А. Мелехин - Ордынский период. Лица эпохи
Монета, отчеканенная в годы регентства жены Угэдэй-хана Туракины-хатун. На лицевой стороне монеты изображены всадник, стреляющий из лука, а также лежащий пес. Надпись гласит: «Хан Великой Монголии»
Следует отдать должное третьему Великому хану Великого Монгольского Улуса; Гуюг-хан сразу после восшествия на престол приступил «к приведению в порядок важных и ко благу направленных дел государства». Он отстранил от дел и даже предал казни ставленников своей матери, расследовал попытку захвата власти братом Чингисхана, Даридай-отчигином и, судя по некоторым источникам, «отчигина предали казни». Им были осуждены «неуместные поступки тех царевичей, которые писали (повеления) на области (в уделы) и всякому давали пайзы (полномочные удостоверения)… так как это было не по закону и не по обычаю…»; он подтвердил все законы отца и приказал, чтобы каждый ярлык, украшенный ал-тамгой Угэдэй-хана, подписывали без представления ему на доклад».
Гуюг-хан вернул на должности наместников в завоеванных странах всех тех, кого сместила его мать: «Государство Хитай дал сахибу Ялавачу. Туркестан и Мавераннахр он передал эмиру Мас’уд-беку, а Хорасан, Ирак, Азербайджан, Ширван, Лур, Керман, Гурджистан и страну Хиндустана поручил эмиру Аргун-аке… Чинкая он обласкал и пожаловал ему должность везира (здесь – главного советника)…»
В области внешней политики Гуюг-хан продолжил реализацию «доктрины всемирного единодержавия», или тэнгэризации. Для этого «он назначил для стран и областей войска и отправил [их]. Субэдэй-бахадура и Чаган-нойона он послал с бесчисленным войском в пределы Хитая и в окрестности Манзи (против китайской державы Южных Сунов и Кореи), Илжидая (Элжигдэй) с назначенным войском он отправил на запад (на Передний Восток) и приказал, чтобы из войска, которое находится в Иранской земле, выступило в поход по два [человека] от [каждого] десятка и, начав с еретиков, подчинило бы враждебные области. А сам он решил пойти сзади, хотя и препоручил Илжидаю все то войско и народ; в частности, дела Рума, Грузии, Мосула, Халеба и Диярбекра он передал в управление ему с тем, чтобы хакимы тех мест держали бы перед ним ответ за налоги и чтобы никто больше в то [дело] не вмешивался…»
Гуюг-хан реализовывал имперские замыслы монголов не только на полях сражений, но и во время встреч и бесед с чужеземными послами и религиозными миссионерами. Примером тому является его встреча с францисканским монахом Плано Карпини, который по решению Лионского собора 1245 года был послан папой Иннокентием IV к монгольскому хану. Вот что сам Плано Карпини говорил о цели своей миссии: «…мы послы Господина Папы, который является господином и отцом христиан. Он посылает нас как к царю, так к князьям и ко всем Татарам (Плано Карпини называет монголов татарами) потому, что ему угодно, чтобы все христиане были друзьями Татар и имели мир с ними; сверх того, он желает, чтобы Татары были велики на небе перед Господом. Поэтому Господин Папа увещевает их как через нас, так и своей грамотой, чтобы они стали христианами и приняли веру Господа нашего Иисуса Христа, потому что иначе они не могут спастись. Кроме того, он поручает передать им, что удивляется такому огромному избиению людей, произведенному Татарами, и главным образом христиан, а преимущественно Венгров, Моравов и Поляков, которые подвластны ему, хотя те их ничем не обидели и не пытались обидеть. И так как Господь Бог тяжко разгневался на это, то Господин Папа увещевает их остерегаться от этого впредь и покаяться в совершенном. Еще Господин Папа просил, чтобы они (монгольский хан) отписали ему, что хотят делать вперед, и каково их намерение, и чтобы о своем вышесказанном они ответили ему своей грамотой».
Папа Иннокентий IV
Плано Карпини, которому довелось сначала видеть возведение Гуюга на престол Великого хана, а потом быть у него на аудиенции, так описал его: «А этот император может иметь от роду сорок или сорок пять лет или больше; он небольшого роста; очень благоразумен и чересчур хитер, весьма серьезен и важен характером. Никогда не видит человек, чтобы он попусту смеялся и совершал какой-нибудь легкомысленный поступок…»
В ответ на послание папы Гуюг-хан передал ему через Плано Карпини следующий ответ: «Силою Вечного Неба, (харизмою) Далай-хана (здесь – Чингисхана) всего великого народа; наше (Гуюг-хана) повеление.
Это повеление, посланное великому папе, чтобы он его знал и понял. После того как держали совет в… области Karal, вы нам отправили просьбу и Покорности, что было услышано от ваших послов. И если вы поступаете по словам вашим, то вы, который есть великий пана, приходите к нашей особе, чтобы каждый приказ Ясы мы вас заставили выслушать… И еще. Вы послали мне такие слова: «Вы взяли всю область Majar (Венгров) и Kiristan (христиан); я удивляюсь…» Какая ошибка была в этом, скажите нам? И эти твои слова мы тоже не поняли. Чингисхан и Угэдэй-хан послали к обоим (государствам: Польша, Венгрия) выслушать приказ бога (Всевышнего Тэнгри). Но приказу бога (о подчинении) эти люди не послушались. Те, о которых ты говоришь, даже держали великий совет, они показали себя высокомерными и убили наших послов, которых мы отправили. В этих землях силою Вечного бога (Всевышнего Тэнгри) люди были убиты и уничтожены. Некоторые по приказу бога спаслись, по его единой силе… Силою бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где заходит, пожалованы нам. Кроме приказа бога просто так никто не может ничего сделать. Ныне вы должны сказать чистосердечно: «Мы станем вашими подданными, мы отдадим вам все свое имущество». Вы сам во главе королей, все вместе, без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися. И если вы не последуете приказу бога и воспротивитесь нашим приказам, то вы станете (нашими) врагами.
