Вадим Каргалов - Полководцы XVII в
В дворцовых разрядах 1659 года записано:
«Месяца января в 13 день послал государь в Севск боярина и воеводу князя Алексея Никитича Трубецкого, да думного дьяка Лариона Лопухина, дьяка Федора Грибоедова. А ратным людям указал государь с ним быть дворянам московским и жильцам, и дворянам городовым; а срок указано им стать в Севску февраля 1 числа.
А собрався с ратными людьми, велено итти в Переславль, уговаривать черкас, чтобы они в винах своих ему государю добили челом, а государь их пожалует по прежнему.
А будет добьют челом и вины свои принесут, ко кресту привесть и выбрать инаго гетмана; а будет они в винах своих ему государю не добьют челом и будут непослушны, итти на них войною…»
Ровно через два дня воевода Трубецкой с войском выступил из Москвы. Военные историки предполагают, что в его распоряжении находилось до ста пятидесяти тысяч пехоты и конницы, множество пушек; возможно, эти данные завышены, но то, что армию собрали большую, — несомненно, ведь ей предстояло идти в глубь Украины до самого Переяславля, сражаться не только с казачьими полками гетмана Ивана Выговского, но и со стотысячной конницей крымского хана.
По зимним дорогам войска, обозы и пушки двигались быстро. 30 января 1659 года Трубецкой достиг Севска, преодолев за две недели около пятисот верст!
Затем Алексей Трубецкой перешел в Путивль, где к нему присоединились полки воеводы Григория Ромодановского и казаки атамана Ивана Беспалого.
Начались переговоры с Выговским — Трубецкой надеялся без войны добиться от гетмана отказа от союза с Польшей. Грозная сила, стоявшая за спиной воеводы, казалось бы, должна была сделать гетмана-изменника сговорчивым. Но Выговской только тянул время, активно сносясь с крымским ханом и польским королем. Пожалуй, долгое «стояние» (больше месяца) у рубежей Украины было ошибкой опытного воеводы. Хотя возможно, что не совсем точной оказалась информация из украинских городов, и в донесениях лазутчиков преувеличивалось число «недругов» гетмана. Как бы то ни было, но воевода Трубецкой выступил в поход только в конце марта.
По другую сторону реки Сейм, закрывая дорогу в глубь украинских земель, стояла сильная крепость Конотоп, где заперся с многочисленным казачьим гарнизоном «наказной северский гетман» полковник Гуляницкий, верный сторонник Выговского.
19 апреля 1659 года русские войска осадили Конотоп.
Больше двух месяцев длилась эта неторопливая осада: то ли Трубецкой надеялся, что полковник, устрашившись огромного русского войска, сдастся сам, то ли по-прежнему верил в возможность договориться с гетманом. А может быть, он просто следовал прямому указанию царя «уговаривать черкас», прежде чем переходить к активным военным действиям. Не будем гадать, для нас важен сам факт: подготовку к штурму города русские воеводы начали только в июне. Были сооружены батареи, и тридцать больших пушек начали непрерывный обстрел Конотопа. К крепостной стене подвели насыпной земляной вал. Но было уже поздно: гетман Иван Выговской с казачьими полками и крымской конницей пришел на выручку осажденному гарнизону.
27 июня казачьи полки неожиданно напали на русский лагерь. После короткого боя, в котором обе стороны понесли потери, казаки начали отступать за речку Сосновку. Трубецкой послал преследовать их большой отряд дворянской конницы с воеводами Пожарским и Львовым. Конные сотни быстро форсировали речку и попали под фланговые удары других казачьих полков и татарской конницы, спрятанных в засаде в прибрежных зарослях. Обычный тактический прием казаков: внезапная атака, притворное бегство, чтобы подвести преследователей под удары засадных отрядов. «Начальным людям» дворянской конницы, конечно же, были известны эти казачьи хитрости, но они пренебрегли осторожностью и были за это жестоко наказаны. Только немногие дворяне и «дети боярские» вырвались из сечи и возвратились за речку Сосновку. А за ними, буквально на плечах, накатывались на русский лагерь главные силы гетманского войска. Дело принимало нешуточный оборот.
Положение спасли пешие солдатские полки и пушкари. Из острожков, которыми русские ратники по обычаю окружили свои станы, из-за обозных телег по атакующей казачьей и татарской коннице они открыли пальбу из пищалей, картечью ударили пушки. Атака была отбита.
