KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Науки: разное » Дмитрий Фалеев - Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем

Дмитрий Фалеев - Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Дмитрий Фалеев - Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем". Жанр: Науки: разное издательство -, год -.
Перейти на страницу:

Тима вокруг своего коттеджа строит забор. Пока еще только столбы поставил, но все равно — типа табор отдельно, и он отдельно. Натурально, как кулак в 20-е годы!

— Зазнался, что ли? — спрашиваю я, но Пико молчит, и Петро молчит, зато дети тут же выдают слова родителей из кулуаров: «Тима хочет, как русский». Говорят с упреком, и эта интонация в свою очередь также скопирована ими у взрослых.

Забор для Тимы делают русские — свои, как бы ни нуждались в деньгах, работать на него ни за что не будут. Котлярская гордость не позволяет.

Что еще нового? Чебуреко полностью выкрасил дом — он был синий выцветший, а стал синий красивый!

Червонец ездил к тестю в Александров, заработал немножко (чего-то строил) и затеял ремонт.

Дети носятся, как угорелые. Маша на дочку: «Стрекоза! Бешеная!» Да где их успокоишь!

Маленький Перчик возится с щенками.

Черана сидит у себя на крылечке и лузгает семечки. Как же приятно с ней поздороваться!

Молодая осень! Солнечно, тепло. И все печали как будто отступили. Но всегда готовы. А пока их нет…

— Гуляй, мустафони! — кричит Червонец.

Цыганочки пляшут — в белом! Синем! И танцы такие — перескок ножками.

Мара — в вишневом. Косынка лиловая! Серьги золотые! Черные глаза! Лоб — белый, просторный. Любит командовать. У нее двойняшки — Рустам и Руслан. О чем там она говорит с Чераной? Стоят руки в боки. Это у цыганок стандартная поза, она без вызова, не значит, как у русских: «Ну и что вам надо?!»

Девчонки кружатся, взявшись за руки! То, что у нас называют хоровод, у котляров — «круг». А в центре, конечно, Женико Грекович! Куда без него? Он любит быть в центре.

А до этого бесцельно смотрел телевизор.

Бабуся тоже бросила тюль и вышла посмотреть.

Женико восклицает:

— Дима, патифтук! Ты это осваивай! Это означает «мы тебя уважаем и любим как товарища»!

Емкий язык.

Но я вас тоже, конечно, патифтук!

Подхожу к Черане:

— А ты что не идешь?

— Я стесняюсь.

— Да ладно! Ты, наверно, танцевать не умеешь!

— Умею.

— Покажи!

Ай-нанэ-нанэ!

Черана из кумпании котляров-тошони. Они раньше жили где-то в Саратове, а теперь в Иваново, на Сажевом заводе. Ее в Панеево сосватал Женико. «Хорошо — тут рядом, а кого-то отдают в Тулу, в Тюмень. Они родителей не видят годами! А я каждый месяц к своим в гости езжу. Там у нас построже. Старики больше уважения требуют».

Небольшой антракт. Чтобы открыть шампанское. Чтобы поговорить. Я им рассказал, как был на Камчатке, — про вулканы, про гейзеры. Они такого никогда не видели! Женико поражен:

— Ты был, где Вицин! Ты нашел Землю Санникова!

Лиза попросила привезти ей столетник — «два-три листочка, делать компрессы». Она недовольна. Случилось с ней вот что. Ездила Лиза на неделе на рынок — купила там помидорок и картошки, а картошка вся гнилая. «Продавщица обманула, русская баба! Буду проклинать ее каждый день — до самой ее смерти! Чтоб глаза ее лопнули! Я ее спросила: “Не гнилая картошка?” — “Хорошая картошка!” А ее режешь — половину выбрасываешь! Я еще простыла! Попала под дождик на остановке! Хандроз обострился! Я болею из-за этой гнилой картошки, из-за этой бабы! На ее руки, на ее ноги!» И т. д. и т. п. Да если то сбудется, что Лиза женщине той нажелала, живые, как говорится, позавидуют мертвым.

Греко в черной шляпе. Он озабочен возможным скандалом — табор не хочет платить за свет. Грозятся отключить. А цыгане упрямятся — пошли в администрацию: так, мол, и так, нечем платить, финансовый кризис. А им там ответили: «У нас русские пенсионеры и то как-то платят! А вы на иномарках к нам приезжаете!» Придется платить.

Березка греет чай. Три года ее знаю, и отношения все доверительнее. Стала бы Березка мне раньше рассказывать, как уголь воровала?! Как яблоки тырила? Ведь она же самая честная женщина, чужого не берет!

