Манфред Шпитцер - Антимозг: цифровые технологии и мозг
Всего в этом эксперименте участвовало 4 группы, по одной для каждого условия. Это наглядно представлено на следующем рисунке.
4.3. В результате разделения двух групп с помощью дополнительных вводных, получилось всего четыре группы. Такой способ построения исследования ученые называют экспериментом типа «2 × 2» (два фактора на двух уровнях).
После ввода данных испытуемые получили лист бумаги и должны были в течение 10 минут записать как можно больше высказываний, которые они запомнили, то есть вспоминать активно. Оказалось, что инструкция «Пожалуйста, запомните» слабо влияла на более позднее фактическое воспроизведение высказываний. Однако те, кто исходил из того, что компьютер сразу после ввода снова удалит текст, запоминали больше других. Наоборот, те, кто полагали, что компьютер сохранит введенные высказывания, запоминал намного меньше.
Забывают то, что завершено
Этот результат в конечном итоге не удивляет, а хорошо вписывается в ряд экспериментальных данных и выводов, впервые опубликованных в литературе, посвященной исследованиям в области психологии, в 20-е годы прошлого столетия. Русская исследовательница Блюма Зейгарник, работавшая в Берлине у известного гештальпсихолога Курта Левина, провела серию экспериментов с 164 испытуемыми и выяснила, что незавершенные действия «запоминаются почти в два раза лучше, чем завершенные». В настоящее время этот эффект имеет сразу два названия: эффект Зейгарник (в психологии) и клиффхэ́нгер-эффект (в литературе и кино). Второе понятие подразумевает особый художественный прием в создании сюжетной линии произведения — прерывание истории на самом интересном месте. Это всем знакомо на примере телесериалов. Именно тогда, когда действие развивается наиболее захватывающе, серия заканчивается, и зритель с нетерпением ждет следующей. И он ее не пропустит, потому что вынужден постоянно думать о незавершенной линии действия. В рекламе тоже нередко встречаются умышленно незавершенные ролики или объявления, данные для затравки, которые побуждают зрителя размышлять над увиденным снова и снова, — и тем самым способствуют запоминанию содержания.
В нормальной повседневной жизни этот феномен встречается гораздо чаще, чем мы думаем: постановка так называемых открытых вопросов — лучшее, что можно сделать для интеллектуального развития вашего ребенка. Грамотно поставленный, такой вопрос мобилизует процессы мышления, учит ребенка думать самостоятельно. Блюма Зейгарник выяснила, что у детей этот эффект проявляется в гораздо большей степени, чем у взрослых: «Для детей характерно, что они подчас запоминают только незавершенные действия, а завершенные забывают полностью или почти полностью». Они просто хотят скорее закончить начатое дело. «У детей более младшего возраста […] потребность закончить дело […] намного сильнее. Нередко были случаи, когда дети через два или три дня приходили к руководителю эксперимента и просили, чтобы им позволили закончить задание», — писала она в своем отчете о работе. Она полагает, что именно воля к воспроизведению действия способствует запечатлению, и в отношении незавершенных заданий она сильнее, чем в отношении завершенных. Эту мысль Зейгарник поясняет с помощью простого рисунка.
4.4. Рисунок, поясняющий вклад завершенных и незавершенных действий в успешное воспоминание, то есть воспроизведение какого-либо содержания. Незавершенные действия как будто толкают процесс, побуждаемый волей к воспроизведению, дальше в направлении цели, тогда как завершенные действия статичны.
Собственная неудовлетворенность достигнутым результатом тоже приводит к лучшему запечатлению, если неудовлетворенность заставляет нас продолжать мысленно работать в начатом направлении.
Тем же годом, что и работа Блюмы Зейгарник, датируется главное произведение философа Мартина Хайдеггера, «Бытие и время». Когда с ним заговаривали о том, что его книга не завершена, он отвечал так: «Мыслящие личности учатся на недостающем основательнее». Эту мысль можно дополнить результатами новейших исследований памяти: активная, но тщетная попытка вспомнить слово на иностранном языке (как же будет по-английски «лицемер»?) скорее приведет к тому, что слово отложится в памяти («лицемер» — hypocrite), нежели повторное его прочтение. Следовательно, незавершенная попытка с неясным результатом более способствует запоминанию, нежели простое зубрение.
