KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Науки: разное » Лорен Грэхэм - Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе

Лорен Грэхэм - Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лорен Грэхэм, "Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Такова вкратце была политическая и экономическая ситуация в стране в 30-е годы, оказавшая влияние на развитие интеллектуальной жизни. «Вторая революция», происходившая в эти годы, была направлена на построение социализма. Предполагалось, что в ее ходе будут созданы новые формы организации промышленности и сельского хозяйства, которые рассматривались как имеющие преимущество перед всеми предыдущими моделями экономической деятельности. Новые формы организации промышленности строились на основе государственной собственности и контроля над средствами производства — принципе, от проведения в жизнь которого в первую очередь страдали бывшие собственники или промышленные менеджеры, а не рабочие. В то же время новые формы в организации сельского хозяйства имели противоположный эффект. За исключением беднейших слоев, крестьяне лишались собственности и права осуществления контроля над землей, которой, как считалось, они владели. Результатом этого явилась оппозиция правительству со стороны крестьянства, приведшая к кризису в сельском хозяйстве. Многие крестьяне умышленно скрывали или просто уничтожали продукты своего производства. Сам факт выживания советского режима в начале 30-х годов был непосредственно связан с успешным решением вопроса о кризисе сельского хозяйства.

Советское правительство испытывало в то время отчаянную нужду в политически преданных специалистах в области сельского хозяйства. Профессиональные биологи с университетских кафедр или из исследовательских институтов не подходили для этой роли, как по соображениям их политических взглядов, так и по их профессиональным интересам. Самые талантливые из них занимались теоретическими исследованиями, которые могли дать экономический эффект лишь значительно позже[226]; 20-е годы можно в этом смысле назвать «годами дрозофилы», а не «годами гибридной пшеницы» в области генетики, хотя позднее прямая связь между этими направлениями обнаружилась со всей драматичностью. «Дни гибридной пшеницы» наступили в 40-х годах, и они принесли единственный практический результат генетических исследований[227]. Однако в начале 30-х годов в России эти достижения не наблюдались. Более того, профессиональные биологи, как и большинство ведущих советских ученых того времени, были зачастую выходцами из буржуазных семей. Будучи в курсе зарубежных исследований (по крайней мере, в своей области), эти ученые сами во многих случаях получили образование за границей, но все они в то же время были представителями класса, попавшего под подозрение в начале 30-х годов. Очевидно поэтому, что в то время, для того чтобы представить отсутствие у них интереса к практическим проблемам сельского хозяйства в качестве сознательного акта, направленного на «подрыв» социалистической экономики, не нужно было прикладывать слишком больших усилий; то же самое можно было бы сказать и об их интересе к проблемам евгеники, который представлялся как выражение симпатий к фашистским и расистским теориям, и об их взглядах по поводу относительно устойчивой природы гена, которые трактовались как возрождение церковных представлений о неизменной биологической природе.

В противоположность этим ученым Лысенко рассматривался советскими бюрократами как драгоценная находка[228]. Выходец из крестьянской семьи, он был предан советскому строю и, вместо того чтобы уклоняться от решения практических сельскохозяйственных задач, поставил ему на службу все свои весьма ограниченные способности. Чего бы ни требовала партия и правительство в деле осуществления сельскохозяйственных программ, Лысенко поддерживал все эти требования. В последующие годы подобное маневрирование стало для Лысенко осознанной практикой. После второй мировой войны Сталин заявил о своих намерениях «переделать природу» путем посадок лесозащитных полос — и Лысенко тут же выступил с планом такого рода посадок; после смерти Сталина его преемник — Маленков призвал к увеличению урожаев в нечерноземных областях страны — и Лысенко предложил метод удобрения этих земель; затем Хрущев, после своего визита в США, заинтересовался выращиванием кукурузы — и Лысенко, умерив свою гордыню по отношению к этому продукту, явившемуся плодом исследований современной генетики, предлагает квадратно-гнездовой метод посадки кукурузы; позднее Хрущев выдвигает лозунг, призывающий перегнать США по производству молока и масла, — и Лысенко переключает внимание на разведение коров, дающих молоко высокой жирности.

