Павел Клушанцев - Дом на орбите
Американские космонавты, летавшие на Луну, рассказывали, какое было мучение, когда у них однажды порвалась обивка стены кабины и оттуда стала вылезать вата, заложенная для тепла. Эта вата крохотными кусочками разлетелась по кабине, залезая в глаза, в рот, в нос. Люди охотились за этими ватными мухами, размахивая мокрыми полотенцами.
Вообще мусор в невесомости — страшная вещь. Хуже пчёл и москитов: не хочет лежать! Летает! Мешает! Пылесос тут — самый лучший друг. Только с его помощью космонавты и спасаются от всей этой «мошкары».
Здесь всё надо закреплять. Заметьте, на всех столиках, креслах, даже просто на стенах есть самые различные зажимы, резинки, петли, скобки. Во время работы космонавт закрепляет блокнот. Карандаш у него на шнурке, привязан к руке. Космонавт и сам себя пристёгивает, когда работает. Ведь нужно, чтобы руки были свободны. А если некогда пристегнуться, держится за поручни ногами, локтями, плечом.
Космонавт Николаев говорил, что ноги у него в космосе стали уже не ногами, а двумя хвостами, которыми он размахивал, как рыба, цеплялся, как обезьяна. А космонавт Севастьянов плавал по кабине без ботинок и потом обнаружил, что у него до дыр протёрлись носки. Так старательно он работал пальцами ног, цепляясь за всё, что можно, чтобы не занимать руки.
Ну конечно, когда космонавту надо работать долго на одном месте, он пристёгивается особыми крючками с защёлками, которые имеются у него на поясе. Или даже притягивается ремнями, как на самолёте.
Кстати, плавать по кабине тоже не просто. Будешь грести руками, как в воде, — не поможет. Воздух всё же не вода, он жиденький. Поэтому надо летать от стенки к стенке. Надо научиться рассчитывать силу толчка, когда отправляешься в полёт. Слабо оттолкнёшься — не долетишь, зависнешь в середине и будешь размахивать руками, тянуться, барахтаться, пока медленно не подплывёшь к какой-нибудь стенке и не ухватишься за поручень. А если переборщишь и оттолкнёшься слишком сильно, то так стукнешься о противоположную стенку, что покажется, будто упал с потолка на пол. Не удивляйтесь. Невесомость — потеря веса, но не потеря «массивности». Если, плывя навстречу друг другу, вы стукнетесь лбами, то шишки будут не меньше, чем на Земле. Да, кстати, и любой предмет, лихо кувыркающийся в свободном полёте по кабине, может очень больно стукнуть — если наткнётся на вас или вы на него.
Спать в невесомости приходится в мешках, прикреплённых к лежанкам. Иначе во сне уплывёшь нечаянно в другую комнату. Спать можно, конечно, в любом положении. Хоть стоя, хоть вниз головой. Ощущение будет одинаковое, голова не затечёт.
Космонавт Волков писал в своём дневнике: «Жора спит в мешке, руки высунул, и они как-то странно торчат вверх. Всплыли».
Но самая большая проблема здесь — это еда. Конечно, об обычных тарелках и стаканах и речи быть не может. Тарелку, впрочем, закрепить на столе можно. Но как закрепить на тарелке суп? Или даже котлету? Улетают!
Кстати, супы, напитки и вообще жидкости держать открытыми здесь вообще нельзя. Вот, например, вода в бутылке. Она не стекла на дно бутылки, как ей положено. Она расползлась по стенкам ровным слоем. А воздушный пузырёк собрался в шарик в серединке. Если бутылку открыть и чуть тряхнуть, вода вылезет наружу. Не выльется, а именно «вылезет» странными, блестящими шариками. И они отправятся летать по комнате. Как мыльные пузыри. Но мыльный пузырь коснётся лица — не страшно, он лопнет — и останется лишь чуть влажное пятнышко. А эти водяные шарики не пустые внутри, а сплошные. Шарик величиной с апельсинчик залезет за шиворот — считайте, что вам вылили туда полстакана воды. Надо переодеваться.
Вода здесь хранится только в закрытых ёмкостях, например, в резиновых мешках с трубочкой. Открывайте краник и сосите, как из соски. А умываться можно, только вытираясь влажными салфетками. Зубы лучше чистить особой, съедобной зубной пастой.
Вся жидкая пища — супы, кофе, соки — здесь хранится в «тубиках», из которых космонавты просто «сосут» её, выдавливают в рот.
Твёрдая пища разделена ещё на Земле на маленькие кусочки, завёрнутые в целлофан. Мясные блюда приготовлены с соусом, застывающим, как студень. Хлеб нарезан, чтобы каждый кусочек брать сразу в рот, не откусывая. Чтобы не было крошек.