Однако если незавершенные действия лучше задерживаются в памяти, чем завершенные, то отсюда следует, что всякая деятельность, которая делает какое-либо содержание завершенным и дает нам об этом знать (ЗАВЕРШЕНО! ДЕЛО УЛАЖЕНО!), неблагоприятна для запоминания. «Я отложил эту вещь, могу при необходимости снова найти ее, сейчас мне не надо больше ею заниматься», — так мы говорим сами себе. Тем самым мы одновременно препятствуем тому, чтобы наш головной мозг захотел это запомнить.
Эффект Зейгарник — это один из механизмов памяти, который объясняет приведенные выше результаты экспериментов. Другой механизм — так называемое намеренное забывание, которое было подробно исследовано уже 40 лет назад. Студенты, которым сказали, что информация, которую они выучили, не понадобится им на следующем экзамене, помнили ее затем не так хорошо, как остальные. Таким образом, испытуемые вели себя во время описанного выше эксперимента так, как будто предложенные им высказывания вовсе не надо запоминать, потому что их при необходимости в любое время можно поискать в Интернете — и найти. Авторы упомянутого выше исследования пишут: «Участники эксперимента явно не прилагали никаких усилий к запоминанию, когда они думали, что позже смогут найти эти высказывания. Поскольку поисковые машины все время находятся в нашем распоряжении, это дает нам ощущение, что нам не надо запоминать информацию. Когда она нам понадобится, мы просто посмотрим в Интернете».
В третьем эксперименте, так же как во втором, надо было ввести в компьютер 30 высказываний. После ввода каждого из первых десяти высказываний испытуемым предъявляли сообщение «Ввод данных сохранен», после следующих десяти появлялось сообщение «Ваш ввод сохранен в папке ФАКТЫ», причем название папки изменялось: она могла называться «ДАННЫЕ», «ИНФОРМАЦИЯ», «ИМЕНА», «ПРЕДМЕТЫ» или «ПУНКТЫ». После ввода следующих десяти высказываний появлялось сообщение «Ваш ввод удален».
Для каждого участника эксперимента получилось по 10 случайных циклов с введенными высказываниями, которые после введения были 1) просто сохранены или 2) отложены в определенных папках либо 3) удалены. К этому добавилось задание на узнавание. Испытуемым снова предъявляли все 30 высказываний, 15 из которых были слегка изменены. Испытуемые должны были указать, было ли высказывание точно таким же, как введенное ранее, было ли высказывание после того, как его напечатали, сохранено или удалено и, если сохранено, то в какой именно папке. Для этого они имели на выбор: названия папок и возможность выбрать между «Никакой определенной папки» и «удалено». Снова оказалось, что в задании на узнавание испытуемые показывали существенно лучшие результаты, если после ввода высказывания им сообщали, что ввод был удален.
Четвертый эксперимент проходил по-другому: испытуемые читали и печатали 30 высказываний, которые затем сохранялись в одной из шести различных папок: после того как текст был напечатан, на экране компьютера появлялось, например, сообщение «Ввод данных сохранен в папке “ФАКТЫ”». Затем в течение 10 минут испытуемые должны были записать все высказывания, которые они могли вспомнить. В заключение по каждому высказыванию им задали вопрос, в какой папке оно было сохранено.
При точном анализе того, что было запомнено, обнаружилась интересная модель, показанная на графике ниже. Высказывание и место хранения были запомнены в 17 % случаев; только высказывание — в 11 %; вообще ничего не запомнилось — в 38 % случаев (значительно чаще); только место хранения — в 30 % случаев (также значительно чаще).
Авторы комментируют этот результат так: «Эта модель ответов дает понять, что люди […] вспоминают, где [отложили данные], если они не могут запомнить соответствующую информацию. Это — первое доказательство того, что люди с большей вероятностью запоминают, где можно что-то найти, чем детали самой вещи, если они исходят из того, что информация постоянно доступна; именно так обстоит дело с постоянным доступом к Интернету».
Следует ли понимать это как процесс адаптации, как полагают авторы, или же просто — аналогично навигационному прибору в автомобиле — как выражение нашей умственной лености? Поиски ответа на этот вопрос я оставляю читателю. Разумеется, можно постоянно быть в Сети и исходить из того, что эта услуга будет в нашем распоряжении всегда, подобно воде в кране и электричеству. Однако если вдруг отключат воду или электроснабжение, у меня в подвале есть в запасе ящик минеральной воды и пара свечей. И я знаю, что в таком случае надо делать. А если мне отключат знания, что тогда? Какие книги должны быть у меня в запасе? Как быть, если все выгружено на «облако», а «облако» растворилось?
