П. Заблудовский - История медицины
Наносившая удар религиозному мировоззрению книга Ч. Дарвина подверглась резким нападкам со стороны служителей богословия и ученых клерикального направления. Вместе с тем естествоиспытатели и врачи с материалистическим мировоззрением продолжили разработку данной проблемы и получили много ценных новых данных. Особенно плодотворную работу провели русские ученые И. М. Сеченов, А. О. Ковалевский и В. О. Ковалевский, И. И. Мечников, К. А. Тимирязев и др., революционеры-демократы Н. Г. Чернышевский и Д. И. Писарев. Они внесли в учение Ч. Дарвина понятие скачка, качественных изменений, конкретизировали его применительно к различным явлениям живой природы. Дарвинизм в России обрел свою вторую родину.
Важным дополнением к эволюционной теории Ч. Дарвина стал сформулированный Э. Геккелем (1834-1919) основной биогенетический закон развития, по которому высшие животные существа в эмбриональном состоянии должны проделать весь путь развития своих предшественников. Иначе говоря, развитие особи (онтогенез) представляет собой быстро протекающее историческое развитие рода (филогенез), имевшее место в течение многих тысячелетий.
Таким образом, естественнонаучные открытия позволяли преодолеть метафизический взгляд на природу, способствовали формированию диалектического воззрения. Они раскрывали единство между органической и неорганической природой, между растительным и животным миром, устанавливали всеобщую связь явлений, создавали прочный фундамент естествознания на базе учения о развитии.
С конца XVIII и на протяжении почти всего XIX в. проводилось изучение строения и физиологических функций организма. В этот период завершалось исследование анатомии человеческого тела невооруженным глазом и с помощью скальпеля. Одним из крупнейших анатомов этого переходного времени был французский анатом, физиолог и патолог К. Биша (1771-1802). Основными трудами К. Биша были «Трактат об оболочках», «Физиологические исследования о жизни и смерти» и «Общая анатомия в приложении к физиологии и медицине». К. Биша разработал учение о тканях, согласно которому организм состоит из 21 ткани, в том числе из общих тканевых систем, распространенных повсеместно (клетчатка, нервная ткань, сосудистая и лимфатическая системы), и особых тканевых систем, которые имеют ограниченное распространение, свойственны определенным частям тела (мышечная, костная, костномозговая, железистая, серозные и слизистые оболочки и т. п.). Все ткани обладают двумя общими жизненными свойствами: растяжимостью (чувствительностью) и сократительностью. Ткань любой части тела имеет одинаковое строение, одни и те же свойства и одинаковое предрасположение, в результате чего болезненные изменения в ней получают однотипные формы. Все отправления организма, включая и патологические, осуществляются при взаимных связях, которые К. Биша называет симпатиями. Он считал, что ткани, составляющие основу органов, ведут самостоятельную жизнь независимо от жизни самих органов. Выступив против объяснения процессов в организме человека с позиций гидравлики и других механо-физических и химических концепций, К. Биша разделял виталистические воззрения, что, с одной стороны, было направлено против упрощенных взглядов на строение и функции организма, с другой – отражало слабость естественнонаучных позиций конца XVIII в.
Одновременно расчищался путь для нового этапа развития физиологии. Уже в XVIII в. профессор Геттингенского университета А. Галлер (см. выше), следуя традициям, заложенным А. Везалием, способствовал утверждению экспериментальной физиологии, основанной на вивисекциях. Он основательно изучил строение и функции сердца, костей, органов пищеварительной системы, установил автоматичность сократительной деятельности сердца, причины которой находятся в самом сердце. Ему принадлежит открытие влияния желчи на перистальтику кишок, выявление функции печени в акте пищеварения и т. д.
Во второй половине XVIII – начале XIX в. усилилось внимание физиологов к экспериментальному изучению нервной системы. Итальянский анатом и физиолог Л. Гальвани (1737-1798) заложил научные основы изучения животного электричества, которое, по его мнению, образуется в головном мозге и по нервам доставляется органам. С этих позиций он стремился объяснить жизненные явления. В частности, он считал, что болезни (в первую очередь нервные) можно свести к изменениям электрического флюида в организме. Полученные при электрофизиологических опытах Л. Гальвани данные о животном электричестве положили начало новому направлению в медицине – гальванизму.
