Александр Патрушев - Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель
Как президент Берлинской палаты депутатов Брандт 1 октября 1957 г. стал правящим бургомистром Западного Берлина и десять лет отвечал за судьбы людей в этом осажденном городе. Хорошо выглядевший, элегантный, умный и любезный бургомистр являл собой после бурной страсти Курта Шумахера и несколько досадной порядочности Эриха Оллен-хауэра, которые проиграли в 1953 и 1957-м три раза последовательно выборы в бундестаг, новый тип социал-демократического руководителя.
Когда в ноябре 1960 г. политические сторонники избрали Брандта в Ганновере своим кандидатом на пост канцлера, он так представил свое видение задачи: «Нам необходимо пространство для развертывания действий политических сил, чтобы, не подвергая угрозе нашу безопасность, преодолеть неподвижность и идеологическую позиционную войну».
В августе 1961 г. раскол Берлина был наглядно выражен в бетоне — вопреки закону жизни единого города, в котором выросло не одно поколение. 25 лет спустя президент США Рональд Рейган заявил в Вашингтоне, что если бы он был в то время президентом, то приказал бы снести стену. Когда один американский журналист спросил Брандта 13 августа 1986 г. в Берлине, что он думает об этом заявлении, тот отказался от какого-либо комментария.
Брандт последовательно проиграл две кампании по выборам в бундестаг: в 1961 г. он уступил Аденауэру, в 1965 г. — Эрхарду.
Смена властиОбразованная в 1966 г. большая коалиция с Куртом Георгом Кизингером в качестве канцлера и Вилли Брандтом в качестве министра иностранных дел положила начало смене власти в Боннской республике. Страна переживала в высшей степени драматичный и в определенной мере болезненный процесс эмансипации. Эпоха единовластия ХДС/ХСС близилась к концу. Без социал-демократов, которых Аденауэр презирал, унижал и подозревал в симпатии к коммунистическим идеям, больше нельзя было обойтись. Они не только претендовали на участие в управлении государством, но и имели свои собственные взгляды на целый ряд проблем, которые хотя и не противоречили принципам рыночной экономики и участию в Атлантическом сообществе, но предусматривали большую самостоятельность. Дебаты, возникшие между министром экономики профессором Карлом Шиллером и переквалифицировавшимся из филолога в экономисты Францем Йозефом Штраусом, разворачивались в заоблачных сферах и редко затрагивали политику, доставляя обоим оппонентам высшее интеллектуальное удовольствие.
На первый взгляд речь в их дискуссии шла только о ревальвации (повышение обменного курса) немецкой марки, но в действительности — о ее проверке на прочность: способна ли она противостоять штормам, свирепствовавшим в мире международных финансов. Шиллер высказывал оптимистичные прогнозы, Штраус стоял за сохранение статус-кво. Ревальвация означала, что ФРГ готова занять лидирующие позиции в мировой экономике. Отставая от США, но находясь в одном ряду с Японией, еще одной побежденной страной во Второй мировой войне, она далеко опередила прочие европейские страны.
Дискуссии по поводу разрядки международной напряженности завершились в пользу «модернизированной» СДПГ. Канцлер из ХДС и его министр иностранных дел Герхард Шрёдер хотя и прекрасно понимали, что пришло время разрядки, прибегали ко всевозможным уверткам и околичностям, вместо того чтобы искать взаимопонимания с Кремлем.
Социал-либеральная коалицияК концу 60-х гг. внутриполитическая ситуация в ФРГ начала постепенно накаляться. Брожения происходили не только в сфере политики, но и в обществе в целом: в среде молодежи, людей среднего возраста, интеллектуалов, даже буржуа. Буквально за один день, став 21 октября 1969 г. канцлером после трех безуспешных попыток, Брандт превратился в кумира нового поколения.
Брандту были присущи все слабости и недостатки нормальных людей. Он любил вино и женщин, был общительным и снисходительным, изредка замкнутым и жестким, но никогда холодным и бесчувственным. Немногие государственные деятели обладали такими чертами характера. Его политику отличали решительность и смелость. Он всегда был готов с головой окунуться в неизведанное. Все это порождало поток всевозможных спекуляций и досужих вымыслов.
В 1968 г. либеральную Свободную демократическую партию возглавил новый лидер — Вальтер Шеель. Под его руководством партия полевела и приобрела более социальный и прогрессивный имидж, а ее консервативное крыло стало менее активным.
