Паскаль Буайе - Объясняя религию. Природа религиозного мышления
Для антрополога принадлежность явления к категории культурных – знак того, что оно не слишком варьирует. Не все вокруг подлежит передаче в равной степени, поскольку шаблоны в сознании фильтруют получаемую от других информацию и выстраивают из нее предсказуемые конструкции.
Озадачивающие вопросы
Когда я только начинал изучать антропологию, теории религии мало что проясняли. В моей дисциплине было принято считать сам вопрос «Почему религия такова, какой мы ее знаем?» наивным, неправильно сформулированным и, возможно, попросту неразрешимым. Большинство предпочитало оставлять его теологам или удаляющимся на покой ученым. Нам катастрофически не хватало внятного описания тех аспектов человеческой природы, которые побуждают человека усваивать те, а не иные идеи и убеждения. Однако проведенные за это время исследования на стыке эволюционной биологии и когнитивной психологии помогли понять, чем обусловлено проявление сходства и различий в разных культурах.
Говоря, что теперь мы лучше разбираемся в религии, я, естественно, подразумеваю «по сравнению с предыдущими научными представлениями». В этой теоретической области мы описываем явления, которые поддаются наблюдению и даже измерению, и объясняем их через другие – тоже определяемые – явления. Говоря, что а подразумевает b, мы рискуем столкнуться с контрпримерами, когда а существует без b. Не знаю, достаточное ли это условие для определения гипотезы как научной, но уверен, что значительное число теорий религии таким образом отсекаются. Есть люди, которые считают, что религию нам подарили явившиеся в незапамятные времена инопланетяне, по доброте душевной поделившиеся крупицами своего знания. Этим людям открытия, о которых я здесь рассуждаю, вряд ли интересны. И даже если не брать такие крайности, люди, считающие, что религия существует, поскольку она истинна (или истинна их версия религии, а может быть, еще какая-то, пока неявленная), тоже не найдут на этих страницах ни поддержки своим взглядам, ни даже их обсуждения.
Но у нас есть перспектива получше. Теперь мы можем трактовать как проблемы, а не как тайны ряд вопросов, которые прежде считались неразрешимыми. В частности:
• Почему религия присутствует более или менее повсюду?
• Почему она имеет столько разновидностей? Есть ли у них общие черты?
• Почему религия так много значит для человека?
• Почему религий несколько, а не одна?
• Почему религия предписывает соблюдать ритуалы и почему они именно такие?
• Почему у большинства религий имеются толкователи и гуру?
• Почему считается, что религия несет истину?
• Почему существуют церкви (как объединения верующих) и религиозные институты?
• Почему религия вызывает сильные эмоции? Почему человек способен убить за веру?
• Почему религия по-прежнему жива, несмотря на возникающие явно более эффективные способы осмысления мира?
• Почему религия вызывает столько нетерпимости и кровопролития? Или, если угодно, почему иногда она побуждает к героизму и самопожертвованию?
Остается один серьезный вопрос, который большинство сочтет ключевым: почему люди верят? Зачастую именно с него начинаются попытки рассмотреть религию в научном ключе, однако я в своей книге приберегаю его для последней главы. И вовсе не для того, чтобы создать интригу. Как выясняется, к нему бессмысленно обращаться, пока у вас не будет точного понимания, во что именно люди верят. А это далеко не очевидно.
На первый взгляд странно – ведь верующие, как правило, более чем охотно посвящают окружающих в свою веру. Они говорят, что некто незримый наблюдает за каждым нашим шагом, что души усопших по-прежнему рядом или что после смерти мы переродимся в другом обличье, зависящем от праведности наших поступков. Значит, вроде бы достаточно проанализировать это разнообразие представлений и снова задаться вопросом: почему люди во все это верят?
Но так не получится. Сложность – и прелесть – антропологии в том, что далеко не все религиозные представления прозрачны и наблюдаемы. При мыслях о богах, духах, предках задействуется целый комплекс ментальных механизмов, к большинству из которых сознание не имеет доступа. Разумеется, это относится не только к религии. Разговор на родном языке, игра в теннис, понимание анекдота задействуют те же сложные ментальные комплексы (хотя и другими способами). Если мы хотим разобраться, как человеческое сознание усваивает религиозные понятия, почему они воспринимаются как правдоподобные и вызывают такие сильные эмоции, придется описать все незримые процессы, которые порождают эти понятия, обусловливают их передачу и вызывают такие связанные с ними психические проявления, как эмоции и приверженность.
