Александр Зиновьев - Русский эксперимент
П: За свой счет мне не по карману. А какие у тебя замечания по содержанию?
Коммунальность
Ф: Ты утверждаешь, что корни коммунизма уходят в коммунальный аспект общества, в коммунальность. А что происходит с деловым аспектом?
П: Деловой аспект в коммунистическом обществе не уничтожается. Наоборот, он тут развивается и достигает высокого уровня. Но даже в нем доминируют законы коммунальности. В западном обществе, наоборот, даже в коммунальном аспекте доминируют законы бизнеса. То, что считают дефектами коммунизма (плановость, командные методы в экономике, централизованное управление экономикой, отсутствие рынка в западном виде и т.п.), на самом деле есть нормальное проявление законов коммунальности.
Ф: Значит, это — не глупость, не произвол и не в угоду идеологии, а в самой природе коммунизма как социального строя! Ты — единственный в мире человек, который такое решается говорить.
П: Тут дело не столько в решимости говорить, сколько в способности понимать.
Ф: Что ты называешь законами коммунальности?
П: Это законы поведения отдельных людей, групп людей, масс, толп, объединений и целых обществ в среде себе подобных — в социальной среде. Они касаются взаимоотношений между людьми и их объединениями в борьбе за существование и лучшие условия жизни в тех случаях, когда их поведение затрагивает интересы других людей и их объединений. Серьезное научное исследование этих законов никогда не производилось. Систематизированное их описание не существует. Фрагментарное их описание можно встретить в отдельных сочинениях вроде работ Макиавелли, в литературных произведениях (Рабле, Свифт, Шекспир, Франс, Щедрин, Чехов и т.д.), в религиозных текстах (в Библии, Коране, буддийских сочинениях). Причем о них говорят, как правило, как о чем-то негативном и аморальном. А в тех случаях, когда к ним относятся более серьезно, изучение их используется для целей не столько созидательных, сколько разрушительных. Такое имело место, например, в действиях гитлеровцев и западных сил в Холодной войне против Советского Союза.
Ф: У нас если и касаются этой темы, то исключительно в плане осуждения явлений аморальности и бесчеловечности.
П: А между тем в законах коммунальности ничего аморального и бесчеловечного нет. Они не являются нормами морали. Но не одни они такие. Нормы бизнеса и политики тоже не относятся к сфере морали. Что касается бесчеловечности, то не надо идеализировать людей. Именно «бесчеловечные» законы коммунальности гораздо больше соответствуют натуре людей, чем «человечные» нравоучения религии и морали. Не случайно люди с поразительной легкостью усваивают их и открывают их сами для себя заново на основе своего мизерного житейского опыта. Не случайно их не удалось вытравить из жизни людей в течение веков и тысячелетий уговоров, поучений и насилия. Не случайно потерпели крах попытки мощного коммунистического государства — Советского Союза — превратить советских людей в образцовые существа, как это обещали коммунисты прошлого и марксисты.
Ф: Когда говорят об объективных законах, то предполагают что-то неосознанное, действующее помимо воли и сознания. А у тебя...
П: Сознание и воля людей суть тоже объективные факторы их бытия. Законы коммунальности предполагают существ, обладающих разумом, способностью осознавать свое положение в среде, понимать ее до известной степени, предвидеть последствия своих поступков и поступков других людей, строить планы и расчеты, принимать волевые решения. Разумеется, это — в той или иной степени и далеко не всегда. И далеко не всегда эти существа понимают ситуацию правильно и принимают правильные решения. Важно то, что законы коммунальности регулируют сознательные и волевые поступки. Представь себе такую ситуацию. Ищущий работу человек имеет возможность получить место в одном из двух учреждений. Он свободен выбирать. Пусть эти учреждения одинаковы во всем, кроме одного: в одном из них зарплата выше, чем в другом. Какое из них предпочтет нормальный человек? Очевидно, то, в котором зарплата выше. В реальности такие идеальные случаи встречаются редко. Обычно места работы различаются по многим признакам. И люди делают ошибки в оценке вариантов. Однако само стремление выбрать лучший вариант остается. И люди производят свои расчеты, какой именно вариант для них лучше.
Ф: В каком смысле реальный коммунизм имеет корни в коммунальности?