Несмотря на все эти трудности, меню космонавтов всё же очень разнообразное. У них в холодильниках хранятся и бифштексы, и куры, и разные паштеты, и даже вобла. Конечно, очищенная. Много всяких кондитерских изделий. Много фруктовых соков и молочных продуктов. У космонавтов есть электропечка, в которой они разогревают свой обед, прежде чем его распаковать.
После еды они немедленно и очень старательно собирают отходы, бумажки, коробочки, пустые тубы, салфетки и прячут их в специальные контейнеры. Тут уж это не просто аккуратность, а средство самозащиты. Сами понимаете, что будет, если мусор разлетится по комнатам.
Вообще невесомость оказалась далеко не безобидной.
Человеческий организм, попав в условия невесомости, начинает перестраиваться. Человек худеет. Ноги его от бездействия слабеют. Да и не только ноги. Всё тело становится дряблым, как при долгом лежании в постели. Кости становятся хрупкими. Ещё бы. Они здесь не испытывают нагрузки. Мышцы работают мало. А от бездействия все органы слабеют. На Земле человек, пролежавший в постели несколько месяцев, и то заново учится ходить.
Наши космонавты Николаев и Севастьянов после восемнадцати дней пребывания в невесомости, вернувшись на Землю, вообще первое время не могли встать на ноги. Они у них подкашивались, как ватные. Отвыкли от тяжести.
Чтобы уменьшить вредное изнеживающее действие невесомости, учёные придумали разные средства. Во-первых, они рекомендуют космонавтам побольше заниматься в космосе физкультурой. В основном, с эспандерами. Во-вторых, они придумали для них особые нагрузочные костюмы «пингвин». В эти плотно облегающие костюмы вшиты резинки, стягивающие тело в клубочек. Чтобы в таком костюме держаться прямо, приходится всё время слегка напрягать мышцы. А это как раз и нужно, чтобы они не слабели.
Делают на орбитальных станциях и «бегущую дорожку». Это прочная широкая лента, соединённая концами в кольцо. На полу установлены ролики. Лента надета на них, и когда электромотор вращает ролики, лента движется. Космонавт встаёт на неё ногами. Чтобы не уплыть, пристёгивается эластичными тяжами. Они заменяют космонавту его вес, тянут за пояс и за плечи вниз к полу, прижимают к «дорожке». Она под космонавтом бежит назад. А он по ней бежит вперёд. Получается бег на месте, как бывает, когда вы на эскалаторе метро пытаетесь бежать навстречу его движению. На «бегущей дорожке» можно не сходя с места пробежать хоть пять километров.
Нужно сказать, что не все легко переносят невесомость, особенно в первый момент. Многим кажется, что их подвесили вниз головой. У некоторых наступает лёгкая тошнота. Первые день — два космонавты обычно привыкают к невесомости. А потом почти все чувствуют себя хорошо.
Итак, с бытом дома на орбите мы познакомились. Теперь поплывём к иллюминаторам и посмотрим, что там видно.
6. ВИЖУ ЗЕМЛЮ!
Мы подплыли к круглому иллюминатору. Держимся руками и ногами за поручни, чтобы нас не отнесло в сторону. Смотрим. Внизу — что-то чёрное. Наверху — что-то белое. Резкая граница между ними, чуть провисающая книзу. Что такое?
Белое — это Земля! Но почему она наверху? Да это мы сами виноваты. Не с той стороны подплыли и оказались по отношению к Земле вверх ногами. Переворачиваемся. Вот теперь всё стало на место. Земля, как положено, внизу, под нами. Чёрное небо наверху, над нами. Так как-то привычнее.
Звёзд на небе не видно. Разглядеть их мешает слишком яркая Земля.
Земной шар весь в ослепительно белых облаках. Мы видим их сверху, с большой высоты, и они похожи на вату, в беспорядке разбросанную по полу. Местами — крохотные комочки. Местами — рваные клочки.
Между этими клочками «ваты» видна сама Земля. Она тёмная. И разноцветная. Где серая, где тёмно-зелёная, где коричневая, где песочного цвета. Вся какая-то лоскутная, пятнистая.
Как всё это красиво! И как всё чётко, хорошо видно! И как далеко видно! Горизонт — то место, где поверхность земного шара уходит от нас «на ту сторону», — с такой высоты очень далёк. Мы летим на высоте около трёхсот километров. И горизонт отстоит от нас почти на две тысячи километров! Пролетая над Ленинградом, мы видели бы в туманной дымке на горизонте Чёрное море, Кавказские горы. Вот здорово!
Мы летим над сибирской тайгой. В разрыве между облаками видны морщины серых гор, тёмный бархатный ковёр лесов, тонкие ветвистые чёрные нитки рек.
