Манфред Шпитцер - Антимозг: цифровые технологии и мозг
Что касается «конструктивного диалога», о котором пишет господин министр. Будучи отцом шестерых детей, я прекрасно знаю, как трудно устанавливать границы дозволенного для своих детей. Но того, кто не может или не желает этого делать, нельзя назвать хорошим отцом. Родители знают, что у трехлетних детей лобные доли головного мозга еще не развиты, и поэтому они не могут «благоразумно» относиться к сладостям. Если папа и мама желают добра своим детям, они должны оговаривать ограничения, вводить их и последовательно добиваться их соблюдения (если по-другому не получается, то и против воли ребенка). С компьютерными играми все обстоит точно так же. Вести диалог здесь не о чем.
Выводы
«Представь себе: у всех вокруг цифровое слабоумие, и никто этого не замечает!» Такую ситуацию вообразить совсем не сложно: сущность слабоумия как раз и заключается в том, что человек все принимает без критики. Он не может как следует размышлять и не в состоянии воспринимать и анализировать то, что происходит вокруг него. Именно потому что мы уже страдаем цифровым слабоумием: никто ничего не замечает, а потому никто и не протестует. Именно потому что цифровые СМИиК сопровождают нас с утра до вечера и от колыбели до смертного одра, становится все труднее замечать, что они с нами делают.
Политики не желают замечать этого; церковь не хочет портить отношения с молодым поколением; некоторые профессора (медийные педагоги) получают плату за то, что, по сути, представляет собой противоположность научно-просветительской работы; учреждения, призванные заниматься просветительской работой и финансируемые из государственной казны, не просвещают, а покрывают туманом и замалчивают проблему. Любого, кто критично выскажется по отношению к СМИиК, немедленно разобьют в пух и прах. Это знают все, и потому ничего не происходит.
В такой ситуации особенно удивляет факт, что именно левые политики так рьяно защищают свободу СМИиК, хотя цифровые информационные технологии способствуют тому, что шансы подняться по социальной лестнице для детей из бедных слоев только уменьшаются. Мы знаем, что дети, чьи родители имеют скромный доход и посредственное образование, больше смотрят телевизор и больше играют в компьютерные игры, тогда как дети состоятельных родителей чаще читают книги. Одно это должно было бы стать причиной для правительственных коалиций СДПГ и «зеленых», чтобы остановить асоциальное влияние СМИиК. «Зеленые» могли бы перенести модель налога, взимаемого на финансирование охраны окружающей среды, на СМИиК, так как в конечном итоге речь идет о цене отрицательного влияния продукции, которую мы все оплачиваем (экономист назвал бы это отрицательными внешними эффектами). Либералы могли бы указать на то, что их заботит свобода индивидуума и что вездесущие цифровые СМИиК угрожают этой свободе, потому что неблагоприятно сказываются на способности личности к самоопределению. Консервативный лагерь вместе с церковью мог бы вспомнить о главных западноевропейских ценностях, таких как мир, любовь к ближнему, семья и солидарность с теми, кто в них нуждается. В принципе можно добиться согласия всех политических сил и противостоять угрожающей цифровой деменции. И хотя дети и подростки не участвуют в выборах, политики не должны прятаться от ответственности за подрастающее поколение — от ответственности за их образование и социальную защиту. «Рационально и ответственно относиться к построению будущего» — об этом все они говорят постоянно. Надо лишь поймать их на слове!
14. Что делать?
Цифровые средства массовой информации и коммуникации — часть нашей культуры. Они повышают нашу производительность, облегчают нам жизнь и развлекают. Наш современный мир — от снабжения продуктами питания до медицины — рухнул бы без цифровой обработки информации. Следовательно, речь не идет о том, чтобы бороться с ними или вовсе их отменить. Но мы знаем и другое: цифровые СМИиК обладают высоким потенциалом вызывать болезненное пристрастие и в перспективе вредят организму (стресс, бессонница, излишний вес со всеми их последствиями) и, в первую очередь, духу и разуму. Головной мозг уменьшается в объеме, потому что его недостаточно напрягают, стресс разрушает нервные клетки, а вновь рождающиеся клетки не выживают, потому что оказываются невостребованными.