Вот что Вам следует знать. А если вы поступите иначе, то разве мы знаем, что будет; одному богу это известно. В последние дни джамада-оль-ахар года 644 (3–11 ноября 1246 года)».
В ответе Гуюг-хана западным правителям в лице папы фактически была объяснена доктрина тэнгэризации – всемирного единодержавия монголов, приведены моральные доводы, узаконивавшие их насильственные действия в мировом масштабе: Всевышний Тэнгри является высшей всемогущей божественной силой во Вселенной, которая покровительствует Великому монгольскому хану и повелевает ему действовать от его имени и реализовывать его волю на Земле. Иными словами, все, что находится под Вечным Синим Небом, должно быть объединено под властью монгольских ханов. Проанализировав текст ответа Гуюга, Г. В. Вернадский заключил: «Даже если фактически далеко не все нации признавали власть монголов, юридически, с точки зрения первых великих ханов, все нации являлись их подданными. В соответствии с этим принципом, в своих письмах к папе… Гуюг… настаивал, чтобы западные правители признали себя вассалами великого хана».
В. П. Верещагин. Смерть великого князя Ярослава II Всеволодовича. Гравюра из альбома «История государства Российского в изображениях державных его правителей». 1890 год
В числе правителей, уже признавших сюзеренитет монголов и прибывших на церемонию возведения Гуюга на престол Великого хана, был князь Ярослав, которого хан Батый утвердил великим князем владимирским и послал вместо себя на эту церемонию. О трагической судьбе князя рассказал все тот же Плано Карпини: «Он только что был приглашен к матери императора, которая, как бы в знак почета, дала ему есть и пить из собственной, руки; и он вернулся в свое помещение, тотчас же занедужил и умер спустя семь дней, и все тело его удивительным образом посинело. Поэтому все верили, что его там опоили, чтобы свободнее и окончательно завладеть его землею. И доказательством этому служит то, что мать императора, без ведома бывших там его людей, поспешно отправила гонца в Руссию к его сыну Александру, чтобы тот явился к ней, так как она хочет подарить ему землю отца…» Монгольский военный историк Х. Шагдар считает, что Плано Карпини намеренно пустил этот слух, дабы опорочить монголов в глазах их вассалов. Так или иначе, случившееся в ставке Гуюг-хана не только отрицательно повлияло на отношения русских к монголам, но и усилило антагонизм в отношениях хана Батыя и Гуюг-хана. Поэтому, когда Гуюг-хан вслед за Элжигдэем, отправленным им ранее на запад, «выступил из тех мест и в полнейшем величии и могуществе направился к западным городам», некоторыми сторонниками Бат-хана это было расценено как поход, прежде всего, против него. Как свидетельствует Рашид ад-Дин, вдова Тулуя, Сорхуктани-беги, «поскольку она была очень умной и догадливой, поняла, что поспешность его (Гуюг-хана) [отъезда] не без задней мысли. Она послала тайком нарочного к Бат-хану передать: «Будь готов, так как Гуюг-хан с многочисленным войском идет в те пределы». Бат-хан держал [наготове] границы и вооружался для борьбы с ним. Когда Гуюг-хан достиг пределов Самарканда, откуда до Бишбалыка неделя пути, [его] настиг предопределенный смертный час и не дал ему времени ступить шагу дальше того места, и он (24 апреля 1248 года) скончался… После смерти Гуюг-хана… Сорхуктани-беги по обычаю послала ей (вдове Гуюг-хана) Огул-Каймиш в утешение наставление… И Бат-хан таким же образом обласкал ее и выказал дружбу. Он говорил: «Дела государства пусть правит на прежних основаниях по советам Чинкая и вельмож Огул-Каймиш и пусть не пренебрегает ими, так как мне невозможно тронуться с места по причине старости, немощи и болезни ног; вы, младшие родственники, все находитесь там и приступайте к тому, что нужно…» В то время, кода Огул-Каймиш большую часть времени проводила наедине с шаманами и была занята их бреднями и небылицами, у Хаджи и Нагу в противодействие матери появились [свои] две резиденции, так что в одном месте оказалось три правителя. С другой стороны, царевичи по собственной воле писали грамоты и издавали приказы. Вследствие разногласий между матерью, сыновьями и другими [царевичами] и противоречивых мнений и распоряжений дела пришли в беспорядок. Эмир Чинкай не знал, что делать, – никто не слушал его слов и советов. Из их родных – Сорхуктани-беги посылала наставления и увещевания, а царевичи по ребячеству своевольничали и… чинили непутевые дела до тех пор, пока ханское достоинство не утвердилось за счастливым государем Мунх-ханом и общественные дела не вступили на путь порядка. Вот таковы рассказы об обстоятельствах [жизни] Гуюг-хана, которые [здесь] написаны. Вот и все!»
