Борис Акунин - Ордынский период. Голоса времени
И вскочил тогда с места своего Хасар, и пошел прочь, роняя слезы. И осерчал Хасар на брата, и три дня не являлся в ставку.
И молвил шаман Тэв тэнгэр Чингисхану: «Слуги Всевышнего Вечного Тэнгри, духи-хранители повестили нас о том, что власть державная лишь временно тебе принадлежит и что будет править на твоем престоле брат Хасар твой. Коли не остережешься нынче ты Хасара[161], не возьмусь я предсказать, что будет впереди».
В ту же ночь Чингисхан отправился вдогонку за Хасаром, дабы пленить его.
Монгольский шаман. Фрагмент картины Б. Чорикова «Удельные князья отвергают податной мир, предложенный послами Батыя в 1237 г.»
Тем временем Хучу и Хухучу (приемные сыновья Огэлун) известили об этом матушку Огэлун. Огэлун тотчас села в крытую повозку, запряженную белым верблюдом, и поспешила за Чингисханом. Когда на рассвете она добралась до Хасарова стойбища, Чингисхан, забрав у брата пояс и малахай и туго стянув рукава его дэла, учинял ему допрос. И оторопел, и отпрянул Чингисхан, матушку свою узрев. И вознегодовала матушка, сходя с повозки. И освободила она Хасара от пут, и возвратила ему пояс и малахай, и, не в силах сдержать гнева своего, осела на землю, скрестив ноги. И выпростала матушка Огэлун груди свои на колени, и возопила: «Узрите эти груди, вы ими были вскормлены когда-то! Вы, ребра свои грызущие и выдирающие пуповину животворную! Чем провинился мой Хасар пред вами? Я помню, Тэмужин мою одну лишь грудь опорожнял, а Отчигин и Хачигун даже вдвоем одной груди не испивали, Хасар высасывал их обе до последней капли, даруя облегченье, успокоенье телу моему.
Оттого ты вышел, Тэмужин, умом,
Хасар же – мощью необыкновенной.
Пускал с такою силой стрелы он,
Что скручивал и забирал в полон
Врагов своих, бежавших с поля брани.
В стрельбе из лука он так меток был,
Что брал в полон и в ставку приводил
Врагов, бежать пытавшихся заране.
Не за то ли возненавидели Хасара,
Что он ворогов всех наших погубил?!»
Умерив гнев матушки Огэлун, Чингисхан молвил: «О матушка, узрев тебя во гневе, я устрашился страхом страшным, стыдом смертельным устыдился. Давайте же покончим с этим навсегда и воротимся тотчас восвояси!»
Чингисхан украдкой от матушки присвоил себе часть Хасаровых подданных, оставив ему тысячу четыреста человек. Прознав про то, матушка предалась печали великой, и оттого увяла она до срока. Жэбэхэ из племени Жалайрдай, дотоль пожалованный Хасару, удалился от него и подался в пределы Баргузинские.
Засим монголы всех девяти наречий[162] стали сбираться в стане шамана Тэв тэнгэра. И многие Чингисовы подданные, покинув стан его, пришли и подчинились шаману.
И люди ноёна Отчигина – те тоже прибились к Тэв тэнгэру. И отослал тогда ноён Отчигин посла по имени Сохор к Тэв тэнгэру, дабы возвратить подданных своих.
И приступил Тэв тэнгэр к послу Отчигинову, и рек надменно: «С чего бы это вам на пару с Отчигином приспичило послами вдруг оборотиться?!»
И избили хонхотадайцы посла Сохора жестоко, и водрузили на плечи ему седло, и выдворили вон, понудив брести пешком восвояси.
На следующий день после возвращения посла Сохора из стана Тэв тэнгэра, где избили его и понудили брести пешком восвояси, ноён Отчигин самолично явился к Тэв тэнгэру и молвил: «Когда я Сохора послал к тебе с поклоном, избитого его брести понудили вы восвояси. Теперь к тебе пришел я самолично, чтоб подданных своих вернуть».
И обступили тогда ноёна Отчигина семеро братьев-хонхотадайцев, и вопрошали они его пристрастно: «Послав к нам Сохора, ты думаешь, что поступил благочестиво?!»
И убоялся ноён Отчигин приступивших к нему хонхотадайцев и молвил покаянно: «Повинен я, Тэв тэнгэр, пред тобой в том, что посла к тебе прислал».
«А коли сознаешь вину, покайся, преклонив колени!» – возопили тогда семеро хонхотадайских братьев. И понудили они ноёна Отчигина встать на колени позади Тэв тэнгэра.
Так и возвратился ноён Отчигин ни с чем. И на следующее утро, придя к Чингисхану, когда тот еще был на ложе своем, ноён Отчигин рек, слезами обливаясь: «Во стан Тэв тэнгэра стекаются монголы девяти наречий. К нему послал я Сохора послом, дабы всех подданных своих вернуть назад. Когда посол мой, в кровь избитый, с седлом, на плечи взваленным, приплелся, я самолично в стан Тэв тэнгэра пошел. Семь братьев-хонхотадайцев со всех сторон ко мне враждебно подступили, понудили перед шаманом повиниться и преклонить колени позади него».
