Уильям Блум - Смертоносный экспорт Америки – демократия
Цены, ежедневно устанавливаемые товарными биржами, прежде всего Нью-Йоркской товарной биржей (New York Mercantile Exchange, NYMEX), на различные виды нефти, используются как главный международный эталон и играют важную роль в регулировании цен на бензин на заправочных станциях.
Значительная часть доклада Сената посвящена тому, как Комиссия CFTC больше не способна должным образом регулировать торговлю, чтобы предотвратить спекуляцию, манипуляции или мошенничество, потому что большая часть торговли осуществляется на товарных биржах в США и за границей, за пределами сферы компетенций CFTC.
«Люди на территории США, стремящиеся торговать ключевыми американскими товарами энергетики, фьючерсами на американскую сырую нефть, бензин и котельное топливо, теперь могут избежать всех недостатков американского рынка или необходимости сообщать о сделках, осуществляя их через фьючерсную товарную биржу в Лондоне вместо нью-йоркской NYMEX… Оградить цены на энергоносители от манипуляций рынка или чрезмерной спекуляции можно до некоторой степени только полицейскими методами. Торговля энергоносителями крупных фирм на электронных биржевых рынках ценных бумаг путем обмена была выведена из-под надзора CFTC благодаря положению, внесенному в закон о модернизации фьючерсной торговли 2000 года, по воле компании «Энрон» и других крупных торговцев энергоносителями».
Вот одна известная притча. В то время как мы с вами постоянно что-то делаем, чтобы оставаться добропорядочными гражданами, большие парни из «Энрона» занимаются лоббированием парней в Конгрессе. Они называют это «модернизацией» или используют другой крутой эвфемизм, обводя нас вокруг пальца.
Вот что сообщила недавно газета «Вашингтон пост» про парней из «Энрона» и Конгресса:
«Банки Уолл-стрит и другие крупные финансовые учреждения начали оказывать интенсивное давление на Конгресс, чтобы не допустить принятия законодательства, которое сократило бы их очень выгодную торговлю по нефтяным контрактам, деятельность, виновную, по мнению все большего числа законодателей, в небывалом росте цен… Но должностных лиц встречали со скептицизмом, даже враждебно. «Избавьте нас от ваших лекций о спросе и предложении», – сказал один из помощников в аппарате демократов, резко прерывая руководителя компании. Все большее число членов Конгресса реагировали на общественное негодование по поводу взлета цен на бензин, представив по крайней мере восемь законопроектов, ограничивающих возможности финансовых компаний по скупке фьючерсных контрактов, требующих от компаний раскрывать больше информации о таких инвестициях или усилить федеральный надзор над торговлей энергоносителями»2.
Вот еще одно свидетельство из доклада Сената 2006 года:
«Не было никакой нехватки нефти, а запасы сырой нефти и нефтепродуктов продолжали расти. Рост цен не был вызван спросом и предложением» (Лорд Браун, руководитель группы ВР, до 2001 года – «Бритиш петролеум»).
«Сенатор. думаю, я был очень конкретен в высказывании, что не считаю основные принципы спроса и предложения, по крайней мере как мы традиционно рассматривали это, способными поддерживают ценовую структуру» (Ли Раймонд, председатель совета директоров и исполнительный директор компании ExxonMobil).
«То, что происходит с 2004 года, – это очень высокие цены без рекордно низких запасов. Соотношение между американскими [нефтяными] запасами и ценами было нарушено, стало неадекватным» (Жан Стюарт, специалист по вопросам глобальной нефтяной экономики UBS Securities – компании, которая называет себя «ведущим специалистом по управлению глобальными состояниями»).
В 2008 году, когда цена одного галлона бензина зашкалила за четыре доллара, генеральный секретарь ОПЕК Абдалла эль-Бадри Салем (Abdalla Salem el-Badri) заявил: «Ясно, что на рынке нет нехватки нефти». Эль-Бадри «обвинил инвесторов в высоких ценах на нефть и в том, что они ищут «лучшую прибыль» на товарных рынках вследствие снижения цен на акции и падения курса доллара»3.
