Оливер Сакс - Музыкофилия
Гордон Б. консультировался у нескольких неврологов. Ему сделали МРТ и КТ головного мозга, записали суточную ЭЭГ. Никакой патологии выявлено не было. Ношение слухового аппарата не помогло справиться с галлюцинациями (правда, со слуховым аппаратом больной стал нормально слышать). Не помогли Гордону и такие лекарства, как клоназепам, рисперидон и стелазин. От музыкальных галлюцинаций больной просыпался по ночам. «Нет ли у вас каких-нибудь иных идей относительно лечения?» – спрашивал он в письмах. Я предложил ему обсудить с лечащим врачом возможность назначения кветиапина, который в свое время помог некоторым больным. Буквально через несколько дней я получил новое письмо от Гордона Б.:
«Хочу сообщить Вам, что на четвертые сутки после начала приема этого лекарства я, проснувшись около трех часов ночи, два часа лежал в полной тишине. Это было невероятно, впервые за четыре года болезнь дала мне отдохнуть! На следующий день музыка вернулась, но звучала гораздо тише. Лечение выглядит многообещающим».
Спустя год Гордон написал, что продолжает принимать малые дозы кветиапина перед сном. Лекарство подавляет галлюцинации, и теперь он может спокойно спать. Гордон не принимает кветиапин днем, так как лекарство вызывает у него сильную сонливость. Гордон по-прежнему играет на скрипке, побеждая галлюцинации. «Можно сказать, – подытоживает он, – что я некоторым образом научился с ними жить».
Большинство моих пациентов и корреспондентов с музыкальными галлюцинациями страдают снижением слуха, во многих случаях тяжелым. У многих, хотя и далеко не у всех, отмечается в той или иной степени «шум в ушах» – рокочущий, шипящий или другого характера, или, наоборот, аномальное «усиление» – ненормальное и часто неприятное повышение громкости определенных голосов или шумов. Иногда преодолению критического порога способствуют дополнительные факторы – сопутствующее заболевание, хирургическая операция или прогрессирующее снижение слуха.
При этом приблизительно у пятой части моих корреспондентов нет нарушений слуха, и только у двух процентов больных со снижением слуха развиваются музыкальные галлюцинации (но, учитывая, что к старости у людей, как правило, падает слух, следует ожидать, что количество людей, страдающих музыкальными галлюцинациями, может исчисляться сотнями тысяч). Поскольку ни старение, ни снижение слуха сами по себе не приводят к появлению слуховых галлюцинаций, было бы логично предположить, что сочетание этих двух или еще каких-то факторов нарушает хрупкое равновесие между торможением и возбуждением и сдвигает его в сторону патологической активации слуховых и музыкальных центров головного мозга.
Правда, некоторые мои корреспонденты не являются ни пожилыми, ни тугоухими. Один из них – мальчик девяти лет.
Сообщений о документированных случаях музыкальных галлюцинаций у детей очень мало – хотя и неясно, действительно ли это расстройство редко встречается у детей, или это связано с тем, что дети не могут или не хотят рассказывать о своем состоянии. Но у Майкла Б. были самые настоящие музыкальные галлюцинации. Родители говорили, что они были «неотступными и продолжались с утра до ночи. Он слышит одну песню за другой. Если мальчик устал или чем-то расстроен, то музыка становится более громкой и беспокойной». Впервые Майкл пожаловался на это, когда ему было семь лет: «Я слышал музыку в голове. Мне даже пришлось посмотреть, не включено ли радио». Но вполне вероятно, что галлюцинации начались еще раньше, потому что однажды, когда ему было пять лет, семья ехала в машине, и он вдруг заткнул пальцами уши, заплакал и попросил приглушить приемник, хотя радио в машине было выключено.
Майкл не может изменять свои галлюцинации, но может в какой-то степени подавлять или вытеснять их, слушая или играя знакомую музыку или используя генератор белого шума – особенно по ночам. Но как только он просыпается утром, говорит мальчик, музыка включается снова. Если ребенок чем-то угнетен, музыка может стать невыносимо громкой, и в таких случаях Майкл кричит. Его мать называет это «акустическими мучениями». Майкл кричит: «Уберите ее из моей головы! Уберите ее!» (Это напомнило мне воспроизведенный Робером Журденом рассказ о том, что однажды в детстве Чайковский, лежа ночью в кроватке, кричал: «Эта музыка! Она здесь, в моей голове. Спасите меня от нее!»)
Майкл слышит музыку постоянно, беспрерывно, подчеркивает его мать. «Он не может порадоваться тихому закату, пройтись в тишине по лесу, спокойно подумать или почитать книжку, не слыша постоянно грохочущего в ушах оркестра».