Дать обиталище воздушному ничто: простое решение vs совокупность причин
Все гипотезы происхождения религии предполагают наличие некоего единственного фактора, объясняющего, почему она существует в любом человеческом обществе и производит столь значимое социальное, когнитивное и эмоциональное воздействие. Это упование на «простое решение», к сожалению, очень прочно укоренилось и надолго затормозило наше понимание явления. Насколько это упование наивно, становится ясно благодаря подвижкам в антропологии и психологии. У одних понятий связь с системами логического вывода в мозге устроена так, что их легче вспоминать и передавать. Другие понятия определенным образом запускают эмоциональную программу. Третьи связаны с общественным сознанием. А некоторые представлены в таком виде, что вскоре обретают достоверность и начинают диктовать поведение. Обладающие всеми этими свойствами одновременно и есть религиозные понятия, которые мы в итоге наблюдаем в человеческом обществе. Это понятия-«победители», поскольку они сочетают в себе черты, имеющие отношение к целому спектру ментальных систем.
Именно поэтому для религии невозможно подобрать одно универсальное объяснение. Поскольку понятия культурного характера подвергаются постоянному отбору в сознании в процессе усвоения и передачи, надо полагать, что представления, широко распространенные во множестве разных культур и в разные времена, обладают определенным преимуществом при передаче, связанным с целым рядом ментальных предрасположенностей. Они соотносятся с разными системами психики. Именно поэтому нам понадобится не одна глава, чтобы подобраться к вопросу, ответ на который многие, как я видел не раз, находят к полному своему удовлетворению за время короткой застольной беседы.
2
Как выглядят представления о сверхъестественном
Есть ли у религиозных понятий что-то общее? В поисках ответа на этот вопрос хорошей отправной точкой будет небольшой эксперимент: давайте перечислим самые разнообразные представления и прикинем, могут ли они стать элементом религиозной доктрины. Не сказать, что это строго научный метод, но в качестве первого шага сгодится. Перед вами список утверждений. В каждом содержится определенное сверхъестественное представление, в форме некоего экзотического верования, основной догмат некой новой или неизвестной религии. Скорее всего, о тех местах, где вокруг этих верований действительно строится религиозная доктрина, вы даже не слышали, но это неважно. Это не викторина, а тест на интуицию. Цель эксперимента – угадать, можно ли выстроить религию на таких представлениях, как:
1. Люди стареют, потом в одночасье перестают дышать, умирают – и на этом все.
2. Если уронить этот предмет культа, он будет падать, пока не ударится о землю.
3. Души усопших не могут проходить сквозь стены, потому что стены плотные.
4. Мертвые не разговаривают (и не ходят).
5. Бог только один! Он всеведущ, но бессилен. Он ничего не может сделать и никак не способен повлиять на происходящее в мире.
6. Боги наблюдают за нами и замечают каждое наше действие! Но моментально все забывают.
7. Некоторые люди способны видеть будущее, но тут же забывают увиденное.
8. Некоторые люди могут предсказывать будущее, но не больше чем на 30 секунд вперед.
9. Бог только один! Однако ему не дано знать, что происходит в мире.
10. Эта статуя особенная, потому что исчезает, как только о ней кто-то подумает.
11. Бог только один! Он всемогущ. Но он существует только по средам.
12. Духи покарают тебя, если ты сделаешь, как они велят.
13. Эта статуя особенная, поэтому она находится одновременно и перед вами, и сразу повсюду.
Разумеется, спрогнозировать ход интуитивных предположений всегда сложно, однако и мне, и другим людям, с которыми я проделывал этот неконтролируемый эксперимент, вышеперечисленные утверждения кажутся не особенно перспективными в религиозном отношении. Непохоже, чтобы эти идеи могли послужить фундаментом какой бы то ни было новой веры, привлечь адептов и вызывать сильные эмоции. Маловероятно, чтобы они легли в основу религии. В чем их недостатки, мы еще рассмотрим, но сейчас важно одно: мы интуитивно чувствуем, что эти идеи почему-то не годятся.