На выборах в бундестаг 28 сентября 1969 г. блок ХДС/ХСС получил 46,1 % голосов избирателей (242 места), СДПГ — 42,7 (224 места), СвДП — 5,8 % (30 мест). В тот сентябрьский вечер Брандт позвонил Вальтеру Шеелю и сказал, что хочет обратить внимание прессы на простой факт: у СДПГ и СвДП больше мандатов, чем у ХДС и ХСС. Шеель ответил как бы между прочим: «Давайте». Неудача его партии на него сильно подействовала. Он еще не был готов к конкретным договоренностям.
Члены президиума СДПГ разошлись прежде, чем прояснилась обстановка. Они не находили в модели Брандта ничего или почти ничего привлекательного. Они с большим удовольствием продолжили бы ту большую коалицию, которую Кизингер, по крайней мере, в такой же степени, как Брандт, уже списал со счетов. Линию Брандта на союз с либералами поддерживал министр экономики профессор Карл Шиллер, своенравный и блестящий специалист, помогавший ему еще в берлинском сенате. Поддерживали Брандта и некоторые более молодые люди, способные к участию в выработке решений, а за кулисами — президент ФРГ Густав Хайнеман. На следующий день противники из руководства партии также пошли на уступки: пусть он проведет социально-либеральный эксперимент, заявили они.
Между тем Курт Георг Кизингер занервничал и стал проявлять активность. Еще поздним вечером 28 сентября он направил своего протеже Хельмута Коля, молодого премьер-министра земли Рейнланд-Пфальц и, вероятно, будущего председателя партии, к управляющему делами фракции СвДП в бундестаге, заместителю председателя партии Хансу-Дитриху Геншеру, с которым тот был дружен, чтобы крайне щедрыми предложениями «перетянуть» свободных демократов на свою сторону. Прозондировав почву, Коль пришел к выводу, что среди свободных демократов число противников социально-либеральной коалиции достаточно велико, чтобы провалить избрание Вилли Брандта. Но это оказалось иллюзией, и канцлер Кизингер не мог уже питать никаких надежд. Тогда Брандт вместе с Шеелем посетил президента, чтобы сообщить ему, что в основном они пришли к общему мнению относительно формирования правительства. Когда союз был заключен, лидер шведских социал-демократов Улоф Пальме признал, что он ошибался, утверждая, будто Брандт может быть избран главой правительства в любой стране Европы, кроме своей собственной.
В новом бундестаге СДПГ и СвДП вместе имели на двенадцать мандатов больше, чем ХДС/ХСС, и только на пять больше, чем это было необходимо для избрания канцлера. Можно ли было с такими результатами рассчитывать на успех? Могла ли партия исходить из того, что зыбкое большинство удержится в течение четырехлетнего срока полномочий бундестага? Брандт в этом не был уверен, но считал, что нужно пойти на оправданный риск.
21 октября 1969 г. 251 голосом «за» при 253 «против», пяти воздержавшихся и четырех недействительных бюллетенях Брандт был избран четвертым федеральным канцлером Федеративной Республики Германии. 251 — это всего на два голоса больше, чем необходимо. Недостающие голоса почти наверняка шли на счет нового партнера по коалиции, но при тайном голосовании никогда нельзя быть уверенным, и канцлер тоже не был вполне уверен. Разве не могло случиться, что не хватило бы голоса из своей фракции? Или добавились бы один-два голоса из фракции противника, уравновесившие дальнейшие «потери» на стороне коалиции?
Когда Брандт сказал, что теперь, когда Гитлер окончательно проиграл войну, он будет считать себя канцлером освобожденной, а не побежденной Германии, это не было высокомерием. Мир будет теперь иметь дело не с удобным, но с лояльным правительством, сказал канцлер.
Социал-либеральная коалиция пришла к власти под лозунгом «Отважиться на расширение демократии!» Новые формы участия граждан в общественно-политической жизни, обновление законодательства и государственных институтов должны были повысить доверие к демократии, особенно у критически настроенной молодежи. А это значило: необходимы реформы во всех сферах жизни общества.
Был принят новый закон о предприятиях, расширивший права трудящихся. На всех фирмах, где работало более пяти человек, появились производственные советы. В состав совета всегда входил представитель от молодых рабочих. С 1 июля 1976 г. на тех 500 предприятиях, на которых было занято более 2000 человек, производственный совет, создаваемый на паритетной основе, мог участвовать в принятии решений любого рода; при спорной ситуации председатель совета имел два голоса.
