Олег Ивановский - Впервые. Записки ведущего конструктора
Утром следующего дня нас ждали вертолеты. До этого мне летать на них не приходилось. Садиться на эту бескрылую «стрекозу» с весьма несолидным винтом наверху было, признаться, страшновато. Но вспомнились кадры из кинофильмов: герои-вертолетчики снимают рыбаков со льдины, людей с крыши во время наводнения… А ведь мы не на льдине в океане.
Сели. Взлетели. Не хочу сказать, что рот раскрылся от неожиданности. Он раскрылся, но не от неожиданности, а от страшного шума. Пожалуй, шум — это мягко сказано. Адский грохот. Такой, что до боли давит уши, такой, что можешь кричать на ухо рядом сидящему и он ничего не услышит. Попытки обмена впечатлениями нас вначале забавляли, но через час стали мукой. Понял я, что люди, летающие на вертолетах, действительно герои. Пусть на меня не обижаются конструкторы-вертолетчики: мы летели на вертолете, не оборудованном для пассажирских перевозок. Счастье еще, что лететь предстояло сравнительно недолго — часа полтора.
И вот в круглом окошке кабины мелькнул распластанный на земле парашют, а несколько в стороне от него — черный шар и фигурки людей. Как только вертолеты приземлились, все выскочили и наперегонки бросились к шару. Словно дети, забыв о возрасте, мы прыгали вокруг него, похлопывали его ладонями. Ведь он был в космосе, метеором пронесся в атмосфере и вот — вернулся на Землю!
Арвид Владимирович, снисходительно посматривая на нас, только качал взлохмаченной седой головой. Здесь он чувствовал себя старожилом — вторые сутки, как-никак, он был тут. Арвид Владимирович Палло… В 1936 году он пришел работать техником-конструктором в РНИИ — Реактивный научно-исследовательский институт. В отделе РНИИ, которым руководил Сергей Павлович (одновременно он был заместителем начальника института), Арвид Владимирович участвовал в разработке и испытаниях ракетопланера. Позже, в 1941-м, он принимал участие в отработке жидкостных реактивных двигателей для самолетов, а с 1958 года работал в нашем ОКБ. И вот теперь он первым встретил первый вернувшийся из космоса корабль!
Наконец эмоции поутихли. Началось детальное обследование. «Стрелял» кинокамерой прилетевший с нами Миша Бесчетнов — оператор Центрнаучфильма. Спускаемый аппарат и капсула с «двухкомнатной квартирой» для Стрелки и Белки были совершенно целы. В полном порядке оказались и парашюты. Большой интерес вызвало состояние теплозащитного покрытия. Ведь только благодаря ему спускаемый аппарат остался цел. Но поверхность его была обуглена и ободрана так, словно ее скребли десятками прочнейших скребков.
Все осмотрев и подготовив к перевозке, мы возвратились в Орск. Арвид Владимирович полетел с нами. Опять полтора часа полета. Вертолеты заходят на посадку.
На аэродроме мы с радостью увидели громадный Ан-12 — тогда еще новинку авиационной техники. На нем прибыло с завода все необходимое для перевозки спускаемого аппарата. Но чтобы доставить его сюда, на аэродром, не хватало двух «мелочей» — автомашины нужных размеров и грузоподъемности и подъемного крана. Все это удалось выпросить в Орске на одном из заводов. Быстро договорились, что вся наша «спецколонна» завтра утром будет готова к шестисоткилометровому степному путешествию — 300 километров туда, 300 обратно.
Неплохо было бы найти и проводника. Без него достижение цели путешествия по целинным оренбургским степям казалось нам весьма проблематичным. С воздуха-то летчики быстро находили нужное место, а вот в степи, на автомашинах, не дай бог еще без дорог, без ориентиров… Но проводника найти не удалось. Единственная надежда была на карты, которыми нас снабдили друзья-летчики. Но и эта надежда, вначале прибавившая нам оптимизма, рассеялась, как только кто-то из местных сказал, что даже самые современные карты не поспевают за ростом целинного края. Возникают новые совхозы, поселки, которые на картах, естественно, еще могут и не значиться, исчезают старые хуторки, старые дороги перепахиваются, появляются новые… Карту мы с собой все же взяли.
Орск еще спал, когда мы, прокатив по его улицам, выбрались в степь. План был таков: сегодня же доехать до места приземления. В степи — разгар уборочной. По дорогам, то навстречу нам, то обгоняя нас, мчались машины с зерном. В середине дня мы въехали в большой хутор, по существу, городок с кинотеатром, железнодорожной станцией, рестораном. Но назывался он хутором. Пообедали и двинулись дальше, провожаемые любопытными взглядами хуторян. Наверное, в диковинку им было видеть на автомашине какой-то непонятный большой бак и автокран за ним.
