Джордж Манро - Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город
Литейная часть, район не столько торговый, сколько промышленный, был тише любой из Адмиралтейских частей. Застроен он был плотнее, но дома здесь выглядели более скромно. Литейная часть когда-то почти сплошь состояла из полковых слобод и кварталов для рабочих с заводов, выпускавших оружие и боеприпасы. Форму и размеры этих кварталов все ещё можно было узнать в расположении улиц и зданий. По словам Шторха, эти места населяли «усердные мастера, мирные обыватели и солдаты»[695].
Ф.К. Неёлов. Верфь у Смольного монастыря. 1804 г.
Эти живые характеристики Шторха, подробно и точно воспроизводящие картину увиденного им, всё-таки не дают читателю полного обзора города, так как автор ограничился лишь описанием его центра. Возьмем, к примеру, его очерк коммерческой деятельности. Как совершенно справедливо отмечает Шторх, оптовые сделки и импортно-экспортные операции осуществлялись лишь в очень немногих местах столицы. Но, описывая только внутренние части города, Шторх упустил по крайней мере один важнейший центр коммерции, бурно развивавшийся во времена Екатерины: это товарный склад на изгибе невского берега за Смольным монастырём, где направление реки меняется с северного на западное. В начале царствования ещё не существовало определённого места, где купцы, приплыв в город по Неве, могли бы разгрузить товар и передать его розничным торговцам. Нужда в подобном пристанище была очевидна, так как будущее явно принадлежало речному транспорту. Названная местность, низменная и пустынная, была выбрана властями и быстро превратилась в кипящий, оживленный центр экономической деятельности[696].
Точки же розничной торговли распределялись по всему городу, что позволяло покупателям приобретать большинство предметов повседневного хозяйственного спроса, не посещая для этого всякий раз крупные оптовые рынки. Даже в начале екатерининской эпохи большинство городских частей – в особенности центральные районы – не зависели друг от друга в поставке повседневных товаров, так как в каждой части имелись собственные рынки. Для того чтобы обеспечить крупными торговыми центрами все городские части, в 1782 г. был издан указ об устройстве в них больших рынков на тех местах, которые выберет полиция[697]. Проведение в жизнь этого указа, несомненно, способствовало укреплению атмосферы добрососедства и, конечно, облегчило жизнь покупателей. Кроме того, это наверняка уменьшило суматоху и давку на крупных центральных рынках столицы.
К концу столетия в Санкт-Петербурге было отведено под промышленные предприятия больше земли, чем прежде. В Москве, Туле и в других городах на протяжении почти всего XVIII в. работали более крупные заводы, чем в столице. Однако на исходе века Петербург превзошёл их все, кроме Москвы, и числом предприятий, и объёмом выпускаемой продукции, заняв ведущую позицию по развитию промышленности, которую и сохранял весь XIX в. Новое размещение и функции промышленности, сформировавшиеся к концу екатерининского царствования, позволяют прийти к некоторым обобщениям.
Перемещение из центра на окраины
В Санкт-Петербурге работало множество различных предприятий, но в центре города их осталось мало. Многие были вынуждены переехать из-за того, что в центре настоятельно требовалось усилить интенсивность использования земли. Аренда здесь была самая дорогая в России, и это обстоятельство заставляло даже государственные учреждения находить места подешевле для подчинённых им производств. А площади в центре города могли использоваться с большей выгодой в других целях. Например, Адмиралтейский канатный завод, который долгое время помещался в длинном узком каменном строении, тянувшемся от Адмиралтейства до Крюкова канала, в 1792 г. перевели в Кронштадт, а землю распродали под жилую застройку[698]. В 1780-е гг. пришлось перенести на Выборгскую сторону с левого берега Фонтанки одну частную верфь, хотя она обосновалась там не так давно. Немногочисленные предприятия, оставшиеся в центре, производили дорогостоящие товары, изготовление которых не требовало больших производственных площадей. Это были в основном мелкие мастерские, которые нанимали по несколько ремесленников. Как правило, они удовлетворяли потребность в роскошных товарах, вроде золотого и серебряного галуна для мундиров или кружев, и обслуживали большей частью сливки общества и политическую элиту, которые жили в тех же кварталах. По мере удаления от центра города встречалось всё больше производств, на которых и рабочая сила, и земля расходовались не так экономно.