Наконец, защитники сложившейся системы утверждают, что затраты нефтяных компаний растут, особенно вследствие истощения нефтяных источников, так называемый «пик нефти». Также значительно увеличились затраты на разведку запасов и добычу, и компании вынуждены перекладывать их на потребителя. Хорошо, тогда компании должны получать ту же чистую прибыль, что и до пика нефти. Если расходы на Х долларов больше, то эти Х долларов добавляются к цене и получается та же прибыль, хотя и ее более низкий процент по отношению к продажам – причем последнее важно только для Уолл-стрит, а не для людей. Но нефтяные компании не делают этого. Цены и прибыли бросают вызов всем законам гравитации; с затратами они соотносятся по законам какой-то другой планеты. Кроме того, как считает экономист журнала «Малтинэшинал монитор» (Multinational Monitor) Роберт Вайссман (Robert Weissman), «в то время как цена на нефть повышается, стоимость бурильных работ этих компаний остается неизменной. Нефтью можно торговать по цене в 40, 90 или 130 долларов за баррель. Извлечение же нефти из-под земли будет обходиться ExxonMobil и другим мейджорам нефтяной отрасли всего по 20 долларов за баррель»4.
Но это не последнее слово в объяснении, почему наш бензин настолько дорогой. Спекулянты, нефтяные компании, переработчики и другие участники рынка скрывают слишком много информации, большое количество вопросов не отрегулировано, многое остается на психологическом, а не на экономическом уровне. Лучше всего было бы избавиться от всех спекулятивных рынков, если они не в состоянии продемонстрировать способность служить на пользу человеку, и национализировать нефтяные компании.
О Боже, он использовал запрещенное слово на букву «Н» – национализировать!
Сто способов разбогатеть, не делая ничего общественно полезного (1 октября 2008 года)
Почему мы имеем явление, называемое финансовым кризисом? Почему у нас эти кризисы происходят периодически с тех пор, как появились Соединенные Штаты? Что меняется или что случается каждый раз, когда происходит кризис? Неужели мы забываем, что необходимо сделать для людей? Куда в кризис пропадают заводы и фабрики – неужели дотла сгорают? Неужели мы теряем свои орудия труда? Неужели исчезают все проекты и чертежи? Неужели не хватает людей для работы на заводах и в офисах? Неужели обо всех товарах и услугах, необходимых для счастливой жизни людей, так позаботились, что больше в них нет потребности? Другими словами, какие изменения происходят в реальном мире, чтобы возникал кризис? Определенно – никакие. Кризис обычно вызывается изменениями в притворном мире финансового капитализма.
Все эти взрослые дяди играют в свои мальчишеские игры. Они создают целый ряд финансовых учреждений, документов и пакетов: хедж-фонды, деривативы, обеспеченные долговые обязательства, индексированные фонды, кредитные дефолтовые свопы, структурированные инвестиционные инструменты, субстандартные ипотеки и множество других экзотических финансовых креативов. Эти дяди придумывают всяческие коммерческие бумажки, не имеющие никакой реальной или другой ценности, соответствующие или не соответствующие каким-либо стандартам, в которых, заметьте, нет никакой общественной потребности или острой необходимости. Затем они устраивают продажу этих бумажек публике и друг другу. Они манипулируют с закладными и превращают их в тайные и рискованные инструменты, а затем соединяют вместе и продают пакеты тем, кто находится выше в схеме пирамиды. Отдельные лица из тех, кто занимается куплей-продажей в духе Дикого Запада, становятся миллионерами и даже миллиардерами. Они получают рождественские бонусы, крупнее тех, которые может заработать большинство американцев за целый год. Разве все это не замечательно?
И большинство закупок делается не за собственные деньги, а за счет заимствованных средств, взятых, как они говорят, в кредит. Клочки бумаги иногда обозначают предметы потребления, но фактически предметов потребления не видно, возможно, их даже не существует. Если бы продавец потребовал от покупателя предъявить собственный капитал или покупатель захотел бы увидеть товар, то заморозилась бы вся сделка. Они продают «долго», выжидая повышения цены, и продают «коротко», ожидая падения цены. Они осуществляют «голые короткие» продажи, означающие, что у них нет ни в наличии, ни в собственности того, что они продают. Есть название для каждого фокуса. Они сильно рискуют, покупая и продавая сакральные клочки бумаги. Это своего рода Лас-Вегас – казино капитализма.
Эти клочки бумаги могут быть настолько сложными и непонятными, что многие из тех, кто покупает и продает их, не полностью в них разбираются. Не проблема, что они просто перепродают клочки бумаги кому-то еще по более высокой цене, даже когда одна или обе стороны знают, что бумага, якобы представляющая подлежащий оплате долг, фактически ничего не стоит. Правительство, даже когда оно пытается умеренно регулировать это монопольное хозяйство, может также иногда быть запутано сложностью бумажек, составленных малопрозрачными методиками, которые окутывают сделки. Это попурри из спекуляции, манипуляций и мошенничества. Старомодный миллиардер и финансист Уоррен Баффетт (Warren Buffett) назвал такие бумажки «оружием массового финансового разрушения».