Цифровое слабоумие выражается главным образом в отсутствии необходимости использовать умственные способности в полном объеме, то есть думать, желать, действовать, осознавая при этом, что именно происходит, где мы находимся и, в конце концов, кто мы. Возникает порочный круг из потери контроля, прогрессирующего духовного и телесного распада, снижения социального статуса, коммуникативного отчуждения, стресса и депрессии; все это снижает качество жизни и ведет к ее сокращению.
Умственный упадок: с какой высоты начинается спуск
Механизмы и взаимные влияния, которые в этой книге были показаны под обобщенным названием «цифровая деменция», подробно описаны в предыдущих главах. График, размещенный ниже, еще раз демонстрирует их в обобщенном виде. На нем показаны вредные и благоприятные воздействия на формирование головного мозга: достигнутая высота развития головного мозга в решающей степени определяет продолжительность спуска. Конечно, наследственные факторы играют роль и здесь. На них мы повлиять не можем, но вскоре эта возможность может появиться. А пока, при современном уровне развития медицины, нам остается лишь одно: максимально развивать и тренировать наш головной мозг (и тем самым укреплять наш дух) и устранять все, что мешает нам на этом пути.
Насколько большое влияние оказывает степень развития головного мозга на процесс умственного упадка, показало одно из самых значимых исследований старения, которые когда-либо имели место. Врач и ученый Дэвид Сноудон из университета Кентукки (Лексингтон, штат Кентукки, США) сумел убедить 678 монахинь католической Конгрегации школьных сестер Божьей Матери[44] в возрасте от 76 до 107 лет принять участие в долгосрочном эксперименте: каждый год проходить обследование и выполнять тесты, а после смерти пожертвовать свой головной мозг для научных исследований. Подобные эксперименты проводились и прежде, например, были обследованы 20 000 американских врачей, чтобы выяснить, кто как живет и от чего умирает. Особенность эксперимента с монахинями (Nun Study, как его называют в научных кругах) заключается в том, что все участницы вступили в конгрегацию в молодые годы и вели очень простой, но главное — практически одинаковый образ жизни. Архивы монастырей, в которых жили монахини, позволили получить представление об их биографии и умственной активности в ретроспективе. Так, например, было установлено, что те сестры, которые в автобиографии, написанной ими в возрасте 22 лет, описывали больше ситуаций, связанных с положительными эмоциями, в старости имели в 2,5 раза меньший риск смертности.
14.1. Формирование головного мозга в течение всей жизни; подъем и упадок (на сером фоне), положительные и отрицательные факторы.
Примечательной участницей эксперимента была сестра Мария. До 84 лет она работала учительницей и умерла в возрасте 101 года, от опухоли; до последнего дня она сохранила ясный разум. Тесты для определения интеллектуальной, умственной работоспособности, проведенные в последний год перед ее кончиной, не выявили никаких болезненных особенностей. В резком контрасте этому в ее головном мозге обнаружились множественные патологические изменения, типичные для болезни Альцгеймера (многочисленные бляшки Альцгеймера). В эксперименте с монахинями выяснилось, что многие из них были, как сестра Мария: до самой смерти могли выполнять сложные интеллектуальные задания, хотя секция их головного мозга показала четкие признаки уже имеющейся деменции (болезни Альцгеймера).
Итак, патологические изменения в головном мозге при деменции (болезни Альцгеймера) активная умственная деятельность предотвратить не может. Однако развитый интеллект может противостоять болезни настолько, что признаки болезни внешне будут незаметны. Эту взаимосвязь можно представить себе так: штангист, тело которого поражено мышечной атрофией, еще долго будет намного сильнее большинства других людей, не страдающих заболеванием мышц, просто потому, что распад его тела начался в расцвете его спортивной формы и развивается медленно. С умственной работоспособностью дело обстоит точно так же, только эффект намного ярче выражен, потому что головной мозг более гибок, чем любой другой орган нашего тела.
Тренировать головной мозг, чтобы бороться с его распадом
Именно потому, что головной мозг — наш самый пластичный, самый гибкий орган, предназначенный для самообразования от колыбели до самой смерти, наши шансы внести существенный вклад в собственное духовное здоровье путем правильного обращения с головным мозгом не так уж и плохи. В этом отношении мы можем много чего сделать. И наоборот, мы можем отказаться от некоторых вещей, вредящих нашему головному мозгу.