П: Коммунизм есть разрастание коммунальности. Но это — лишь одна сторона дела. Другая сторона заключается в том, что коммунизм возник как организация сферы коммунальности в масштабах целого общества, как обуздание стихии коммунальности, упорядочивание ее и управление ею. Вырастая из коммунальности и являясь ее развитием, коммунизм одновременно сложился и как феномен антикоммунальности, как сдерживание и ограничение коммунальности, — как форма и средство самоорганизации коммунальности. Так что в результате разрушения коммунизма на его месте не могут автоматически возникнуть явления западной демократии и рыночной экономики. Рухнут лишь ограничения на коммунальность и организующие ее средства, в результате чего наступит прежде всего буйство ее негативных проявлений и свобода для ее преступного аспекта.
Ф: Taк и случилось у нас!
П: Я ведь все эти идеи высказал еще пятнадцать лет назад. На них никто не обратил внимания. Никто!
Ф: Выходит, мы разрушили позитивные достижения коммунизма, предоставив простор для негативных!
Закон социально-исторической преемственности
Ф: Ты утверждаешь, что советский период русской истории явился продолжением дореволюционного, а не отсечением его, как считает большинство антикоммунистов и антисоветчиков.
П: И продолжением, и отсечением. Ты же диалектику изучал, должен понимать, что такое диалектическое отрицание: это — отрицание с удержанием и воспроизведением некоторых существенных черт отрицаемого, развитие их на новой основе и в новом («снятом») виде. Советское общество сохранило в себе в снятом виде наиболее существенные результаты русской истории, став отрицанием ее.
Ф: А теперь мы имеем отрицание советской истории. Второе отрицание. Выходит, Гегель прав. Произошло отрицание отрицания, возврат к старому на новой ступени развития!
П: Ты считаешь, что мы поднялись на более высокий уровень по отношению к советскому периоду?
Ф: Нет, конечно! Это-деградация.
П: Уже в начале горбачевской перестройки я писал, что закон социально-исторической преемственности, сыгравший роль в становлении русского коммунизма, будет иметь силу и в отношении того общества, которое придет на смену разрушаемому коммунизму. Из обломков сарая, писал я, небоскреб не построишь, построишь лишь другой сарай.
Ф: После 1917 года нам тоже достались обломки российского «сарая». Но...
П: Этот закон действует не только на пути прогресса, как случилось после 1917 года, но и на пути регресса, как после 1985 года. Сам по себе этот закон не определяет, что будет происходить
- прогресс или регресс. Он имеет силу, если выполняется условие: произошел по каким-то причинам крах социальной системы, сохранились основные условия выживания и существования данного человеческого объединения, оно начинает восстанавливать некоторый стабильный образ жизни. Гегелевское отрицание отрицания не есть универсальный закон. И оно слишком абстрактно, туманно, допускает спекулятивные интерпретации постфактум.
Ф: Согласен. Я просмотрел старые вырезки из газет. Многие авторы приводят факты, сами не подозревая о том, что эти факты суть показатели процесса создания постсоветского «сарая» из обломков советского «сарая» по твоему закону преемственности, а отнюдь не свидетельства создания нового «небоскреба» на развалинах старого «сарая». Например, в этой статье описывается «канцелярия» президента. Сейчас она занимает бывшее здание ЦК КПСС. В ней работает 3000 сотрудников. А в ЦК было всего 2000! И функции этой «канцелярии» аналогичны функциям ЦК: кадровая политика, пропаганда, контроль за массмедиа, назначения на должности в администрацию президента на всех уровнях и т.д. В другой статье дается «обоснование» структуры власти в понятиях дореволюционной России, но, по сути дела, получается описание системы Советов и партийного руководства недавнего прошлого. Порою «нововведения» выглядят просто комично. Например, в доме, где раньше помещался центр политического просвещения, теперь разместили центр «политического маркетинга», в задачу которого входит «повышение политической культуры» (!) населения. А начальник личной канцелярии президента даже выдвинул идею построения «Дворца народовластия», забыв о том, что при Сталине тоже хотели строить нечто подобное — Дворец Советов. Кое-кто впадает в крайность, утверждает, будто у нас ничто не изменилось по существу, изменились лишь внешние формы и названия.