Существовали и другие соображения, кроме чисто экономических, заставлявшие промышленность покидать центр столицы. Иногда эти перемещения диктовались заботой о гигиене, ведь опасности и неудобства, сопряжённые с соседством некоторых предприятий, были слишком очевидны. Отличный пример представляют собой петербургские кожевенные фабрики. Поначалу они возникали на реках и каналах по всему городу, где бы их хозяева ни находили подходящие места. Но население росло, а с ним и потребность в водоснабжении, и вскоре оказалось, что воды из колодцев не хватает. Воду стали брать прямо из реки, но в то же время промышленные стоки кожевенных предприятий тоже усиливались, загрязняя Неву и каналы. По этой причине обрабатывающие кожу предприятия были перемещены вниз по течению от города. Для безопасности людей во всесторонний план развития Санкт-Петербургской стороны, обнародованный в 1767 г., включили перенесение порохового завода в ненаселённое место, чтобы от возможных взрывов не погибли и не покалечились окрестные жители[699]. Требования как экономики, так и безопасности привели в конце концов и к перемещению казённой стеклянной и зеркальной фабрики. Впервые речь об этом зашла в 1766 г., когда предлагалось убрать её почти из центра на территорию к югу от застроенных кварталов и ближе к Финскому заливу. В 1767 г. Екатерина одобрила этот план и распорядилась построить на освободившемся участке дома для мастеровых. На новом месте фабрика не представляла угрозы городу в случае пожара, в то время как на прежнем месте ветер мог бы погнать пламя прямо в лучшие районы города[700].
Поскольку две названные причины – интенсификация землепользования и защита населения – принуждали промышленное предпринимательство перебираться из центра на дальние окраины, то работникам, занятым на этих производствах, тоже следовало, по сути дела, переезжать поближе к месту работы. Им не приказывали покинуть центр столицы, но они сами выселялись оттуда ради удобства. Рабочим пришлось переселяться в окрестности предприятий, где они работали, и это способствовало усилению дифференциации между жилыми районами, а также сдерживало противоположную тенденцию: к усилению пространственной интеграции разных явлений городской жизни.
В некоторых окраинных районах земля использовалась не столько под мануфактурное производство (в том значении, какое имел этот термин в XVIII в.), сколько под земледелие. Город там скорее напоминал не столицу, а большую деревню: «Дома, как правило, были одноэтажные, крытые тёсом и соломой; разбивка улиц хаотическая, водоснабжение примитивное; освещение и уборка улиц и площадей почти не производились…. [Городу] принадлежала довольно обширная территория, но лишь меньшая её часть была селитебной, т. е. находилась под жилыми домами… [она была окружена] довольно значительным количеством пахотной земли, которое предоставлялось на правах собственности или аренды городским мещанам, занимавшимся земледелием»[701]. Работники обычно находили жильё рядом с местом работы. Многие промышленные предприятия вычитали плату за жильё из заработной платы своих работников. А ещё раньше крупные работодатели, особенно такие государственные учреждения, как Адмиралтейство, строили для них целые жилые кварталы. С появлением этих жилых комплексов, которые представляли собой традиционные слободы, какие встречались во всех старых русских городах, в Петербурге на время сложилась система изолированного расселения по роду занятий или по месту работы. Тогда существовали слободы почти для всех категорий трудящихся, от придворных слуг до кораблестроителей и садовников[702]. Такие поселения часто бывали замкнутыми и самодостаточными, и до екатерининской эпохи, пока в городе хватало пустого места, они нередко даже не соприкасались друг с другом. Но город расширялся, пустые участки шли в дело, и слободы постепенно теряли свой обособленный характер. Бывало, что руководящее учреждение прекращало содержать слободу, и тогда её сносили, а её жителям предоставляли рассеяться по всему городу. Другие слободы, такие как Охта, сокращались в размерах из-за того, что их обитатели, каждый сам по себе, находили лучшее жилье в других местах[703]. Большую часть слобод попросту поглотил город, и они утратили свой особый характер с появлением в них людей других профессий, работавших у других нанимателей.