Недавно мальчик начал принимать лекарство, уменьшающее корковую и музыкальную возбудимость, и, кажется, оно действует, хотя музыка пока по-прежнему захлестывает Майкла. Его мать написала мне: «Вчера вечером Майкл был счастлив, потому что его внутренняя музыка прекратилась на целых пятнадцать секунд. Такого еще не было»[22].
Помимо людей, для которых громкая навязчивая музыка – настоящая пытка, есть и другие, музыкальные галлюцинации которых такие тихие, что на них можно не обращать внимания. Эти люди обычно не обращаются к врачам, так как не испытывают потребности в лечении. Таким был случай Джозефа Д., восьмидесяти двух лет, в прошлом – врача-ортопеда. Несколько лет назад страдающий умеренной тугоухостью мистер Д. перестал играть на своем «Стейнвее», так как в слуховом аппарате звук казался ему «металлически резким», а без аппарата – размытым и нечетким. Кроме того, из-за глухоты он слишком сильно бил по клавишам. «Ты сломаешь пианино», – кричала жена. Шум в ушах – «шипение, как будто спускают пар» – появился за два года до того, как доктор Д. обратился ко мне. За шипением последовало жужжание – «как будто работает холодильник или еще какой-нибудь кухонный аппарат».
Приблизительно через год больной начал слышать «собрание нот, скользивших вверх и вниз, при этом две или три ноты вертелись и менялись местами». Эти слуховые приступы наступали внезапно, повторялись в течение нескольких часов, а потом так же внезапно прекращались. Спустя несколько недель Джозеф стал слышать бесконечно повторяющиеся музыкальные пассажи (больной узнал в них темы из бетховенского скрипичного концерта). Мистеру Д. так и не удалось услышать весь концерт целиком – лишь мешанину из разных тем. Он не мог определить – слышит ли он звуки фортепьяно или целого оркестра. «Это была чистая мелодия». Больной не мог прекратить звучание усилием воли, но звук был такой тихий, что на него можно было просто не обращать внимания; к тому же он легко перекрывался более громкими внешними шумами. Если больной занимался физической или умственной работой, музыка стихала.
Больше всего доктор Д. был поражен тем фактом, что, хотя его восприятие реальной музыки было искаженным и приглушенным из-за тугоухости, галлюцинации были живыми, отчетливыми и неискаженными (больной даже проверил себя, напевая мелодию вслед за галлюцинацией и записывая свой голос на магнитофон; потом, сравнив свою запись с исходной, он обнаружил полное совпадение в тональности и темпе). Напевание мелодии само по себе порождало своего рода эхо, повторение в мозгу.
Я спросил доктора Д., получает ли он удовольствие от своих музыкальных галлюцинаций, и он решительно ответил: «Нет».
Доктор Д. привык к галлюцинациям, благо они были тихими и не слишком беспокоили его. «Сначала я думал, что это разрушение, распад, – говорил он, – но теперь я смотрю на них как на багаж. Становясь старше, накапливаешь багаж». Правда, доктор Д. несказанно рад, что его багажом стали одни лишь сравнительно безобидные галлюцинации.
Когда несколько лет назад, выступая перед аудиторией из двадцати студентов колледжа, я спросил, не испытывал ли кто-нибудь из них музыкальные галлюцинации, я был поражен тем, что три человека ответили на мой вопрос утвердительно. Двое из них рассказали весьма схожие истории о том, как, занимаясь спортом, получали травмы и теряли сознание, а потом, придя в себя, в течение одной-двух минут «слышали музыку», звучавшую из внешних, как им казалось, источников: один студент слышал ее из мегафона, а второму казалось, что она льется из радиоприемника. Третий студент рассказал, что во время соревнований по карате соперник слишком сильно захватил его за шею. Студент потерял сознание, и на фоне беспамятства у него случился судорожный припадок, по окончании которого он в течение двух минут слышал «сладкую музыку», звучавшую откуда-то извне.
Несколько корреспондентов сообщили о музыкальных галлюцинациях, которые возникают только в определенном положении, например, в положении лежа. Один из них – девяностолетний мужчина, которого лечащий врач описывает как здорового человека с «блестящей» памятью. После того как присутствовавшие на девяностолетнем юбилее гости спели «Happy Birthday to You» (гости пели по-английски, хотя они сами и юбиляр – немцы), больной начал постоянно слышать эту мелодию – но только в положении лежа. Песенка звучала в течение трех-четырех минут, потом умолкала, а потом все начиналось сначала. Больной не мог ни остановить песню, ни спровоцировать ее звучание по собственному усмотрению, но он никогда не слышал ее в положении сидя или стоя. Врач был страшно удивлен одним изменением в активности правой височной доли на ЭЭГ больного, которое появлялось только в положении лежа.
