, передача словом и письмом стали преобладающими; таким образом, часть эта по своей задаче преимущественно литературно-исторического содержания.
Этот труд установил совершенно новый взгляд на непрерывность исторической жизни римского права. До его появления господствовало воззрение, что начало научной обработки римского права Ирнерием было внезапным оживлением мертвой материи, происшедшим по чисто случайным причинам. Савиньи же раскрыл бесчисленные нити живой передачи, соединявшие период упадка римского государства с деятельностью глоссаторов, и доказал, что ни каприз, ни случай или произвол не объясняют принятие римского права, но что перед нами лежит результат исторического развития. Против труда Савиньи возражали, что автор излагает не историю права, а историю литературы. Штинцинг по этому поводу справедливо замечает, что указанное возражение может считаться несколько основательным в рассуждении второй части, причем нельзя не согласиться, что если правовая жизнь в такой сильной степени проявляется в ученых трудах, то история права, само собой разумеется, должна принять вид истории литературы; в последнем случае очевидно, что в литературе весьма естественно отразится и то развитие, которое право претерпевает вне ее, в жизни[16].
Одна из отличительных особенностей великих людей состоит в том, что, служа выражением эпохи, они же сообщают ей и свой характер, указывая цель и направление другим умам. Отсюда появление великих людей как нельзя более кстати сопровождается разного рода событиями, которые в другое время и не могли бы совершиться, а если бы и совершились случайно, то не нашли бы сочувствия и остались бы незамеченными. К такого рода событиям в эпох у возникновения исторической школы следует отнести открытие истинных институций Гая, сделанное Нибуром в 1816 г. в Болонье: только в эпоху зарождения исторической школы можно было понять, объяснить и оценить это сокровище. Поэтому нельзя не согласиться с Гуго, который в 1818 г. по случаю третьего издания «О праве владения» Савиньи провозгласил, что без Савиньи мы на верно не имели бы Гая. В самом деле, со времени открытия останков Павла и вестготского Гая, совершившегося три столетия тому назад, никогда наука права не получала еще подобно го толчка. Можно без всякого преувеличения сказать, что в наших познаниях римского права произошел с открытием истинного Гая радикальный переворот: перед нами раскрылся процесс, краеугольный камень всякого права, а у римлян служивший точкой отправления для дальнейшего развития права; сверх того, институции Гая подтвердили взгляды Савиньи, что историческое познание римского права крайне недостаточно и что лучший путь для науки права – это приобретение более точного и глубокого знания.
Влияние нового направления не ограничивалось тесным кругом только приверженцев исторической школы, но сказывалось в общем оживлении научной и практической правовой деятельности.
В продолжении 10 лет (до 1827 г.) в Германии возникло шесть юридических журналов и появилось множество критических исследований; вновь же открытые были изданы и подвергнуты тщательной обработке. Взгляд на право не как на бесформенную массу отдельных положений, обязанных своим существованием произволу, а как на органический результат нравственных народных сил, побуждал юристов с любовью изучать предмет и всецело посвящать ему лучшие свои силы.
Со смертью Тибо в 1839 г. исчезла последняя преграда, отделявшая старую школу от исторической, хотя главные особенности первой сгладились еще прежде. Но с начала 20-х годов в философию права стала проникать система Гегеля, и последователи ее заняли место сошедших со сцены прежних противников исторической школы. Хотя между юристами и мало было рьяных гегельянцев, но, тем не менее, под влиянием новой школы стали заметно развиваться стремления к систематическому изучению права, раздаваться голоса в пользу преимущественно практического правоведения. Послышались во многих отношениях основательные упреки, что юристы, погружаясь исключительно в исторические исследования, не обращают внимания на потребности жизни и совершенно забывают, что правоведение, по существу своему, есть практическая дисциплина. Кроме того, германисты обвиняли романистов в чрезмерном поклонении римскому праву, препятствовавшему обработке национального германского права.
