Вадим Каргалов - Полководцы XVII в
«Между тем на холм взошел и резерв правого фланга; рассеянные же полки вновь собрались, так что турки после нескольких нападений были вынуждены очистить поле, оставив свои пушки.
Кавалерия резерва к этому времени тоже поднялась на холм, и встала между батальонами. При первой же, попытке напасть на турок она была отогнана к пехоте, Между тем кавалерия вновь собралась, прошла через пехоту и одержала победу; турки, хотя и отступили в порядке, но были вынуждены оставить свои пушки, палатки и обоз.
С турецкой стороны на месте сражения осталось 500 человек, в том числе Эскижер-паша. Христиан было убито около 1500, а ранено около 1000 человек. Турками начальствовал в этом сражении Каплан-паша. Русским досталось 28 пушек разного калибра; большую часть остальной добычи составляли палатки».
Хотелось бы подчеркнуть, что решающую роль в сражении сыграли московские «выборные полки солдатского строя» во главе с генералами Шепелевым и Кравковым, московские стрелецкие полки и русские солдаты Белгородского полка, возглавляемые полковником Вестовым. На помощь окруженному отряду Шепелева первыми пришли драгуны генерала Змеева, их повели в сечу «драгунского строя полковники» Сафанбуховец, Юкмен, Купер. Все это были русские генералы и офицеры, «иноземцев» на важнейшие посты Григорий Ромодановский старался не ставить. Известны также русские генералы Кольцов-Мосальский, Репнин, Лукин, Лихарев. Обо всем этом умалчивает Патрик Гордон.
Когда русские полки сбили турок с вершины Стрельниковой горы, туда немедленно подтянули артиллерию и начали из пушек расстреливать турецкие обозы, прятавшиеся за высотой, и колонны отступавших турецких войск. Поднялась паника, турки в беспорядке побежали к мостам через реку Тясьмин. Их преследовала конница. Мосты не вмещали массы бежавших турецких солдат, у переправы началась жестокая рубка. Около восьми тысяч янычар нашли здесь смерть — это во много раз больше, чем во время оборонительного сражения.
Русская конница угрожала прорваться на другой берег Тясьмина, но Каплан-паша приказал поджечь мосты…
«Русские расположились на поле, на котором стояли прежде турки. 4-го августа армия выступила и разбила лагерь в 2 английских милях от Чигирина», на левом берегу реки Тясьмина.
Патрик Гордон, не стеснявшийся в своем дневнике давать стратегические советы русским военачальникам (неясно только, осмеливался ли он высказывать свои советы вслух?), по поводу новой остановки русской армии писал:
«Это слишком далеко, чтобы в случае надобности оказать помощь Чигиринскому гарнизону. Если бы они расположились около самого города, как советовал Гордон, а пехота вся или большая часть вошла в город, то турки, без сомнения, сняли бы осаду; после было с достоверностью узнано, что они и намеревались сделать это».
Ситуация представлялась Гордону из-за стен Чигиринского «старого замка» несколько упрощенной. Путь русским полкам преграждала глубокая река, мосты через которую были сожжены, а на другом берегу находились большие силы турецкой пехоты и крымской конницы. Нельзя сбрасывать со счетов и мощную осадную артиллерию, которую верховный визирь мог повернуть против переправы. А за береговыми укреплениями стояла вся турецкая армия. В таких условиях с боем форсировать реку Тясьмин было опасно, и Григорий Ромодановский решил придерживаться уже проверенной тактики: угрожать туркам главными силами своей армии, посылать подкрепления в Чигирин, чтобы подкрепить его оборону, обессилить турецкие войска в боях под стенами крепости и только потом перейти в общее наступление, если турки не снимут осаду сами. Для успеха этого плана требовалось одно — чтобы Чигирин продолжал стойко обороняться!
На усиление Чигиринского гарнизона Григорий Ромодановский тотчас отправил тысячу триста тридцать солдат, четыреста девять стрельцов, две с половиной тысячи казаков. В свою очередь, гетман Иван Самойлович выделил в помощь гарнизону две тысячи казаков. Такой многочисленный отряд (шесть тысяч двести тридцать девять человек!) обеспечивал, по мнению воеводы, достаточную обороноспособность гарнизона. Если, конечно, новый комендант Чигирина Патрик Гордон сумеет этой силой правильно распорядиться…
8 августа к боярину и воеводе Григорию Ромодановскому приехал в лагерь у реки Тясьмин «с царским похвальным словом» стольник Афанасий Хрущов. От имени царя было приказано оборонять Чигирин, оказывать всякую помощь «осадным людям», но указание развязывать генеральное сражение с турецкой армией воевода не получил. Более того, царский посланник предупредил, что касимовскому царевичу Василию Арслановичу и воеводе Константину Щербатово со всеми конными и пешими «ратными людьми» велено спешить на помощь Ромодановскому. Благоразумней дождаться этой помощи, прежде чем переходить в наступление на сильную турецкую армию.
