Сергей Алексеев - Общая теория права. Том I
252
См.: Кудрявцев В. Н. Право и поведение, с. 63.
253
Одним из первых при характеристике системы права использовали общие положения теории системы В. М. Чхиквадзе и Ц. А. Ямпольская в статье «О системе советского права» (см: Сов. государство и право, 1967, № 9).
254
См.: Сорокин В. Д. Административно-процессуальное право — отрасль права. — Сов. государство и право, 1969, № 8.
255
Относительно самостоятельные правовые образования возникают только тогда, когда формирование комплексной области законодательства сопряжено с изменением содержания правового регулирования. Следовательно, не всякая компоновка правового материала в сфере законодательной систематизации выражает структурные особенности права как такового. Лишь кодифицированные комплексные акты, вносящие в правовую ткань новые элементы — специфические системные нормативные обобщения, — могут привести к тому, что складывается комплексное нормативное образование.
Данное обстоятельство приходится подчеркивать потому, что, несмотря на специально сделанные автором этих строк пояснения (см.: Структура советского права, с. 66), в литературе мысль о комплексных правовых образованиях интерпретируется подчас таким образом, будто единственным основанием для их выделения является наличие самостоятельной области законодательства (см.: Явич Л. С. Право развитого социалистического общества. Сущность и принципы, с. 95 и след.).
256
Термин «комплексная отрасль» и самую идею комплексных отраслей, правда, в ином плане, чем это сделано в настоящей книге, выдвинул В. К. Райхер (см.: Райхер В. К. Общественно-исторические типы страхования. М. — Л., 1947, с. 190).
257
Именно при иерархии структур «любой элемент получает возможность реализовать свои новые стороны и свойства не только через механизм той структуры… в которой он является элементом, но одновременно и через механизмы всех других структур иерархии» (Свидерский В. И., Зобов Р. А. Новые философские аспекты элементно-структурных отношений. Л., 1970, с. 73).
258
См.: Кудрявцев В. Н. Конституция СССР и дальнейшее развитие советского права. — Вестник Академии наук СССР, 1978, № 10, с. 9.
259
См.: Райхер В. К. Общественно-исторические типы страхования, с. 190.
260
См.: Толстой Ю. К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства. — Правоведение, 1957, № 1, с. 45.
261
Едва ли уместно поэтому при оценке положений о комплексных отраслях в современной их трактовке использовать высказывания автора этих строк против идеи комплексных отраслей в том их варианте, который первоначально разрабатывался в литературе.
262
О. А. Красавчиковым высказана мысль о существовании наряду с отраслями «нормативных массивов», выделяемых по функциональному признаку (см.: Правоведение, 1975, № 2). Думается, однако, что термин «нормативный массив» имеет значительно большую неопределенность, чем другие, в частности термин «комплексная отрасль»: все подразделения правовой системы обособляются по функциональному признаку и все отрасли права, как раз в первую очередь основные, фундаментальные, являются «массивами», т. е. прочными, монолитными образованиями.
263
См.: Шебанов А. Ф. Система законодательства как научная основа кодификации. — Сов. государство и право, 1971, № 12, с. 31.
264
См.: Васильев Ю. С., Евтеев М. П. Кодификация и систематизация законодательства. — Сов. государство и право, 1971, № 9, с. 16.
265
См.: Поленина С. В. Теоретические проблемы системы советского законодательства. М., 1979. Автор рассматривает законодательство, его отрасли в качестве «одного из типов органичных структур» (с. 37). Более того, по мысли автора, и комплексные отрасли законодательства представляют собой «системные образования», да причем такие, которые имеют активный центр в виде кодифицированного акта, аккумулирующего «связи управления» в данной области актов (с. 59). А если учесть, что «связи управления» означают не что иное, как распространение на соответствующую область принципов и общих положений кодифицированного акта, то станет ясным, что С. В. Поленина видит в комплексных отраслях законодательства весьма глубокое юридическое единство. Отсюда близость ряда ее высказываний к идее вторичных структур. Она пишет, например, что системы комплексных отраслей законодательства находятся в своеобразном двойном (тройном и т. д.) управлении — и со стороны стоящего во главе данной системы комплексного закона, и со стороны соответствующих отраслевых основополагающих законов (с. 61).