И, говоря сии слова, ноён Отчигин ронял слезы горючие. И узрела Бортэ ужин, что ноён Отчигин плачет, и приподнялась с постели, прикрыв грудь краем одеяла. И, упредив Чингисхана, молвила она, сама не в силах сдержать слезы: «Что за дурные люди эти хонхотадайцы?! Дотоль Хасара отходили, теперь вот Отчигина позади Тэв тэнгэра понудили колени преклонить. Что это за деяния такие – твоих прекрасных, как лесные сосны, достойных младших братьев попирать?!
Когда в одночасье исчезнет
Твое исполинское тело,
Что станет, Владыка,
С великим улусом твоим?
Дадут ли его в управленье
Братьям твоим меньшим?
Могучий, ты в тень обратишься,
Рассыплешься в прах, —
Враги ль позаботятся
О государстве твоем,
Иль ждет его крах?
Как сосны в горах,
Подрастают теперь твои братцы,
Но как же над ними
Жестокие люди глумятся!
Тем более, отпрыскам нашим,
Что еще не успели взрасти, —
Им даже со временем
Власти не обрести.
О, эти мерзостные хонхотадайцы! Да разве ты, Чингисхан, спустишь им, взирая, как они глумятся над твоими братьями меньшими?!»
И обливалась слезами Бортэ ужин, молвя оные слова.
И выслушал Чингисхан слова Бортэ ужин, и, приступив к Отчигину, молвил: «Теперь Тэв тэнгэр пусть идет ко мне. И думай сам, как переведаться нам с ними!»
Засим Отчигин, утерев слезы, вышел из ставки. И призвал он к себе трех могучих мужей, и приказал им стоять наготове. Вскорости пришел отец Мунлиг в сопровождении семерых сыновей своих. И вошли они в ставку, и расселись. Тэв тэнгэр хотел было сесть справа от кумысницы, но Отчигин схватил его за ворот дэла и молвил: «Не ты ль вчерашний день меня понудил повиниться?! Давай же силами померимся теперь!»
И, сказав так, Отчигин поволок Тэв тэнгэра к выходу из ставки. Тэв тэнгэр начал упираться и тоже схватил Отчигина за ворот. И пошла меж ними борьба прямо в ставке. В борьбе с головы Тэв тэнгэра слетел малахай и упал подле очага. Отец Мунлиг поднял малахай сына и, поцеловав, спрятал за пазуху.
И повелел тогда Чингисхан: «Пойдите за порог и там уж силами померьтесь!»
И выволок Отчигин Тэв тэнгэра за порог, и перехватили там Тэв тэнгэра трое могучих мужей, кои стояли наготове, и переломили ему тут же хребтину, и бросили тело его подле телег, стоявших справа от ставки.
И взошел засим Отчигин в ставку и молвил: «Вчерашний день Тэв тэнгэр меня понудил повиниться. Теперь я пожелал помериться с ним силой, но он противится, возлег притворно наземь».
И уразумел отец Мунлиг, что произошло снаружи, и молвил, роняя слезы:
«Когда необъятный теперь материк
Из крошечной кочки еще не возник,
С тобой мы спознались, Чингис.
Когда полноводная ныне река
Текла наподобие ручейка,
Мы близко с тобою сошлись…»
При этих словах отца шестеро хонхотадайцев – сыновей его встали вкруг очага, заслонив выход из ставки, подобрали рукава дэлов своих и были готовы наброситься на владыку.
Теснимый хонхотадайцами, Чингисхан метнулся к двери, воскликнув: «Прочь с дороги!»
И обступили вышедшего из ставки владыку хорчины и турхаги, взяв под защиту свою. И узрел Чингисхан Тэв тэнгэра, лежавшего с переломленной хребтиной подле телег, и повелел принести с задворок плохонькую юрту и поставить ее над телом убиенного Тэв тэнгэра. И повелел он готовить телеги к перекочевке. И вскорости удалился от места оного.
К юрте, в которой покоилось тело Тэв тэнгэра, приставили стражника; ее дымник был наглухо задернут кошмой, а дверь приперта. На рассвете третьего дня с дымника спала кошма, и тело Тэв тэнгэра бесследно исчезло. Удостоверившись, что в юрте нет останков Тэв тэнгэра, доложили об этом Чингисхану. И прорек тогда Чингисхан: «Тэв тэнгэр на меньших моих братьев руку поднял, наветами раздор посеять вознамерился меж ними и потому в немилость впал у Вечного Небесного Владыки, который и унес с собою и дух его, и тело навсегда!»[163]
Засим Чингисхан, приступив к отцу Мунлигу, с укором молвил: «Своих сынов неумных не образумил ты, и вознамерились они со мной тягаться и поплатилися Тэв тэнгэра главой за это. Коль знать мне прежде ваш враждебный нрав, вас участь Жамухи, Алтана и Хучара ожидала б!»
И присовокупил Чингисхан к гневным речам своим:
«Постыдно, право,
Отказываться ввечеру
От сказанного утром
И отрешаться поутру
От вечером реченного тобой.
Да будем впредь верны мы сказанному прежде слову!»
Соблаговолив изречь сие, Чингисхан унял свой гнев и молвил: «Попридержи вы норов свой, тогда бы кто посмел равняться с вашим родом!»
