Бронислав Малиновский - Избранное. Аргонавты западной части Тихого океана
Моему другу и учителю профессору, члену Королевского общества, К. Г. Зелигману посвящаю
Этнология находится в печально-неясном, если не сказать трагичном, положении, которое состоит в том, что всякий раз, когда бы она ни начинала упорядочивать свой инструментарий, разрабатывать свои собственные методы и готовилась приступить к достижению намеченной цели, к разработке определенных задач, предмет ее изучения с отчаянной быстротой куда-то исчезает. Именно теперь, когда методы и цели научно-полевой этнологии уже оформились и когда подготовленные к этой работе люди стали предпринимать путешествия в населенные дикарями страны и начали изучать обычаи их обитателей, последние прямо на наших глазах вымирают.
Исследования, проводившиеся среди туземных племен людьми со специальной научной подготовкой, со всей очевидностью показали, что исследование на основе научного метода может принести куда более качественные и куда более полные результаты, чем те, которые содержатся даже в самых лучших работах любителей. Во многих, если не во всех современных научных описаниях открываются достаточно новые и неожиданные аспекты племенной жизни. Они представили нам ясную картину социальных институтов – зачастую поразительно многообразных и сложных; они показали нам туземца таким, каков он есть – туземца с его магическими верованиями и практикой. Они позволили нам проникнуть в его сознание гораздо глубже, чем это имело место когда-либо прежде. Из этого нового, отмеченного научностью, материала исследователи сравнительной этнологии уже смогли извлечь весьма важные выводы о происхождении человеческих обычаев, верований и институтов, об истории культур, их распространении и контактах; о законах как человеческого поведения в обществе, так и человеческого сознания.
Надежда создать новый образ дикого человека усилиями ученых специалистов мерцает перед нами, как мираж, исчезающий почти в тот же миг, когда он появляется. И хотя пока еще имеется значительное количество туземных обществ, доступных для научного исследования, но через одно-два поколения и они сами, и их культуры практически исчезнут. Потребность в энергичных действиях настоятельна, а времени слишком мало. До сих пор, к сожалению, адекватного интереса общественности к этим исследованиям не наблюдалось. Работников мало, и общество их почти не поощряет. Поэтому я не вижу необходимости оправдывать тот вклад в этнологию, который является результатом специфических исследований в этой сфере.
В этой книге я рассказываю лишь об одной фазе жизни дикарей, представляя описание некоторых форм межплеменных торгово-обменных отношений между туземцами Новой Гвинеи. Это описание было задумано в виде предварительной монографии, основанной на этнографическом материале, охватывающем племенную культуру одного региона в целом. Одним из первых условий приемлемого этнорафического труда является, несомненно, то, что он должен охватывать совокупность проблем социальных, культурных и психологических аспектов данного сообщества, поскольку они так переплетены между собой, что ни одного из них не понять, если не принять во внимание все остальные. Читатель этой монографии отчетливо увидит, что хотя ее главной темой является экономика (поскольку речь идет о предприятиях коммерческого характера, об обмене и торговле), но приходится делать постоянные ссылки на социальную организацию, силу магии, на мифологию и фольклор, а по сути – и на все другие аспекты культуры так же, как и на основной аспект.
Географически ареал, о котором говорится в этом исследовании, ограничен архипелагами, расположенными вблизи западной оконечности Новой Гвинеи. Но даже и в этих рамках основой изучения послужил лишь один регион – Тробрианские острова. И вот они-то были исследованы досконально. Я жил на этом архипелаге в общей сложности около двух лет в ходе трех экспедиций на Новую Гвинею, во время которых я естественным образом основательно выучил туземный язык. Я работал совсем один и большую часть времени жил прямо в деревнях. А потому повседневная жизнь туземцев была у меня постоянно перед глазами; случайные и драматические события, смерти, ссоры, стычки между деревнями, общественные торжества или церемонии – все это не могло пройти мимо моего внимания.