Ввиду этих обвинений юридический мир был крайне поражен появлением в 1840 г. первых трех частей «Системы ныне действующего римского права», где Савиньи вполне удовлетворил всем требованиям века и вместе с тем высказал, что историческая школа исполнила свое назначение и наступает другая эпоха – систематико-практического изучения права. В предисловии Савиньи говорит: «Всякий успех в нашей науке основывается на взаимодействии различных духовных деятельностей. Для обозначения одной из них и вытекшего из нее научного направления во всей его особенности, мною и другими совершенно беспристрастно было выбрано выражение – историческая школа. Эта сторона науки была тогда особенно выставлена не с целью отвергнуть достоинство других деятельностей и направлений, или умалить их; но только потому, что историческая сторона в продолжении долгого времени оставалась в пренебрежении сравнительно с другими. Таким образом, чтобы вновь получить свои права, она нуждалась временно в более ревностном заступничестве сравнительно с другими». «Если мы бросим взгляд, – продолжает Савиньи, – на настоящее состояние нашей теории права и сравним его с существовавшим 50 или 100 лет тому назад, то увидим в нем, с одной стороны, улучшения, с другой – ухудшения. Хотя никто не станет отрицать, что теперь стало возможным и даже осуществилось многое, о чем прежде нельзя было и думать, и что масса разработанных сведений, в сравнении с прежними временами, бесконечно велика, но если мы взглянем на необходимый при этом практический смысл, который оживляет знание в отдельных носителях теории, то сравнение для настоящего будет менее благоприятно. Этот недостаток нашего времени стоит в связи с особенностью направления, которое замечается в теоретических стремлениях». «Если же главное зло нашего правового состояния кроется в постоянно возрастающем разрыве между теорией и практикой, то и помощь должна состоять в восстановлении их естественного единства. Для этой именно цели римское право, если только пользоваться им правильно, может оказать самые важные услуги. У римских юристов это естественное единство является ненарушимым и в самом живом осуществлении; но это, разумеется, не их заслуга, точно так же как и наше противоположное состояние обусловливается скорее общим ходом развития, нежели волею отдельных лиц». В самом деле, в «Системе» Савиньи особенно бросается в глаза глубокое понимание внутреннего практического значения юридических институтов, их целей в практической жизни как настоящего, так и прошедшего времени. Для Савиньи они не холодные отвлеченности, а результат живых человеческих отношений, доступный пониманию только при их посредстве. Везде виден истинный юридический такт и самое удачное соединение теоретического созерцания с практическим знанием. Если и встречаются в «Системе» исторические исследования, то лишь с целью доказать, что известная юридическая теория отжила свое время и, если, несмотря на то, продолжает еще пользоваться мнимой жизнью, то только в учебниках и вследствие недоразумения. Таким образом, «Система» вполне примирила историческую обработку права с практическими потребностями.
Издание «Системы» (в 8 томах) продолжалось до 1848 г. По первоначальному плану за ней должна была следовать особенная часть, но Савиньи в 1851 и 1853 гг. издал только два тома «Обязательственного права», о которых французские переводчики Жерарден и Жозон говорят следующее[17]: «Ни в одном из своих сочинений Савиньи не выказался таким великим писателем и юристом в полном смысле слова, как в изданных им двух томах обязательственного права. Французские романисты и во главе их Пелла и Деманжа не колеблясь ставят этот труд первым в ряду ему принадлежащих. И действительно, ни в каком другом его труде нельзя найти более возвышенных идей, более научных сведений и проницательности». При обработке следующих частей Савиньи внезапно почувствовал некоторое утомление и решил отложить труд на некоторое время, но уже за тем не принимался за него и, таким образом, первые тома остались без продолжения; но, тем не менее, они представляются вполне законченными главными отделами обязательственного права и потому могут служить лучшим пособием для изучения сущности этой специальной части правовой системы.