Но казаки и татары не ушли от русского лагеря, их конные отряды подъезжали к обозам, пускали стрелы. Все дороги оказались перерезанными. Осаждать Конотоп, имея за спиной сильное войско неприятеля, было бессмысленно, и Трубецкой приказал готовиться к отступлению, а точнее — к прорыву через кольцо окружения.
Именно в организации этого отступления еще раз проявилось военное искусство Алексея Никитича Трубецкого. До реки Сейм предстояло идти по открытой местности, удобной для действий быстрой казачьей и татарской конницы. И Трубецкой приказал отступать «таборами», в кольце обозных телег, которые, сомкнувшись, образовывали своего рода подвижные крепости. Пешие солдаты под прикрытием обоза отражали наскоки конницы ружейным и пушечным огнем. Из проемов между телегами выезжали отряды дворянской конницы, схватывались с неприятелем в рукопашной схватке и снова возвращались в «таборы», под защиту пехотинцев. Медленно, но непрерывно двигались русские «таборы» к реке, и Иван Выговской ничего не мог поделать.
Русское войско подошло к реке Сейм. Были наведены мосты. Составленные полукругом обозные телеги стали «предмостным укреплением», под защитой которого на правый, русский берег реки перевезли все пушки, обозы, в полном порядке отступили солдатские и рейтарские полки, дворянская конница. Опытный воевода Алексей Никитич Трубецкой в сложнейшей обстановке выбрал наилучший способ действий и сохранил армию, которая смогла вскоре укрыться за стенами Путивля.
Однако Иван Выговской на Путивль не пошел.
Военные историки упрекают Трубецкого за длительные остановки в Севске и Путивле и за нерешительную осаду Конотопа, задержавшую главные силы русской армии близ границы Украины. В этих упреках есть доля истины. Но если посмотреть на общую картину военных действий, то «конотопское стояние» имеет определенный смысл. Главные силы гетмана Выговского и его союзника крымского хана были отвлечены от Киева. Крымский хан, согласившийся только на кратковременный поход, увел обратно в Крым большую часть своей орды, с гетманом осталось всего пятнадцать тысяч татарских всадников. Выговской поспешно отступил в Чигирин, а затем в Белую Церковь — к польскому воеводе Андрею Потоцкому.
Но в Москве всего этого не знали. К воеводе Трубецкому было решено срочно послать подкрепления. Судя по записи дворцовых разрядов, 5 июля 1659 года «велел государь сказать в Калугу с полком боярину и воеводам, князь Юрью Алексеевичу Долгоруково да стольнику князь Григорью Козловскому, а из Калуги, собрався с ратными людьми, итти на помочь к боярину и воеводе князь Алексею Никитичу Трубецкому с товарищи на крымского хана и на изменника Ивашка Выговского».
Но помощь не потребовалась. Положение на Украине изменилось. Русские отряды начали в августе решительное наступление. Воевода Шереметев доносил в начале сентября из Киева:
«Посылал он боярин и воевода товарищей своих, стольника князя Юрья Борятинского да Ивана Чаадаева, с государевыми ратными людьми на изменников на черкас под городы: под Гоголев, под Триполь, под Воронков, под Стайки, да под местечка: Макарова, под Быльцов, под Борозянку, под Горностаи поля, и под иные местечка посылал подполковников рейтарских Семена Скорнякова-Писарева да Ивана Шепелева, и голов с сотнями, и те города с местечка взяли, и выжгли и высекли.
Да боясь государевых ратных людей, полковник киевский Иван Екименко, полковники ж Заднепровские: Переяславской Тимофей Цецюра, Нежинской Василей Золотаренко, Черниговской Аникей Силин со всеми своими полками и в тех городах мещане и вся чернь Великому Государю добили челом и присягали, а изменников заводчиков, которые были с Ивашком Выговским, всех добили, а в гетманы обрали Юрья Хмельницкого (сына Богдана Хмельницкого)».
Авантюра гетмана-изменника Ивана Выговского закончилась провалом, сам он успел сбежать в Польшу, но жену и сына «изменника Ивашки» схватили и отправили в Москву.
Воеводы Алексей Трубецкой и Григорий Ромодановский из Путивля и Василий Шереметев из Киева пошли в Переяславль — принимать присягу у нового гетмана.
1 ноября 1659 года от них приехали в Москву «сеунщики», которые сообщили, что «Юрья Хмельницкий, и с ним вся старшина и казаки и вся чернь в Переяславль приежали и ему Великому Государю в винах своих добили челом, потому ж и веру учинили на том, что им быть его Великого Государя под высокою самодержавною рукою на веки, неотступно, по всей его государской воле».
