Кристофер Найт - Машина Уриила
Мы видели, что вожди английского франкмасонства не были готовы защищать себя от таких писателей, как ныне покойный Стивен Найт и Мартин Шорт, изображающие франкмасонство огромной сетью, опутавшей собой все сферы общественной жизни.
Не замечая, что франкмасонство вовсе не «тайное общество», Мартин Шорт писал в 1989 году:
«Что же предпринять [в отношении франкмасонства]? Полагаю, что нельзя ограничиваться призывами к парламентарию из тори, заявляющего «если кто-то желает быть членом тайного общества, это его личное дело», но и не идти на крайности, предлагаемые лейбористом, который полагает, что такое общество «следует признать незаконным».
Единственно верный путь — поставить на голосование закон об «открытости». Такой закон дает полное право доступа к текущему списку членов всех масонских лож».
Также сочинения и неспособность руководства Объединенной Великой Ложи Англии достойно ответить на обвинения в свой адрес наносят огромный вред благожелательному, терпимому, пусть в чем-то и необычному ордену.
Будущность
Мир меняется, и люди оказываются в новом веке, ставящем под сомнение привычные обычаи и формы власти. Сегодня большая часть европеизированного мира разделяет демократический взгляд на власть, заметный на всех уровнях общества. Даже в Англии наследственная власть приветствуется далеко не всеми; монархов призывают к ответу за их поведение и причуды; готовы упразднить палату лордов; даже невыборных и неподотчетных комиссаров Евросоюза способно согнать с насиженных мест общественное мнение. Привычного взгляда на власть в виде начальства и благодарных подчиненных больше никто не разделяет.
Природа власти меняется, но франкмасонство лишь начинает сообразовываться с этим.
В информационном веке знание оказывается силой, и лишь те члены общества представляют ценность, которым есть что выбрать и чем увлечься. Просвещенным, информированным людям легко можно наскучить, особенно если ничем не занимать. Порой власти удается добиться покладистости, но ей никогда не добиться преданности. Следующее поколение франкмасонов как никогда прежде не будет тяготиться навязанной ему властью. В отсутствие даваемого местом или наследственного права всем распоряжаться, как руководители масонства смогут придать законность своим решениям? Как они смогут повести за собой своих членов, когда уже нельзя будет требовать слепого повиновения?
Самые способные будущие франкмасоны будут видеть в себе уже не послушных солдат, а востребованных граждан. Уже не скажешь: «Будь Досточтимым мастером своей ложи, веди себя достойно, и через десяток лет станешь Великим провинциальным офицером в мундире с золотым галуном». Приманка вроде пожалованного места мало что значит для тех, кто способен занять настоящее место на своем жизненном поприще и желает посвятить свой досуг интересным и полезным занятиям. Как побудить таких людей вступить в масоны, а затем удержать?
Угрозы бесполезны, ибо как можно наказать профессионала, которого не запугать, если не считать местного мясника или находящегося на пенсии банковского служащего, видом разукрашенного фартука? Как «руководители» ложи смогут властвовать над наиболее просвещенными и видными новыми членами в отсутствие подчиненности? Естественно, им нельзя уже будет действовать по старинке, и пока они не изменятся, франкмасонство умрет вместе с ними.
В пору молодости тех, кто ныне управляет английским франкмасонством, управляемость была повсеместной. Старшие братья терпеть не могли неожиданностей. Все спрашивали разрешение на все и делали то, что им скажут. Это создало иллюзию всемогущества у некоторой части прежних членов ОВЛА, но подобное ощущение власти было призрачным. Сейчас, когда появилось столько источников информации, невозможно оградиться от нежелательных споров.
Гэри Хэмел, приглашенный профессор стратегического и международного менеджмента из Лондонской бизнес-школы (London Business School), относительно меняющейся для власти обстановки заметил следующее:
«Когда-то было так, что пока вас не поймают с поличным или вы прилюдно не опорочите своего начальника, можно было рассчитывать на пожизненную работу во многих крупных учреждениях. Преданность ценилась выше способностей, и всегда находилось теплое местечко, где могла укрыться посредственность. Пожалование прав создавало покладистых работников, а зависимость вынуждала к завистливой преданности. Так было вчера, но не сегодня.
Что бы ни говорили о создании высоко сплоченной на основе обязательности организации, не является ли сама обязательность взаимной? Неудивительно, что преданность уже не та, что прежде».