В начале и середине 30-х годов Лысенко приобрел силу, настаивая на проведении яровизации в колхозах. Отвлекаясь от вопроса о сомнительной практической ценности яровизации, можно сказать, что ее осуществление имело значительный психологический эффект. Основная проблема в то время заключалась не столько в том, будет ли «работать» яровизация, сколько в том, будут ли работать крестьяне. Программа коллективизации по-прежнему была чужда крестьянам, которые на первых порах не видели в «новом социалистическом сельском хозяйстве» ничего «нового», за исключением фактов выселения и лишения крестьян права на собственность. Лысенко же и его последователи внесли много нового в жизнь крестьян. Они заняли крестьян подготовкой семян к севу, организовав эту деятельность в тот период, который исторически сложился как «период безделья» в деревне. Лысенко и его помощники следили не только за тем, чтобы семена были подготовлены к севу, но также и за тем, чтобы эти семена были действительно посеяны. Вскоре ими были разработаны и другие планы и проекты, в осуществление которых вовлекались крестьяне, ранее никогда не сталкивавшиеся ни с чем подобным; если они не были заняты вымачиванием семян в холодной воде, то сажали картошку в середине лета, или срывали листья с хлопчатника, или удаляли пыльцу с колосьев пшеницы, или занимались искусственным опылением кукурузы[229]. Все перечисленное — лишь небольшая часть из выдвигавшихся Лысенко проектов. Внутренняя ценность этих начинаний и проектов весьма проблематична — сегодня Советское правительство не осуществляет ни один из них, по крайней мере в той форме, в которой предлагал Лысенко[230]. И все же в свое время они представляли истинную ценность для советского строя, и ценность эта объяснялась причинами, имеющими лишь весьма отдаленное отношение к принципам агрономии. Каждый крестьянин, участвовавший в осуществлении этих проектов, участвовал тем самым в важном советском эксперименте; крестьянин, занимавшийся яровизацией пшеницы, тем самым уже миновал этап, на котором он уничтожал собственный урожай пшеницы, с тем чтобы Советское правительство не смогло получить его[231]. Осуществление каждого из проектов Лысенко сопровождалось риторикой в адрес социалистического сельского хозяйства, и те, кому эти проекты нравились, связывали себя с делом их осуществления. Как раз именно такое бескорыстное служение делу и представляется важным психологическим моментом. Более того, появляется искушение сказать о том, что предложения Лысенко принесли больше пользы, чем вреда[232]. Некоторые из последующих его предложений имели разрушительные последствия, но так было только после того, как Лысенко обрел большую силу.

После переезда из Азербайджана в Одессу в 1930 г. Лысенко знакомится с И.И. Презентом, который, в отличие от него самого, был членом Коммунистической партии и выпускником Ленинградского университета. Одно время Презент думал, что менделевская генетика являлась подтверждением теории диалектического материализма, но позднее он писал, что «разошелся с формальной генетикой во взглядах на самые кардинальные вопросы»[233]. К сожалению, слишком мало известно о причинах подобного изменения во взглядах Презента, имевшего роковые последствия для советской генетики. Тут сыграли, очевидно, свою роль и те социально-экономические обстоятельства, о которых речь шла выше. Исследования, предпринятые. Д. Вайнером в 80-х годах[234], показывают, что причиной изменений во взглядах Презента явилось осознание последним противоречий между теорией менделевской генетики и желанием лидеров советского строя акклиматизировать в России экзотические растения и животных в интересах повышения продуктивности сельского хозяйства. Сочетание подобного рода осознания с амбициями Презента, стремившегося к политическому влиянию в советской биологии, и явилось, по-видимому, причиной его критического отношения к классической генетике[235]. В литературе, выходящей как в Советском Союзе, так и за рубежом, Презента часто описывают как некоего идеолога, который в первую очередь отвечает за систематическое изложение взглядов Лысенко и попытку связать их с теорией диалектического материализма[236]. Определение степени участия Лысенко и Презента в разработке системы «мичуринской биологии» представляет собой невыполнимую задачу, поскольку в этом направлении они работали вместе и оба являются соавторами нескольких важных работ. Вполне возможно, что, будучи однажды проинформирован Презентом о тех идеологических возможностях, которые содержатся в его взглядах, Лысенко затем сам был столь же активен в разработке этой системы, как и Презент. Как бы то ни было, факт остается фактом, что до того времени, как началось их сотрудничество с Презентом, Лысенко не пытался связывать свои биологические взгляды с марксизмом, а также не выступал против классической генетики.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*