Владимир Рожнов - Правда о «чудесных» исцелениях
В лабораториях И. П. Павлова задумали создать частичный сон у животных искусственно. Одними из интереснейших в этой серии исследований были опыты доктора Б. Н. Бирмана. Он вырабатывал у двух своих собак условные рефлексы на 23 тона фисгармонии; 22 из них не подкреплялись последующим кормлением, а один тон — до 256 — всегда сопровождался дачей пищи. Через некоторое время, тихо ли, громко ли, звучали тона, не обещавшие обеда, проигрывание их стало действовать на собак усыпляюще. Засыпали они под эту музыку так крепко, что никакими силами не удавалось их разбудить. Толчки, оклики, уколы булавкой — все было тщетно. Зато звучание до 256 обрело поистине магическую силу. Едва слышное, оно мгновенно пробуждало собак, заставляло вскочить. Бодрые, до вольные, они с аппетитом облизывались и, радостно виляя хвостом, тянулись к заветной чашке.
Эти точно поставленные исследования шли в строго намеченном русле объективного метода — брались совершенно определенные внешние раздражители, безупречно и тщательно регистрировались возникавшие в ответ на них реакции животных, затем делались выводы, вытекающие из результатов опытов. Казалось бы, скучно, сухо и прозаично.
Но именно эти для неспециалиста столь неэффектно выглядевшие эксперименты разрешали одну из самых заманчиеых, самых волнующих загадок! И. П. Павлов так писал в предисловии к изданию этого исследования: «Настоящая экспериментальная работа Б. Н. Бирмана значительно приближает к окончательному решению вопрос о физиологическом механизме гипноза. Еще две-три добавочные черты и в руках физиолога окажется весь этот механизм, так долго остававшийся загадочным, окруженным даже какой-то таинственностью» К И, действительно, главная загадка гипноза в том, что погруженный в это состояние человек, казалось бы, нацело отрешенный от всего окружающего, спокойно-безразличный к сильнейшим воздействиям (вплоть до боли от ран и ожогов), проявляет поразительную тонкую восприимчивость лишь к одному — к влияниям, оказываемым на него тем, кто погрузил его в гипноз, — к голосу, словам, жестам ипнотизирующего. Разгадка в том, что гипноз— это частичный сон, при котором среди моря залитых торможением, спящих нервных клеток мозга остается небольшой островок клеток бодрствующих, возбужденных, настроенных на восприятие определенного раздражителя. Создается такой вид сна особыми искусственными условиями, где наряду с раздражителями, благоприятствующими засыпанию, всегда имеется и такой, который оказывает противоположное действие — сохраняет и поддерживает очаг бодрствования или, как его называл Павлов, «сторожевой пункт». У человека, погруженного в гипноз, этот пункт всегда «настроен» на голос того человека, который вызвал у него это состояние. Это явление носит в медицине название гипнотического раппорта, или избирательного контакта между гипнотизирующим и загипнотизированным. Исследования показали, что для возникновения гипнотического состояния необходимы такие же условия, как и для наступления сна. Такими условиями могут быть действие и внезапных, чрезмерно сильных или чрезвычайных раздражителей, и раздражителей средних и слабых, но длительное время однообразно ритмически повторяющихся.