А история такая: рядом с пилорамой раньше был сад, и в нем росли яблони. Они с девчонками решили поживиться из этого сада. Все пошли пустые, а Береза взяла с собой большое ведро, чтобы больше унести. И старшего сына — который Пико. Залезли в сад. Пико мгновенно забрался на яблоню и начал трясти. Вдруг — собаки! Мужские голоса. Цыганочки яблоки все побросали и бежать сломя голову, а Береза — с ведром, ведро уже полное, и так ей жалко! «Я испугалась — прямо умру, а ведро не брошу! Пусть меня поймают! Про сына забыла! Не дай бог как пугаюсь, а держу все равно! И бежать не могу, и бросить не могу!» Подошли сторожа. Березка им яблочка два протянула — угощайтесь, хорошие. Они отпустили. И добычу не отняли. Пришла она домой с полным ведром! Заходят подружки — что с тобой было? А она им сказала: «Все отобрали, вместе с ведром!» Иначе ей бы пришлось делиться — ведь те цыганки ничего не принесли!

Береза родилась в городе Горький, но все ее детство прошло на Украине. Потом они в Александров переехали — поближе к столице. Береза из табора котляров-доброжейа; в переводе это значит «добрые люди», но «они не добрые, они нормальные», говорит Береза. «У меня пять сестер, все уже замужем», — хвастается она.

Береза в семье была старшей дочерью. Просилась: «Мама, отведи меня в школу!», а мама каждый день уходила гадать, отец в разъездах, и не с кем было других детей оставить. Оставляли с Березой. Так она в школу и не попала! Но все равно выросла умной, хорошей и красивой!

Ездила тут в город, пристал к ней хачик — давай, мол, знакомиться, пойдем со мной. А она испугалась. Говорит: «Ты что? У меня грудной ребенок». Он — за свое. «А я, говорит, прямо разревелась. И он отстал!»

А еще был случай — продавала Береза в городе медь, у автовокзала. С ней был сын — который Тимка; ему тогда исполнилось пять или шесть. И к ним прицепился один «недоделанный».

«Купил пирогов нам, конфет, всего. И говорит: “Поехали ко мне! Я один живу. Будешь жить со мной, как королева!” А я думаю: он маньяк, по глазам видно, мне страшно — не поеду! У меня, говорю, четыре сына! И Тимка напугался, кричит: “Он нас убьет. Мама, пошли!” А он не убивает. Говорит, пойдем, вот тебе подарок — 500 рублей! Я пугаюсь, а беру! Не могу не взять! Не дай бог как пугаюсь! Пошли мы в столовую, хорошая столовая, на автовокзале. Я там говорю: “Мне нужно в туалет”. — “Только ты приди”. — “Приду”. Поклялась, а сама сбежала. Сразу в автобус, а автобус не едет, ему еще рано. Я лицо спрятала, тихонько смотрю — он выходит и смотрит, и ходит, ходит, этот бродяга. Думаю, сейчас в автобус заглянет! Но мы уехали, все хорошо».

Опять, слышу, музыка — цыганочки танцуют.

Спросил у Маши:

— И часто у вас такие вечера?

— Уже нет. Раньше было веселее — лет пять назад. Тогда вот гуляли, костры жгли цыганские.

Черана (серьезно):

— Костер зажжешь — все дети туда лезут!

— А сейчас все вечером дома сидят, телевизор смотрят, — продолжает Маша. — Не очень весело.

— Так вы как русские скоро все станете!

— Так в жизни приходится.

И спорить нечего.

А цыганочки, кажется, уже ничего, кроме музыки, не слышат! Движения у них не столько цыганские, сколько индийские, они их разучили из индийских фильмов, которые готовы по сто раз пересматривать. Им это близко. Казалось бы — прошло полторы тысячи лет, а они сохранили. Вот что значит кровь. Как она бежала — через сто поколений, десятки стран — и не растерялась!

— В Индии здорово, — считает Валера. — Там девушки красивые.

— Дьжя!

— Барэс!

Тут музыка кончилась. А Маре все мало:

— Май! Май![55]

И снова пошло.

Это Черана устроила праздник на пустом месте. Ей нравится, когда люди веселятся. Но сама она выставляться не любит — любит свое получать незаметно, не на виду.

Вот они все.

Мара — руки в боки.

Деловитая Салба.

Безмятежная Маша. Она добродушная, уживчивая и покладистая.

Свекровь ее — Бабуся. А можно Маша. Или Старая Карга. Она плохо слышит, особенно когда ее ругают. Смешная женщина. «Я ведь не пью, а тут налили на праздник коньяка — пятьдесят грамм выпила, не знаю, где рука, где нога, где голова!»

Осанистая Гуля — ей бы играть Екатерину II!

Баба Лиза — лицо у нее все в морщинах, с дряблой кожей, тяжелыми веками, но в глазах ни капли апатичной скуки или старческой дряхлости, словно не попались в паутину лет; глаза — с содержанием.

Греко Прокопьевич, Мустафа-барон, — могучий старик. Цыганский Илья Муромец. Много путешествовал, многое сделал. И все удалось! «Герой всегда остается героем», — повторяет Греко.

Женико — косой, чудаковатый, «врун, болтун и хохотун», но с каким-то защемленным нервом внутри. Может выпить лишнее и тогда говорит и делает лишнее, но это все ему можно простить за его человечность.

Богатей Тима — он крайне смекалист и предприимчив, с буржуйскими замашками.

Красноречивый Ванчо.

Красавчик Капуста.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*