Изучению нервной системы была посвящена экспериментальная деятельность чешского ученого И. Прохаски (1749-1820). В своем труде «О структуре нервов» (1779) он описал функциональное значение передних и задних корешков спинного мозга, развил учение о нервном рефлексе. В отличие от А. Галлера, который не смог установить связь между нервами и другими системами организма, И. Прохаска считал, что нервы являются посредниками между внешней средой и организмом.
Его учебник по физиологии в первой половине века являлся признанным пособием в ряде стран Европы и был переведен на русский язык. В нем физиологические явления рассматривались с учетом целостности организма.
В дальнейшем внимание к изучению нервной системы проявили английский хирург и физиолог Ч. Белл (1774-1842) и французский физиолог Ф. Мажанди (1783-1855). Ч. Белл в 1824 г. углубил исследование роли передних и задних корешков спинного мозга, более четко установил распределение чувствительных и двигательных волокон между задними и передними корешками. Ф. Мажанди независимо от Ч. Белла в 1826 г. повторил аналогичные опыты.
Рис. 16. Клод Бернар в физиологической лаборатории.Ученик К. Биша Ф. Мажанди явился одним из выдающихся представителей экспериментальной физиологии первой половины XIX в. Он считал, что единственным надежным источником знаний является опыт. С этой целью он довел до совершенства технику вивисекционных исследований и сделал их неотъемлемой частью преподавания физиологии. Он считал, что все жизненные явления, кроме нервной деятельности, сводятся к физиолого-химическим и физическим законам.
Являясь крупным экспериментатором, Ф. Мажанди выступал против всякой теории, утверждая, что «теории – не больше чем слова», ибо факты, добытые опытным путем, при их сопоставлении сами себя объясняют. Его девизом было: «Когда я экспериментирую, я имею только глаза и уши и вовсе не имею мозга». Этот ползучий эмпиризм не только обесценивал результаты экспериментальных исследований, но и заставлял делать неправильные выводы, в результате чего фактические результаты многочисленных опытов оказались весьма скромными.
Ученик Ф. Мажанди К. Бернар (1813-1878) (рис. 16) довел вивисекционный эксперимент до уровня искусства. Его лаборатория привлекла физиологов, патологов и клиницистов европейского континента. В ней работали русские ученые И. М. Сеченов, С. П. Боткин, И. Р. Тарханов и др. Поставив перед собой цель создать экспериментальную медицину, объединяющую физиологию, патологию и терапию, К. Бернар сделал ряд крупных открытий и обогатил многие отделы общей и патологической физиологии новыми существенными данными. Им детально изучены физиологические механизмы сокоотделения и установлено значение переваривающих свойств слюны, желудочного сока и секрета поджелудочной железы для здорового и больного организмов. Он открыл роль поджелудочной железы в процессе переваривания жиров, гликогенообразующую функцию печени и способность превращения печенью гликогена в сахар. С целью доказательства наличия центра, регулирующего углеводный обмен в организме, К. Бернар делал укол в дно IV желудочка мозга («сахарный укол»), в результате чего происходило выведение сахара с мочой. Им создана теория сахарного мочеизнурения (диабета). Ему принадлежит установление роли симпатической нервной системы в регуляции сосудодвигательных функций. Важное место в науке занимают работы К. Бернара по теоретическим проблемам медицины. Исходя из убеждения, что «физиология – это научный стержень, на котором держатся все медицинские науки», он считал, что «врач-экспериментатор есть врач будущего».
В своей практической деятельности К. Бернар стоял на материалистических позициях. Он стремился выявлять непосредственные материальные причины явлений. Это положение распространялось им на все процессы, кроме первопричинности явлений и сущности болезней. По этому поводу он говорил: «Физиолог или медик не должен воображать, что ему предстоит отыскивать причину жизни или сущность болезней. Это значило бы совершенно терять свое время на преследование фантома». Отсюда отрицание возможности познания строения организма на основе эволюционного учения.
Возражая против спекулятивных систем в медицине, он в то же время выступал против философских обобщений экспериментальных данных и в конечном итоге – против философии вообще.