266
См.: Яковлев В. Ф. Отраслевая дифференциация и межотраслевая интеграция как основа системы законодательства. — Правоведение, 1975, № 1, с. 20–21.
267
Весьма примечательно, что И. С. Самощенко рассматривает отрасли законодательства, даже не соответствующие основным отраслям права, как группировки актов вторичного уровня, обладающих в то же время известной целостностью (см.: Самощенко И. С. Методологическая роль системного подхода в изучении структуры советского законодательства. — Вопросы философии, № 2, с. 72, 74). Правда, автор не видит в этих целостностях юридического единства. Однако последнее вряд ли можно отрицать, если связывать его не только с методом, но и принципами регулирования (свойственными также образованиям вторичного уровня) — признаком, который И. С. Самощенко справедливо использует при обособлении отраслей права (там же, с. 70).
268
Ведя разработку многоуровневой структуры права в нескольких теоретико-конструктивных вариантах, следует избегать того, чтобы эта разработка независимо от употребляемой терминологии сводилась в конечном счете к тем первоначальным трактовкам комплексных отраслей, когда правовая система лишалась четкой объективной определенности. О такой опасности свидетельствует выдвинутая недавно идея о том, что наряду с отраслями права существуют нормативные массивы, обособляемые по функциональному признаку. И дело не только в том, что сам термин «массив» — свидетельство монолитности, плотности нормативного материала, присущих только основным отраслям, но и в том, что по функциональному признаку обособляются именно основные отрасли права. Значит, согласно данной идее оказывается возможным одновременное существование разноплоскостных, но по сути дела равнозначимых структурных образований, массивов.
269
Попытка представить регулятивную и охранительную подсистемы в виде реальных, исходных подразделений, которые в свою очередь дифференцируются на отрасли, была предпринята А. А. Ушаковым (см.: Ушаков А. А. Содержание и форма в праве и советское правотворчество. — Автореф. докт. дисс. Свердловск, 1970, с. 24).
270
См.: Черданцев А. Ф. Системность норм права. — Сборник учебных трудов СЮИ. Вып. 112, Свердловск, 1970, с. 49.
271
См.: Явич Л. С. Право развитого социалистического общества. Сущность и принципы, с. 33.
272
См.: Свидерский В. И., Зобов Р. А. Новые философские аспекты элементно-структурных отношений, с. 81–82.
273
П. М. Рабинович пишет, что задача при изучении принципов права состоит не в их расчленении на указанные выше разновидности, а в том, чтобы настолько полно и глубоко исследовать специфические принципы права, чтобы через (а не помимо) них показать преломление тех или иных начал социализма (см.: Рабинович П. М. Упрочение законности — закономерность социализма, с. 62).
274
В.Н. Кудрявцев пишет: «Представление об обязательности права складывается из идеи о его социальной ценности плюс понимания наличия мер государственного принуждения, гарантирующих исполнение закона» (Кудрявцев В.Н. Право и поведение, с. 131).
275
К числу недоразумений следует отнести все чаще высказываемый в литературе взгляд о том, что при социализме юридические нормы во все большей степени обеспечиваются не мерами государственного принуждения, а мерами поощрения, моральными стимулами и даже «поощрительными санкциями». Между тем перед нами совсем иное явление: меры поощрения, моральные стимулы и т. д. обеспечивают не юридические нормы, а те цели, задачи, социальные нормативы, на охране (обеспечении) которых также стоят нормы права со всем присущим им специфическим инструментарием, государственно-принудительными мерами и т. д.
