Абдусалам Гусейнов - Этика
Ценностно-императивный смысл противоположности двух позиций понятен: альтруизм и эгоизм противостоят друг другу как добро и зло, добродетель и порок. Однако в то время как зло и порок отвергаются нравственным сознанием однозначно, эгоизм не всегда воспринимается как радикально негативное явление. Моральное сознание как будто бы иногда готово отнестись к нему «с пониманием». Неправильно было бы усматривать в этом непоследовательность или компромиссность морального сознания. Скорее, надо постараться увидеть в такой «терпимости» проблему более широкую — не только нравственную, но и социальную.
«Эгоизмом» нередко называют себялюбие, т. е. естественное чувство самосохранения и благоволения к самому себе. Между тем себялюбие не обязательно предполагает ущемление чужих интересов. «Эгоизмом» также называют самомнение, или самодовольство, при котором благоволение к себе может в самом деле осуществляться за счет других. Но если взять эгоизм в этом втором значении, как самодовольство, под эгоизм могут быть обоснованно подведены и такая позиция, которая выражается словами: «все должны служить моим интересам», и другая, которая выражается словами: «все должны следовать моральным принципам, кроме меня, если это мне не выгодно», и наконец, третья, которая выражается словами: «всем позволительно преследовать собственные интересы, как им заблагорассудится».
Оставим последнюю формулу. Первые две очевидно противоречат фундаментальным нравственным требованиям — золотому правилу и заповеди любви. С точки зрения золотого правила, в них, несомненно, нарушены принципы равенства и взаимности. С точки зрения заповеди любви, они допускают использование индивидом других людей в качестве средства в достижении собственных целей. С более общей этической точки зрения, обе формулы противоречат критерию универсальности нравственных требований и универсализуемости нравственных решений и суждений. Такое отношение к себе как к безусловной ценности при отношении к другим исключительно как к средству для достижения собственных целей представляет собой крайний эгоизм и точнее называется эгоцентризмом. В таком своем выражении эгоизм усугубляет обособленность и отчужденность человека от других людей, а в той мере, в какой жадность и корысть ненасытны, — и от себя самого.
Третья формула может быть признана в качестве морально достоверной, но при определенной модификации: «всем позволительно преследовать собственные интересы, если они не нарушают интересы других». Собственно говоря, она вполне вписывается в нравственную норму «Не вреди».
Нравственная узость этой нормы становится в особенности очевидной, если сопоставить ее с принципом альтруизма, как он сформулирован О. Контом: «Живи для других», или — на более строгом языке морали: «Поступай так, чтобы твой личный интерес служил чужому интересу». Однако эти принципы отнюдь не перечеркивают скромное «Не вреди». Более того, она сохраняет особый статус внутри морали, поскольку некоторыми моралистами высказывалась точка зрения, согласно которой допускаются некоторые исключения из требования содействовать общественной пользе, в соответствии с которыми человек, ориентируясь на счастье большего числа людей, вправе причинить некоторый вред небольшому числу людей. Чтобы предотвратить эти допущения, необходима разработка таких нравственных кодексов, которые однозначно бы устанавливали превалирование правила «Не вреди» над правилом «Помогай ближним».
В третьей, надо сказать наиболее мягкой, своей версии эгоизм оказывается приемлемым для универсалистски ориентированного нравственного сознания. Но в такой своей форме эгоизм и не представляет проблемы. Эгоизм проявляется в ситуации конфликта интересов, когда индивид решается на удовлетворение личного интереса в ущерб интересу другого человека (других людей) и стремится к этому.