Гипнотическое состояние развивается значительно легче и быстрее, если в окружающей обстановке нет излишних возбуждающих моментов. Сопоставляя условия наступления гипноза у животных с известными способами гипнотизации человека, И. П. Павлов писал: «Процедура гипнотизирования людей вполне воспроизводит описанные условия у животных. Ранний классический способ гипнотизирования — это так называемые пассы, т. е. слабые однообразно повторяющиеся раздражения кожи, как в наших опытах. Теперь постоянно применяющийся способ — повторяющиеся слова (к тому же произносимые в минорном, однообразном тоне), описывающие физиологические акты сонного состояния... Наконец, гипнотизирование стеричных по Шарко достигается сильными, неожиданными раздражителями, как в старом способе гипнотизирования животных... Как у животных, так и у людей большинство гипнотизирующих приемов тем скорее и вернее приводит к цели, чем они чаще применяются» . Чаще всего применяемый теперь врачами метод вызывания гипноза словесным внушением основан на павловском понимании слова как качественно нового специфического для психической деятельности человека раздражителя, заменяющего и обобщающего множество непосредственно действующих на человека раздражений. Внушая гипнотизируемому представления, связанные со сном, гипнотизер вызывает у него в организме ряд сдвигов, соответствующих тем, которые происходят при засыпании. Было установлено также, что особенно легко и быстро развивается гипноз, когда кора больших полушарий оказывается ослабленной вследствие утомления, отравления, перенесенной болезни или операции и т. д. И это понятно. Многие раздражители, бывшие сильными и даже средними для нормальной коры, становятся сверхсильными, превышающими предел работоспособности для ослабленных корковых клеток. Действуя на ослабленную кору, они вызывают в ней не возбуждение, а охранительный, тормозной процесс, который, распространяясь, создает картину различных стадий гипноза. Этот трезный и на первый взгляд, казалось бы, просто скучный перечень условий, способствующих гипнотизации, есть не что иное, как ключ к разгадке многих, тысячелетиями волновавших воображение людей тайн мистики. Завесу окутывавшего их прежде непроглядного тумана сорвали данные точного физиологического эксперимента. Здесь разгадка «священных» плясок, наркотических курений и неустанно повторяемых призывов к «богам» и «духам», этих непременных составных частей обрядов «чудодейственного» врачевания у многих народов; здесь тайна шаманского бубна, постоянно сопровождающего «магические» процедуры камлания; здесь секрет «магнетических» пассов Месмера и «волшебных» средств погружения в «священный сон» йогов. А многократно произносимые вслед за священнослужителем слова молитв в храмах всех времен и народов, песнопения, звучание органа, сияние свечей и лампад? Разве не узнаем мы и в них гипнотизирующие воздействия, повышающие внушаемость верующих и тем подготавливающие почву для демонстрации всевозможных чудес, и в их числе самых желанных, и волнующих воображение «чудес исцеления»!
Как же объясняет физиология тот, казалось бы, совершенно непостижимый факт, что в местах религиозного поклонения порой одно лишь прикосновение к иконе или раке, в которой погребены мощи «святого», вызывало облегчение болезней, что по слову «чудотворца» вставал и шел человек, дотоле не владевший ногами, или прозревал давно потерявший зрение? Мы говорили уже, что здесь действовали внушение и самовнушение, что гипноз повышает восприимчивость человека к их влиянию. Настал момент рассказать об этом несколько подробнее и глубже, так, как это выглядит в свете данных современной физиологии и психологии. Мы знаем уже с вами, что верховным распорядителем и регулятором всех процессов, происходящих в человеческом организме, является мозг, и главным образом его высший отдел — кора больших полушарий, орган психики. Сильнейшим средством воздействия на психику, на мысли, чувства, поведение и настроение человека является слово. Данные физиологических экспериментов неопровержимо свидетельствуют о том, что словом можно глубоко воздействовать и на многие проявления жизнедеятельности нашего организма, на работу его внутренних органов и системна чувствительность и обмен веществ. В течение жизни со словами связываются все полученные нами впечатления, все оказанные когда-либо на организм воздействия реальных раздражителей, и потому слово становится способным заменять их действие, влиять подобно им. В обыденной жизни человека можно найти много примеров, показывающих многообъемлемость слова как раздражителя. Ограничимся здесь лишь несколькими. Часто случается, что, когда несколько человек вместе входят в комнату и один из них вслух замечает, что «здесь холодно», другие тоже начинают поеживаться, а у некоторых даже выступает «гусиная кожа», в то время как в действительности в комнате достаточно тепло и ощущение холода обязано своим возникновением одному только речевому раздражителю — слову. Другим примером может служить всем известный факт, что достаточно бывает лишь упомянуть о каком-нибудь особо любимом человеком блюде, чтобы вызвать у него усиленное слюноотделение. Слово может вызывать и не только такие относительно простые реакции у человека, но и оказывать воздействие на область значительно более сложных ощущений и чувств. Так, например, какое-нибудь радостное для данного человека известие может вызвать у него усиление и учащение сердцебиения, улыбку, румянец и т. п., в то время как посторонний человек, слыша те же самые слова, остается к ним совершенно безучастным и никаких реакций они у него не вызывают.
