Филип Зимбардо - Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев
Я просиял от блестящей речи Крейга. Я разделял его скепсис относительно диспозиционного подхода, но чувствовал себя уверенно, потому что Крейг так хорошо все объяснил полицейским. Я продолжал, в своем лучшем лекторском стиле:
«Суть в том, что наше исследование попытается отделить то, что люди приносят в тюремную ситуацию, от того, что ситуация выявляет в людях, которые в ней оказались. Благодаря предварительному отбору наши испытуемые представляют собой репрезентативную выборку образованных молодых мужчин из среднего класса. Это однородная группа студентов, они более или менее похожи друг на друга. Распределив среди них роли случайным образом, мы получили две группы, “охранников” и “заключенных”, которые сопоставимы между собой – то есть взаимозаменяемы. Наши “заключенные” не более жестоки, враждебны или неуправляемы, чем “охранники”, а “охранники” не слишком авторитарны и не одержимы властью. Сейчас “заключенные” и “охранники” практически одинаковы. Никто не хотел быть охранником; никто не совершал никаких преступлений, заслуживающих тюремного заключения и наказания. Будут ли эти ребята так же похожи друг на друга через две недели? Повлияют ли новые роли на их личные качества? Увидим ли мы какие-то трансформации в их характерах? Вот это мы и хотим выяснить».
Крейг добавил: «Иначе говоря, мы хотим поместить хороших людей в плохую ситуацию и посмотреть, что победит».
«Спасибо, Крейг, мне это нравится, – с чувством сказал Билл, оператор. – Режиссер наверняка захочет использовать этот комментарий в вечерней программе. У телеканала сегодня утром нет коммуникастера, и мне придется и снимать, и самому выбирать ракурсы. Время идет, профессор. Я готов, мы можем начинать?»
«Конечно, Билл. Но, Джо, я так и не ответил на ваш первый вопрос».
«На какой?»
«Знают ли “заключенные”, что их аресты – часть эксперимента. Нет, не знают. Их просто попросили утром находиться в определенном месте. Скорее всего, они поймут, что арест – это начало исследования, ведь они знают, что не совершали преступлений, в которых их обвинят. Если они спросят вас об эксперименте, отвечайте туманно, не говорите ни да, ни нет. Просто выполняйте свои обязанности, как будто это настоящий арест; игнорируйте любые вопросы и протесты».
Крейг не смог удержаться и добавил: «В каком-то смысле арест, как и все остальное, что их ждет, должно стать сочетанием реальности и иллюзии, роли и их настоящей личности».
Немного цветасто, подумал я, но, по сути, верно. Перед тем как включить сирену на своей белоснежной полицейской машине, Джо надевает солнцезащитные очки с зеркальными стеклами, вроде тех, что носили охранники в фильме «Хладнокровный Люк»[47] – сквозь такие стекла никто не увидит ваших глаз. Мы с Крейгом понимающе улыбаемся друг другу – мы знаем, что все наши охранники будут носить такие же очки. Они дадут ощущение анонимности, а это один из элементов нашего плана по созданию атмосферы обезличенности. Искусство, жизнь и эксперимент начинают сливаться воедино.
«В МОЮ ДВЕРЬ ПОСТУЧАЛ ПОЛИЦЕЙСКИЙ»[48]
«Мама, мама, к нам пришел полицейский, он хочет арестовать Хабби», – пронзительно кричит самая младшая дочь семейства Уитлоу.
Миссис Декстер Уитлоу не расслышала, но по крику Нины поняла: что-то случилось, и нужно участие отца.
«Пожалуйста, попроси отца разобраться», – миссис Уитлоу занята, совесть ее неспокойна: ее осаждают дурные предчувствия по поводу нововведений в церкви, из которой она только что вернулась. В последнее время она много думает и о Хабби, готовясь к тому, что будет видеть своего красивого, белокурого, голубоглазого мальчика всего два раза в год. Она втайне молится о нем. Но в его отъезде в колледж есть и положительная сторона: разлука наверняка охладит слишком очевидную страсть Хабби к его школьной подружке. Для мужчины хорошая карьера должна быть важнее поспешной женитьбы. Она часто ему это повторяет.
Единственный недостаток, который она видит в своем прекрасном ребенке, заключается в том, что он иногда слишком увлекается, когда встречается с друзьями. Например, в прошлом месяце они шутки ради разрисовали крышу школы, а недавно перевернули и сорвали несколько дорожных знаков. «Это просто глупо и по-детски, Хабби, это может плохо кончиться!»
«Ма-ам, папы нет дома, он уехал играть в гольф с мистером Марсденом, а Хабби внизу, и его забирает полицейский!»
