Г. Гурев - Системы мира (от древних до Ньютона)
Бруно был первым философом астрономии, выступившим в качестве последовательного противника антропогеоцентрического мировоззрения, и его идеи о «вселенной и мирах», несмотря на их осуждение церковью, не могли оказаться совершенно забытыми. Глубоко убежденный в правильности учения Коперника, он считал, что это революционное учение представляло собой для его времени доказанную истину, но это мнение Бруно являлось, разумеется, преждевременным. Окончательному же утверждению этого учения способствовали Кеплер и Галилей, которые работали одновременно и вскоре после казни Бруно. Вся деятельность Кеплера свелась к научному обоснованию новой системы мира, а исследования Галилея привели к наглядному доказательству этой системы.
XIX. МЕХАНИЧЕСКИЕ И ТЕЛЕСКОПИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ
Долгое время после Коперника «правоверная» птолемеева система попрежнему преподавалась в университетах и поддерживалась церковью. Например, астроном Местлин (1550–1631), учитель Кеплера, был сторонником учения Коперника (он, между прочим, совершенно правильно объяснил «пепельный свет» Луны тем, что на Луну попадает отраженный Землею солнечный свет), но учить он должен был по системе Птолемея.
Фиг. 38. Галилео Галилей.
Сильнейший удар физике Аристотеля и астрономии Птолемея нанес гениальный коперниканец Галилео Галилей, отнесенный И. В. Сталиным к числу тех «мужественных людей, которые умели ломать старое и создавать новое, несмотря ни на какие препятствия, вопреки всему». Галилей родился в 1564 г. в Пизе в семье обедневшего, но довольно культурного дворянина и с ранних лет удивлял окружающих не только своей изобретательностью и любознательностью, но и самостоятельностью мышления. Отец предназначал его для «выгодного дела» — торговли сукном; но, видя исключительные способности сына, отправил его в университет для изучения медицины. Однако в университете Галилей заинтересовался не медициной, а математикой, физикой и астрономией, и при этом выявил свои необыкновенные дарования, наблюдательность и т. п. В возрасте двадцати пяти лет он стал профессором и очень скоро публично обнаружил свое вольнодумство, смело заявив себя противником целого ряда общепризнанных идей. Осмеивая представителей официальной науки (схоластов), которые занимаются не дальнейшим развитием науки, а пережевыванием старого, он высказал много новых, оригинальных взглядов и правильность этих взглядов стал доказывать при помощи своих собственных опытов и наблюдений.
Уже с ранних пор Галилей (возможно, под влиянием одной речи Местлина) стал сторонником учения Коперника и вместе с тем противником старого, схоластического мировоззрения, основанного на принципах Аристотеля. Дело в том, что, задумавшись над законами падения тел, Галилей опытным путем нашел, что эти законы совершенно противоречат тому, чему учил Аристотель и что все почитали за непреложную истину. До Галилея никто не задавался мыслью проверить, действительно ли все происходит так, как говорил Аристотель, потому что мысль произвести опыт расценивалась как безбожный поступок, так как подвергала сомнению правоту «авторитета». Галилей же оказался настолько смелым, что ставил свое собственное научное убеждение выше самых уважаемых авторитетов, а свои взгляды старался обосновывать собственными наблюдениями и целесообразно продуманными опытами. А увидев, что Аристотель и схоласты ошибаются относительно падения тел, юный Галилей тотчас оповестил об этом ученых и тем нанес удар старой системе физики, возвестив зарождение нового, научного мировоззрения.
Конечно, сторонники старого учения возненавидели Галилея за его неслыханную дерзость, так как они чувствовали, что если они уступят в одном этом пункте, то течение унесет их очень далеко от древних доктрин, старых традиций.
