Милтон Фридман - Капитализм и свобода
Валютные реформы, которые должны были обеспечить стабильность экономической деятельности и цен, обострили инфляцию во время и после Первой мировой войны и вызвали впоследствии самый высокий уровень нестабильности из всех, когда-либо наблюдавшихся. Руководящие кредитно-денежные учреждения, возникшие в результате этих реформ, несут прямую ответственность за перерастание серьезного экономического спада в катастрофическую Великую депрессию 1929–1933 годов. Система, созданная для предупреждения банковской паники, породила самую ужасную банковскую панику за всю американскую историю.
Сельскохозяйственная программа, предназначавшаяся для оказания помощи безденежным фермерам и для реорганизации хаотической структуры сельскохозяйственного производства, вылилась в общенациональный скандал, сопровождавшийся разбазариванием общественных средств, неправильным использованием ресурсов, установлением все более жесткого и дотошного контроля над фермерами, серьезными помехами внешней политике Соединенных Штатов и в довершение ко всему этому лишь незначительной помощью безденежным фермерам.
Программа социального жилищного строительства, как предполагалось, должна была улучшить жилищные условия бедняков, снизить подростковую преступность и способствовать уничтожению трущоб. На самом же деле она ухудшила жилищные условия бедняков, способствовала росту подростковой преступности и усугубила упадок городов.
В 1930-е годы слово «рабочий» в интеллектуальных кругах было синонимом слова «профсоюз»; веру в чистоту и непорочность профсоюзов можно было сравнить только с верой в домашний очаг и материнство. Было принято обширное законодательство, благоприятное для профсоюзов и обеспечивавшее установление «справедливых» трудовых отношений. Профсоюзы набрались сил. К 1950-м годам слово «профсоюз» превратилось чуть ли не в ругательство; они перестали ассоциироваться с рабочими, и никто уже больше не верил в то, что ризы их чисты.
Была принята программа социального обеспечения, призванная узаконить право на получение помощи и устранить необходимость оказания помощи без посредничества государства. Миллионы людей получают в настоящее время пособия по программе социального обеспечения. Тем не менее списки нуждающихся в помощи становятся все длиннее, а суммы, расходуемые на оказание помощи «без посредничества государства», все растут и растут.
Этот список легко можно продолжить: программа закупки серебра в 1930-е годы, проекты создания государственных гидроэлектростанций, программы оказания помощи иностранным государствам в послевоенные годы, Федеральная комиссия по связи, программы переустройства городов, программы создания стратегических запасов – эти и многочисленные другие проекты имели совершенно иные последствия по сравнению с намеченными – как правило, прямо противоположные.
Были и некоторые исключения. Скоростные автомагистрали, пересекающие страну вдоль и поперек, великолепные плотины, перегородившие могучие реки, выведенные на орбиту искусственные спутники – все это свидетельство способности государства распоряжаться крупными ресурсами. Система школьного образования, при всех ее проблемах и недостатках, при всей необходимости усовершенствовать ее, благодаря активизации рыночных факторов расширила круг возможностей, доступных молодежи Америки, и способствовала распространению свободы. В ней отразились проникнутые духом гражданственности усилия многих десятков тысяч членов местных школьных советов и решимость общественности принять на себя тяжелое налоговое бремя ради общественной цели. Антимонопольное законодательство Шермана, несмотря на всю сложность его практического применения, одним фактом своего существования способствовало поддержанию конкуренции. Меры в области общественного здравоохранения привели к сокращению инфекционных заболеваний. Программы помощи помогли вызволить из несчастья людей, оказавшихся в бедственном положении. Местные власти часто предоставляли в распоряжение общин средства, необходимые для поддержания их нормальной деятельности. Поддерживались законность и порядок, хотя во многих больших городах осуществление государством даже этой элементарной функции было далеким от совершенства. Будучи жителем Чикаго, я говорю об этом как лицо заинтересованное.