«Хабби Уитлоу, вы обвиняетесь по статье 459 Уголовного кодекса, кража со взломом. Я отвезу вас в полицейское управление, чтобы зарегистрировать ваше задержание. Прежде чем я вас обыщу и надену на вас наручники, я должен сообщить вам о ваших правах». Джо помнит, что телекамера записывает для потомков эту классическую сцену ареста. Он держится как настоящий суперкоп, говорит строго и неторопливо, словно следователь Джо Фрайдей в сериале «Сети зла». «Позвольте ясно объяснить вам некоторые факты: вы имеете право хранить молчание и не обязаны отвечать ни на какие вопросы. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде, в соответствии с нормами общего права. Прежде чем отвечать на какие-либо вопросы, вы имеете право встретиться с адвокатом, и адвокат может присутствовать во время допроса. Если у вас нет средств, чтобы нанять адвоката, вам будет предоставлен государственный защитник, и он будет представлять вас на всех этапах слушаний. Вы понимаете свои права? Хорошо. Соблюдая эти права, я забираю вас в центральное управление, чтобы зарегистрировать ваше задержание за совершение преступления, в котором вас обвиняют. А теперь спокойно следуйте за мной и садитесь в полицейскую машину».
Миссис Уитлоу ошеломленно наблюдает, как обыскивают ее сына, как на него надевают наручники, как, пригнув ему голову, сажают в патрульную машину, будто обычного преступника, которых она каждый день видит по телевизору. Призвав на помощь все свое самообладание, она вежливо спрашивает: «Что происходит, офицер?»
«Мэм, у меня есть приказ арестовать Хабби Уитлоу по обвинению в краже, он…»
«Я знаю, офицер, я говорила ему не трогать эти дорожные знаки, я просила его не общаться с этими мальчишками Дженнингсами».
«Мама, ты не поняла, это начало…»
«Офицер, Хабби – хороший мальчик. Мы с его отцом с радостью оплатим замену всего, что они испортили. Это же была всего лишь шутка, они не хотели причинить вреда».
К этому моменту на почтительном расстоянии уже собралась небольшая группа соседей, привлеченных любопытным зрелищем. Миссис Уитлоу изо всех сил старается не обращать на них внимания, чтобы не отвлекаться от своей главной задачи – снискать расположение полицейского, чтобы он получше отнесся к ее сыну. «Если бы Джордж был дома, он знал бы, что делать, – думает она. – Вот что бывает, когда по воскресеньям гольф становится важнее Господа».
«Ладно, поехали, мы спешим; до обеда нам нужно сделать еще несколько арестов», – говорит Джо, сажая подозреваемого в полицейскую машину.
«Мама, папа все знает, спроси его, он подписал разрешение, все в порядке, не волнуйся, это просто начало…»
Вой сирены полицейской машины и огни ее мигалки привлекают новых любопытствующих соседей, которые начинают утешать бедную миссис Уитлоу, – ведь ее сын казался таким хорошим мальчиком.
Хабби впервые испытывает неловкость, наблюдая, как расстроилась мать. Он чувствует себя виноватым, сидя на заднем сиденье полицейской машины, в наручниках, отделенный от полицейского сетчатой перегородкой. «Так вот каково это – чувствовать себя преступником», – думает он, и его щеки внезапно краснеют от смущения, когда он слышит, как сосед, мистер Палмер, тычет в него пальцем и говорит своей дочери: «Куда катится этот мир? Даже сын Уитлоу оказался преступником!»
В управлении процедура регистрации проходит с привычной эффективностью, учитывая готовность подозреваемого сотрудничать. Боб присматривает за Хабби, а Джо обсуждает с нами, как прошел первый арест. Мне кажется, что он занял слишком много времени, если учесть, что у нас еще восемь арестов. Но оператор хочет, чтобы все происходило медленнее, ему нужно найти лучший ракурс для съемки, потому что он может снять лишь несколько красивых эпизодов арестов – тогда получится целостный сюжет. Мы соглашаемся, что следующий арест можно провести еще медленнее и дать ему возможность снять все эпизоды, но потом – независимо от качества съемки – на первом месте будет эксперимент, и аресты будут ускорены. За полчаса мы арестовали только одного Уитлоу; с такими темпами мы потратим на аресты почти весь день.
Я понимал, что полицейские согласились сотрудничать благодаря телевидению, и поэтому волнуюсь, что как только съемка будет закончена, они могут отказаться продолжить аресты наших «заключенных». Мне очень интересно наблюдать за всем, что происходит, и я знаю, что успех этой стадии эксперимента зависит не только от меня. Очень многое может пойти не так, как надо, и хотя большинство проблем я предвидел и пытался заранее их предотвратить, но всегда может случиться неожиданность, способная разрушить даже самые лучшие планы. В реальном мире – «в поле», как говорят социологи – слишком много непредсказуемых случайностей. В чем прелесть лабораторных исследований: условия задает экспериментатор, все под контролем, исследуемый находится в сфере влияния исследователя. Это напоминает слова из руководства по ведению допросов для полицейских: «Никогда не допрашивайте подозреваемого или свидетеля у него дома; доставьте его в полицейский участок; здесь допрос вести легче из-за отсутствия знакомой обстановки и недостатка социальной поддержки; кроме того, вам не придется беспокоиться о незапланированных помехах».