Из письма, написанного Галилеем в 1597 г. своему другу Маццоне, видно, что уже в это время Галилей не только был приверженцем учения Коперника, но и пропагандировал его в узком кругу. А когда в том же 1597 г. Галилей получил в подарок от Кеплера книгу «Космографическая тайна», где Кеплер старался (в данном случае неудачно) дать дальнейшее развитие новой системы мира, Галилей немедленно (4 августа) поблагодарил его следующим письмом: «Я считаю счастьем для себя, что в поисках истины нашел такого союзника, как вы — преданный друг этой самой истины. Действительно, больно видеть, что столь мало людей стремятся к истине и готовы отказаться от превратных методов философствования. Но здесь не место жало- ваться на печальное состояние нашей эпохи, я хочу лишь пожелать вам удачи в ваших замечательных исследованиях, подтверждающих любезную истину. Я прочту вашу книгу до конца, в уверенности найти в ней много прекрасного. Я сделаю это с тем большим удовольствием, что сам уже много лет являюсь приверженцем учения Коперника, и оно уяснило мне причины многих явлений природы, совершенно непонятных с точки зрения общепринятых взглядов. Я собрал множество доводов, опровергающих эти последние, но не решаюсь вынести их на дневной свет из боязни разделить участь нашего учителя Коперника, который хотя и приобрел бессмертную славу в глазах некоторых, но для многих — а дураков на свете много — стал предметом насмешки и презрения. Я, конечно, дерзнул бы опубликовать мои размышления, если бы было больше таких людей, как вы. Но так как этого нет, то я держу себя осторожно».
Кеплер, откликнувшись на это письмо, просил Галилея опубликовать свои аргументы в пользу новой системы мира, но Галилей колебался сделать это, не желая выступить одиночкой, чувствуя, что почва еще не подготовлена. А быть осторожным Галилей имел все основания, потому что всего лишь несколько лет назад Джордано Бруно, вдохновенный защитник учения Коперника, был выдан римской инквизиции, впоследствии пославшей его за смелые идеи о вселенной на костер.
Представление о движении Земли находилось в резком противоречии с аристотелевой физикой, которая, как мы видели, еще продолжала господствовать и учеными того времени признавалась неоспоримой. Для того чтобы учение Коперника стало окончательно бесспорным достоянием науки, необходимо было сокрушить идеи Аристотеля о движении. Это и было сделано Галилеем, совершившим ряд открытий в области механики.
Дело в том, что, по Аристотелю, всякое тело, предоставленное самому себе, стремится к состоянию покоя. Вследствие этого все предметы, не прикрепленные неразрывно к земной поверхности (летающие птицы, падающие тела и т. д.), должны были бы отставать от земной поверхности, поворачивающейся к востоку, и нам должно было бы казаться, что они летят на запад. Как мы уже видели, это возражение против движения Земли Коперник стремился опровергнуть философскими доводами вроде того, что все, имеющее одинаковую с Землей природу, должно разделять ее движение. Но только Галилей, также стремившийся разрешить спорный вопрос о вращении Земли, вывел из ряда блестяще сделанных им опытов новые, современные законы движения, которые окончательно опровергли «законы» Аристотеля.
Он открыл один из важнейших принципов механики, закон инерции, согласно которому тела, предоставленные самим себе, не стремятся к состоянию покоя, а неизменно сохраняют присущее им движение. Поэтому становится понятным то обстоятельство, что облака, вообще атмосфера, летающие в ней птицы и свободные предметы на поверхности Земли не обнаруживают тенденции отставать от нее в ее движении к востоку, не оказывающем на них ни малейшего влияния. Именно, оно вполне аналогично с фактом, что мухи, летающие в каюте корабля, и находящиеся в нем свободные предметы не подвергаются влиянию равномерного движения судна (хотя неправильные движения его и толчки отзываются на них). Таким образом раз навсегда было опровергнуто главное «физическое» возражение против вращения Земли, ибо стало ясно, что все окружающие нас земные тела должны сами по себе сохранить движение, присущее им как частям земной поверхности.
Решающее значение в деле утверждения учения Коперника имели замечательные астрономические открытия, произведенные Галилеем при помощи изготовленной им зрительной трубы. Они были описаны в выпущенном Галилеем в марте 1610 г. «Звездном вестнике» и вызвали буквально ошеломляющее впечатление, невиданный интерес и крайнее удивление, потому что очень убедительно и наглядно говорили в пользу нового представления о мире.[24] Изобретение зрительной трубы, или телескопа, чрезвычайно расширило пределы физического зрения человека и поэтому наука о небе сразу сделала такой скачок, какого ни разу не делала ни прежде, ни после. А в результате был нанесен весьма чувствительный удар вере в непогрешимость древних авторитетов, так как стало ясно, что и новое время может создать немало такого, что имеет большое значение и чего древность не могла, однако, изобрести.