Первые 200 километров, пока еще попадались объекты, помеченные на карте, мы чувствовали себя достаточно уверенно, последняя же часть пути причинила немало хлопот. Представьте: хорошо укатанная дорога, машины бегут со скоростью 40–50 километров в час. Вдруг дорога раздваивается. Стоп! По какой ехать дальше? Общее направление известно — на восток. Но обе они идут примерно на восток! Поспорив, выбираем одну и — вперед! Через несколько километров проселок делает резкий поворот и уходит совсем в другом направлении. Возвращаемся к развилке, едем по второй дороге. А в другой раз спорили, спорили — выбрали наконец дорогу. Проехали по ней с километр, обе дороги опять в одну сошлись. Смеялись над собой и сердились: только время на спор потратили.
К исходу дня, когда спидометры накрутили километров около 350, на степном горизонте показалось какое-то селение. Где-то рядом должно быть место приземления. В стороне заметили лагерь воинской части. Нас это очень обрадовало. Ведь еще вчера летчики говорили, что к месту приземления приезжал какой-то офицер на автомашине, но уехал, убедившись, что помощи не требуется. Решили найти этого офицера — хоть здесь-то будет проводник.
Необычные для степной обстановки и явно не сельскохозяйственного вида машины у дежурного по лагерю вызвали настороженность. Немедленно был вызван командир. Как только мы объяснили цель нашего приезда, все переменилось. Честно скажу, такое нам троим пришлось испытать впервые. Нас чуть ли не на руках вынесли из машины, тут же предложили поужинать и отдохнуть. Как ни велик был соблазн, мы решили ему не поддаваться: надо было во что бы то ни стало сегодня же добраться до места приземления, пусть даже ночью, погрузить аппарат на машину и только после этого отдыхать.
Ехать, как оказалось, нужно было еще километров тридцать. Добровольцев сопровождать нас было более чем достаточно. Часам к одиннадцати вечера добрались наконец к месту приземления. При свете автомобильных фар немного развернули спускаемый аппарат и подвели под него подъемное приспособление. Затем осторожно подняли и уложили в контейнер. От души поблагодарив дежурившую третьи сутки охрану, тронулись в обратный путь.
Дорога до лагеря показалась нам, уставшим, измученным, но безмерно счастливым и довольным, и более короткой, и менее тряской. Плотно поужинав, мы добрались до коек. Казалось, только что сомкнул глаза, как чей-то настойчивый голос будит меня. Молоденький лейтенант, улыбаясь, рапортовал, как-то особенно лихо поднеся руку к козырьку, что, «выполняя ваше приказание», будит на заре.
Вышли на улицу. Свежий ветерок разгонял перья облаков над розовато-голубым горизонтом. Несмотря на ранний час, все офицеры части пошли провожать нас. Горячо поблагодарили товарищей за помощь и гостеприимство и отправились в обратный путь. Часа через четыре решили остановиться пообедать в том же хуторе, где обедали в первый раз. Оставили машины на небольшой площадке, зашли в столовую, а когда спустя полчаса вышли, ахнули: около наших машин — толпа. Сквозь эту дружескую преграду было не так просто пробраться. Нас обступили со всех сторон.
— Товарищи дорогие! А не можете ли вы нам пояснить, что это вы такое по всей степи второй день возите? — спросил седой крепкий старик, посасывая самокрутку и с хитрецой поглядывая на нас.
Что ему ответить? Без труда можно было догадаться, что люди уже связывали воедино два необычных события: приземление корабля со Стрелкой и Белкой, о котором сообщили радио и газеты, и появление наших, странных для степи, машин. Да вероятно, и молва-то успела передать, что в их районе видели какой-то необычный предмет, опустившийся с неба на парашюте.
Поскольку проводить пресс-конференцию по этому вопросу было делом не нашим, мы попытались как могли отшутиться: мол, цемент в баке везем! Труднее было с ребятами. От этих вездесущих бесенят попробуй что-нибудь укрой. По их глазам было видно, что, пока мы были в столовой, они облазили машины вдоль и поперек. Любопытство и досада были прямо-таки написаны на их лицах — не поняли, не разобрались! Правда, они чинно держались в сторонке, но, как только мы сели в машины и захлопнули дверцы, пять или шесть пацанов повисли на крыле и выложили, путаясь, заикаясь от волнения и перебивая друг друга, что знают, точно знают, что мы везем тот спутник, который опустился в их районе, и нечего нам скрывать и таиться.