Рациональность действий
Действия являются рациональными в различных отношениях. Во-первых, это — правильные действия в буквальном смысле слова, т. е. действия, отвечающие установленным правилам. Например, оплатить проезд в автобусе без кондуктора — рационально, поскольку таким образом выполняется обязанность пассажира, пользующегося правом проезда на общественном транспорте. Во-вторых, это — благоразумные действия. Многие склонные проехаться без билета надеются на то, что «авось» контролеров не будет; но сама возможность «попасться» беспокоит их не фактом штрафа, а тем, что они оказываются в постыдной ситуации, в которой их мелкое мошенничество становится явным всем; эти стыдливые (хотя и нечестные) люди, скорее, готовы оплатить проезд, чем «трястись» в ожидании возможного (пусть и мимолетного) позора. В-третьих, это — благоразумные, в смысле практичные (т. е. экономичные, сберегающие ресурсы), действия. Например, на неоплаченный проезд в автобусе может быть наложен контролером штраф, так что за поездку придется заплатить цену, многократно превышающую установленную стоимость поездки. В-четвертых, это — лояльные, т. е. отвечающие административным и иным установлениям и сложившимся коллективным привычкам, действия. Так, оплата проезда, помимо исполнения обязанности и во избежание штрафа, может иметь для человека и тот смысл, что каждый пассажир вносит свою толику на поддержание системы общественного транспорта. И таким образом он вступает в косвенную полемику с теми, для кого рациональность, и это, в-пятых, заключается в поддержании взаимности, сбалансированности отношений. Так, с этой точки зрения, проезд следует оплачивать, если транспорт работает, как должен работать: без нарушения расписания, а само расписание учитывает потребности пассажиров; автобусы находятся в достаточно хорошем техническом состоянии (зимой они отапливаются, а летом работает вентиляция), водители не грубят пассажирам и т. д. В-шестых, это — честные действия, т. е. такие, которые человек совершает, сохраняя и утверждая собственное достоинство, предполагая, что каждый достойный человек поступил бы на его месте так же. Наконец в-седьмых, это — действия, в которых наиболее полным образом учтены все возможные обстоятельства его совершения.
За разнообразием смыслов рациональности действий (а также суждений и решений) просматривается, таким образом, определенная схема: требование рациональности предполагает необходимость учета в частном более или менее общих критериев. Посредством рационализации частный случай подводится под некоторый стандарт, ему придается значение, выходящее за рамки конкретной ситуации.
Как мы видели, смысл морали также заключается в том, что частные интересы ограничиваются ради общих интересов[198]. Правильно ли отсюда сделать вывод, что поведение «по морали» — всегда рационально?
Практическая проблема, которая здесь возникает, раскрывается в следующих вопросах: (а) всегда ли индивид должен подводить свои действия под высший (возвышающийся над ситуацией и непосредственными житейскими задачами) стандарт? (б) всегда ли рациональное поведение нравственно, а если нет, то (в) чему следует отдавать предпочтение в случае конфликта моральности и рациональности?
«Разумный эгоизм»
Установленная нами выше вариативность действительных нравственных позиций, которые нередко объединяют одним словом «эгоизм», существенна для понимания самого эгоизма. Было бы неправильно отнестись к этому анализу, как к своего рода интеллектуальной уловке, с помощью которой универсальная альтруистическая мораль, подобно Одиссею и его соратникам в Троянском коне, пробирается в удел эгоизма с тем, чтобы побороть его изнутри. Напротив, в различении формул эгоизма обнаруживается возможность того, что эгоизм не всегда несет в себе зло. Он может быть незлым и добрым в той минимальной степени, которая обеспечивается соблюдением требования «Не вреди».
Критики эгоизма высказывают мнение, что эгоизм является аморальной нравственной доктриной. В самом деле, если для человека главное реализовать личный интерес, то исполнение извне предъявляемых требований не является для него значимым. По логике, согласно которой личный интерес — исключителен, в крайних ситуациях эгоист может пойти на нарушение наиболее радикальных запретов — на ложь, кражу, донос и убийство.
Но принципиальная возможность эгоизма, ограниченного требованием «Не вреди», свидетельствует о том, что исключительность частного интереса не является непременным свойством эгоизма. Сторонники эгоизма замечают в ответ на критику, что при определении эгоизма некорректно из вопроса о нравственных мотивах поведения (личный интерес или общий интерес) делать вывод о содержательной определенности поступков, из них вытекающих. Ведь в личный интерес индивида может входить исполнение нравственных требований и содействие общему благу. Такова логика так называемого разумного эгоизма.