При нынешнем состоянии этнографии, когда остается еще так много сделать для того, чтобы расчистить путь будущим исследованиям и определить их сферу, каждое новое исследование должно обосновывать свое появление по нескольким пунктам. Во-первых, оно должно выявлять тот или иной прогресс в методологии; во-вторых, оно должно расширить уже установленные границы или углубить их (или сделать и то, и другое), и, наконец, оно должно представлять свои результаты в строгой, но не сухой манере. Специалисты, которым интересен метод, замечания по его поводу найдут во «Введении» (разделы II–IX), а также в главе XVIII, где представлены и моя точка зрения, и мои представления о том, что я пытаюсь сделать в этом направлении. Читатель, которого больше интересуют результаты, чем способ их получения, в главах IV–XXI найдет последовательное описание экспедиций кула и разного рода связанных с ней обычаев и поверий. Исследователь, которого интересует не только само повествование, но и его этнографическая основа, а также четкое определение самого института кула, рассказ об этнографической основе обнаружит в главах I и II, а определение – в главе III.
Самую искреннюю признательность я выражаю г-ну Роберту Монду (Robert Mond). Именно его щедрой поддержке я обязан тем, что в течение нескольких лет я имел возможность проводить те исследования, частичным результатом которых явилась эта книга. Г-ну Этли Ханту (Atlee Hunt), секретарю Министерства внутренних дел и территорий Австралии (Home and Territories Department of Australia) я признателен за оказанную его департаментом финансовую помощь, а также за ту помощь, которую он оказывал мне на месте. Когда я проводил полевые исследования на Тробрианских островах, то огромную помощь в моей работе мне оказал г-н Б. Хэнкок (B. Hancock), торговец жемчугом, которому я благодарен не только за помощь и ряд оказанных мне услуг, но и за многочисленные свидетельства его дружбы.
Содержащаяся в этой книге аргументация была значительно улучшена благодаря тем критическим замечаниям, которые высказывал мне мой венский друг г-н Кунер (Khuner), специалист по практическим вопросам современной промышленности и в высшей степени компетентный знаток теоретических проблем экономики. Профессор Л. Хобхауз (L. T. Hobhouse) любезно ознакомился с приведенными мной доказательствами и дал мне ряд ценных советов по некоторым вопросам.
Сэр Джеймс Фрэзер, автор предисловия, оценил мой труд выше, чем он заслуживает, для меня же – великая честь быть представленным им, и я с особым удовольствием хотел бы подчеркнуть, что моя любовь к этнологии зародилась именно после прочтения второго издания «Золотой ветви».
И наконец (хотя не в последнюю очередь), я хотел бы упомянуть здесь профессора К. Г. Зелигмана (C. G. Seligman), которому посвящена эта книга. Именно ему принадлежала инициатива организации моей экспедиции, и я благодарен ему больше, чем я в силах это выразить, благодарен за поддержку и те научные советы, которыми он столь щедро одаривал меня во все время моей работы на Новой Гвинее.
Б. М.Эль-Бокин, Икод де лос Винос, ТенерифеАпрель 1921Благодарности
Сама природа полевых исследований такова, что полагаться на помощь других людей этнографу нужно в гораздо большей степени, чем исследователям, работающим в иных областях науки. Именно поэтому здесь мне хотелось бы выразить благодарность всем тем, кто мне помогал. Как уже говорилось в предисловии, финансовой поддержкой я больше всего обязан г-ну Роберту Монду, обеспечившему мне возможность этой работы, выделяя мне в течение пяти лет (с 1914 и с 1917 по 1920 г.) стипендию научных экспедиций Роберта Монда (Лондонский университет) в размере 250 фунтов в год. Значительной поддержкой был для меня грант в размере 250 фунтов, который я получил от австралийского Департамента иностранных дел благодаря усилиям г-на Этли Ханта. В течение 1915 и 1916 гг. Лондонская школа экономики выплачивала мне стипендию Констанс Хатчинсон в размере 100 фунтов в год. Профессор Зелигман, которому я в этом, как и в других делах, столь многим обязан за его хлопоты по предоставлению мне и всех других грантов, сам выделил мне 100 фунтов на расходы экспедиции и обеспечил меня фотоаппаратом, фонографом, антропометрическими инструментами и другими принадлежностями для этнографической работы. В 1914 г. я приехал в Австралию с представителями Британской Ассоциации содействия науке – приехал по приглашению и за счет правительства Австралии.