Но если подвести итог, он несомненно окажется удручающим. Большая часть новых программ, развернутых правительством за прошедшие несколько десятилетий, не достигла своих целей. Соединенные Штаты продолжали двигаться по пути прогресса; американские граждане стали лучше питаться, лучше одеваться, улучшились их жилищные условия и средства транспорта; сгладились классовые и социальные различия; стало менее неблагоприятным положение национальных меньшинств; культура населения развивалась стремительными темпами. Все эти плоды принесла частная инициатива и предприимчивость людей, действовавших сообща через посредство рынка, свободного от ограничений. Правительственные меры тормозили этот прогресс, а не способствовали ему. Пойти на эти меры и преодолеть их мы смогли только благодаря исключительной производительной способности рынка. Невидимая рука, направляющая прогресс, оказалась более могучей, чем рука видимая, тянувшая в сторону регресса.
Случайно ли, что многие государственные реформы последних десятилетий потерпели фиаско, что радужные надежды были развеяны в прах? Не произошло ли это потому, что ошибки были допущены в отдельных частных деталях этих программ?
Я полагаю, что на этот вопрос может быть дан заведомо отрицательный ответ. Основным пороком этих программ является то, что они предназначены через посредство государства принудить людей действовать вопреки своим собственным непосредственным интересам, якобы в общих интересах. Они пытаются разрешить видимое столкновение интересов или различие мнений по поводу различных интересов не с помощью создания механизма, способного устранить это столкновение, и не путем убеждения людей в целесообразности наличия различных интересов, но путем принуждения людей действовать вопреки своим собственным интересам. Они замещают ценности участников чужими ценностями; либо одни люди указывают другим, что им считать благом, либо государство отнимает у одних, чтобы облагодетельствовать других. По этой причине подобные меры вызывают противодействие одной из самых сильных и самых творческих сил, известных человеку: стремления миллионов людей отстаивать свои собственные интересы и жить, руководствуясь своей собственной системой ценностей. Это главная причина того, что такие меры столь часто приводили к прямо противоположным результатам. В этом заключается также один из основных источников силы свободного общества и объяснение того, почему государственное регулирование не может его задушить.
Интересы, о которых я говорю, – это интересы не просто узкоэгоистические. Напротив, они включают в себя целый комплекс непреходящих ценностей, ради которых люди готовы пожертвовать своим состоянием и своей жизнью. Немцы, отдавшие жизнь в борьбе против Адольфа Гитлера, преследовали свои собственные интересы так, как они их себе представляли. То же самое можно сказать о людях, которые, не считаясь со временем и проявляя огромную энергию, занимаются благотворительной, просветительской и религиозной деятельностью. Естественно, что подобные интересы являются главными для немногих. Заслуга свободного общества в том, что оно тем не менее открывает полный простор для удовлетворения этих интересов и не подчиняет их узкоматериалистическим интересам, превалирующим среди основной части человечества. По этой причине капиталистические общества являются менее стяжательскими по сравнению с обществами коллективистскими.
Почему же в свете вышесказанного бремя приведения доказательств от противного по-прежнему лежит на тех из нас, кто выступает против государственных программ и пытается уменьшить несоразмерно большую роль государства? Предоставим слово для ответа Дайси: «Положительный эффект государственного вмешательства, особенно в виде законодательства, является прямым, немедленным и, так сказать, зримым, тогда как его дурные последствия являются постепенными, косвенными и скрытыми от глаз… Не помнит… большинство людей и о том, что государственные инспекторы могут быть некомпетентными, небрежными, а в отдельных случаях даже и продажными людьми. мало кто осознает ту неоспоримую истину, что государство помогает ликвидировать самовоспомоществование. Поэтому большая часть человечества чуть ли не по необходимости с незаслуженной благожелательностью относится к государственному вмешательству. Этому естественному предрассудку может противостоять только наличие в данном обществе. презумпции или предрасположенности к свободе личности, то есть к свободному предпринимательству. По этой причине простой упадок веры в самовоспомоществование – а подобный упадок является фактом – сам по себе представляет достаточное объяснение расширения законодательства, ведущего к социализму»[45].