Видимо, Григорий Ромодановский был не очень доволен действиями гарнизона Чигирина. 9 августа он направил в крепость отряд генерал-майора Франца Вульфа, чтобы тот убедил Гордона предпринять большую вылазку и разрушить турецкие шанцы, вплотную приблизившиеся к стенам «нижнего города». Вылазка была не очень удачной. Были взяты два шанца и три турецкие пушки, которые янычары вскоре сумели отбить. А Гордон продолжал умолять о помощи, хотя дальнейшее сосредоточение войск на ограниченной городской территории, насквозь простреливаемой турецкими осадными орудиями, привело бы только к лишним потерям.
Полководцев, потерпевших поражение, современники и потомки судят строго. Ошибки всегда виднее тем, кто наблюдает со стороны уже отгремевшие сражения. Григорий Ромодановский допустил одну существенную ошибку — он переоценил способность гарнизона Патрика Гордона к дальнейшей обороне Чигирина. И эта ошибка обернулась бедой.
Но вернемся в Чигирин, благо дневник Патрика Гордона дает возможность представить происходившее в городе и под его стенами со всеми подробностями.
8
«4-го августа Гордон заметил, что турки увозят из траншеи 4 самых больших своих пушки. Ночью турки укрепили свою позицию у левого края пролома, сделали бойницы для мушкетов и прикрыли их мешками с шерстью и землею; теперь они начали стрелять в русских. Таким образом, турки могли беспрепятственно укреплять свою позицию в проломе, так что прогнать их оттуда без большого урона делалось все труднее.
Часов около 10 осажденные наткнулись на неприятельский подкоп у пролома, русские бросили на подкоп большую бомбу и разрушили его.
Около полудня турки взорвали мину под куртиной городского вала, однако не причинили особенного вреда. Между тем они усердно вели свои траншеи к Тясьмину. Ночью они увели все свои войска в лагерь, сожгли мост; мосты, наведенные ими ниже города, они также сожгли; весь этот день в лагере было заметно сильное движение; турки в большом количестве собирались у палаток великого визиря и других пашей.
Около 4-х часов прибыли русские армии и разбили свой лагерь приблизительно в 2-х английских милях от города. К вечеру в замок к Гордону был прислан драгунский полк под начальством полковника Юнгмана.
5-го утром Гордон послал подробное донесение боярам о всем происходившем, а именно: армия должна приблизиться и расположиться около самого города, навести выше и ниже города через реку мосты и напасть на неприятельский лагерь, или, по крайней мере, сделать вид, что намерена напасть на него.
После этого бояре прислали к Гордону шестерых полковников с их полками, всею не более 2500 человек, и 800 стрельцов под начальством подполковника.
Весь этот день турки отступали со своими канонирами и бомбардирами (стягивали артиллерию в свой укрепленный лагерь?). Около 2-х часов пополудни они взорвали часть вала и сделали сильный штурм, который русские выдержали и отогнали врага с большим уроном, Гордон велел немедленно исправить пролом, сделанный взрывом.
К вечеру Гордон созвал всех полковников для совещания о вылазке, которую предполагалось сделать на следующий день. Решено было сделать ее на рассвете из трех мест, с 1000 человек из каждого.
В этот день в город и замок попало 225 ядер и 204 бомбы…
6-го на рассвете Гордон увидел, что турки значительно подвинулись со своими укреплениями, и особенно хорошо укрепили траншеи, находившиеся против ворот для вылазок. Никто из осажденных не мог ни выйти из них, ни показаться во рву, так как турки были в состоянии обстреливать ров. Поэтому он назначил для вылазки вдвое меньше солдат, чем было решено накануне вечером. Солдаты сделали только слабое нападение и отступили.
Гордон послал боярам письменное донесение, что турки настолько укрепились перед воротами, предназначенными для вылазок, что делать далее вылазки без большой опасности нельзя.