Опыт наделяет властью, и прежде иерархическое старшинство покоилось на том допущении, что люди наверху знают больше находящихся ниже. В системе, где людей продвигали в соответствии с выслугой лет, это никогда не соответствовало действительности. Опасность состоит в том, что люди, исповедующие франкмасонство, все меньше о нем будут знать. От просвещенного юноши, вступившего в местную ложу, не укроется невежество некоторых ее старших членов. Если следующее поколение не сможет уважать франкмасонство, оно никогда не вступит в его ряды и не поддержит.
Франкмасонство было неким заказником. Посторонним оно виделось своего рода клубом, принадлежать к которому считалось престижным, и если в пору признания навязанной власти ценой преуспеяния в ложе было замалчивание неудобных вопросов, она считалась, пожалуй, вполне оправданной за положение, которое давало франкмасонское звание в обществе. Но времена круто изменились…
Гэри Хэмел также предлагает решение подобного вопроса предпринимателям:
«Не зависит ли власть помимо умения предвидеть будущее не в меньшей степени и от умения оглядываться на прошлое? В мире, где происходят столь резкие перемены, не должна ли власть опираться не только на опыт, но и на умение учиться и приноравливаться.»
Персональные компьютеры, вычислительные сети и Интернет создают информационную демократию. Информационные границы, некогда позволявшие старшим братьям-масонам сдерживать споры между своими младшими собратьями, теперь легко преодолимы. Когда нужные сведения широко доступны, можно оспорить любое решение. Власти уже нельзя быть кичливой и раздражительной. Когда молодые масоны осведомлены во всем и способны составить собственное мнение, они с большим жаром готовы оспаривать мнение тех, которым они платят за управление сугубо любительской организацией.
Организации, не заглядывающей в будущее, там нет места, но Джон Ф. Кеннеди к тому же предостерегает, что у тех, кто забыл свою историю, вообще нет будущего. Отсюда вытекают три основные задачи, которые, по нашему мнению, стоят сегодня перед английским франкмасонством:
1. Сохранение древнего учения и восстановление старинных обрядов, чтобы можно было учиться у прошлого.
2. Привлечение умной и вдумчивой молодежи в ложи, как мужские, так и женские, чтобы она постигла истинные цели Ордена и прониклась его верованиями и ценностями.
3. Создание системы власти, приемлемой для современного общества. Это требует перехода от назначения на должность к выборности.
И тогда у английского франкмасонства есть будущее.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
РАЗМЫШЛЕНИЯ О МЕЙСХОУ
Имя Мейсхоу, данное сооружению близ Стромнесса на острове Мейнленд Оркнейской гряды, занимало нас долгое время. Мы знали, что ирландский, мэнский (острова Мэн, вымерший в XX веке) и гэльский (Шотландии) языки представители двух родственных языковых ветвей, где первая сегодня именуется гойдельской (Q-кельтской), или просто гойдельской; а вторая бриттской (Р-кельтской), объединяющей валлийский, иначе кимрский язык с корн-ским (полуострова Корнуолл) и бретонским (французской Бретани). Считается, что наиболее древние формы этих языков стали употребляться около VI века н. э. Но мы полагаем, что язык не возникает ниоткуда, как и новая религия не появляется ни с того, ни с сего; все они вырастают из более ранних образований. Это, похоже, подтверждает и доктор Вильгельм Николайсен, отыскавший свидетельства употребления валлийских слов в названиях мест Шотландии.
«Поразительно, что имена Р-кельтской языковой ветви встречаются не только в Уэльсе, но и значительно севернее, в Шотландии… подобные географические названия возникли бы лишь в том случае, если бы на Р-кельтском языке, родственном современному валлийскому языку, разговаривали в восточной части Шотландской низменности, от границ Шотландии до залива Мори-Ферт и далее, где встречаются эти названия. Поскольку говорившие по-гэльски скотты Дал Риады стали заселять Шотландию к северу от залива Ферт-оф-Форт, начиная с VIII века, если не раньше, то на таком языке могли разговаривать исключительно пикты. Эти топонимы могли сохраниться лишь в случае заимствования их говорящими по-гэльски пришельцами, которые продолжали пользоваться ими даже после вымирания более древнего языка, подтверждая тем самым существование длительного периода двуязычия у пиктов со скоттами».
