Джим Холт - Почему существует наш мир? Экзистенциальный детектив
– Эстер, – подсказал я.
– Точно, Эстер… Мне она нравится, она одета в такое полосатое, как у пчелки, платье… большие широкие полосы охватывают ее бедра. И вот Роджер старается организовать вечеринку, чтобы несколько ученых с хорошо подвешенным языком пришли и разнесли естественную теологию Дейла по кирпичику.
– Должно ли их описание возникновения Вселенной из пустоты быть убедительным?
– Не совсем, к стыду для науки. Наука, подобно теологии в былые времена, мечтает объяснить абсолютно все. Но как можно перепрыгнуть через громадную пропасть между Ничто и Нечто? Причем не просто «Нечто», а целой Вселенной. Она… Она такая огромная. Ух! Я хочу сказать, что Вселенная больше, чем то, что мы можем себе вообразить, в квадрате!
В голосе Апдайка слышалось искреннее восхищение.
– Интересно, что некоторые философы были поражены самим фактом того, что Нечто вообще существует, – сказал я. – Например, Витгенштейн написал в своем «Трактате», что загадка не в том, как мир устроен, а в том, что он вообще есть. И, конечно, Хайдеггер тоже много говорил об этом. Он утверждал, что даже люди, которые никогда не задумывались над тем, почему существует Нечто, а не Ничто, все равно ошеломлены этим вопросом – неважно, осознают они это или нет, – например, в моменты скуки, когда кажется, что лучше бы в мире вообще ничего не было, или в моменты счастья, когда все преображается и мир видится в новом свете. Однако я встречали таких философов, которых существование мира ничуть не удивляет. И порой я с ними соглашаюсь: бывает такое настроение, когда вопрос «Почему существует Нечто, а не Ничто?» кажется мне бесцельным. Но в другом настроении он, напротив, представляется чрезвычайно глубоким. А что вы об этом думаете? Вы когда-нибудь размышляли над этим вопросом?
– Уж слишком благородное слово «размышлять», но я в самом деле принадлежу к тем, кто считает существование мира чудом, – сказал Апдайк. – Это последнее прибежище естественной теологии, из-под которой уже выбили столько опор: первый принцип Аристотеля, движущая сила Фомы Аквинского… они ушли, но загадка осталась: почему существует Нечто, а не Ничто? Джордж Стайнер не столь известный мыслитель, как Витгенштейн, но я помню, что он поднимал этот вопрос. Последнее, что я слышал, – Стайнер считает существование мира удивительным и достаточно загадочным, чтобы поддержать какую-то веру.
– Я не знал, что Стайнер… – начал я.
– Да-да, я тоже удивился, что он интересуется этим вопросом, – продолжал Апдайк. – И я не могу вспомнить, где именно он про это писал. В произведениях Стайнера есть теологическая составляющая, но она не во всем заметна. Однако обыватель с научными склонностями видит основную надежду в объяснении «Нечто из Ничто» в квантовой физике, где виртуальные частицы постоянно появляются из вакуума и вновь в него возвращаются. Время их существования удивительно ничтожно, тем не менее нельзя отрицать сам факт их существования.
Я сказал Апдайку, что восхищен эпизодом, в котором персонаж «Россказней Роджера» объясняет, как Вселенная могла появиться из квантовой флуктуации. За десятилетия, прошедшие после написания книги, физики придумали несколько очень красивых сценариев спонтанного возникновения Нечто из Ничто в соответствии с квантовыми законами. Но тогда мы сталкиваемся с другой загадкой: а где эти законы записаны и что дает им силу командовать пустотой?
– Кроме того, эти законы есть просто забавный способ сказать, что Ничто равняется Нечто, – рассмеялся Апдайк. – Что и требовалось доказать! Я встречался с мнением, что, поскольку переход от Ничто к Нечто связан со временем, время не существовало до появления Нечто, и тогда этот вопрос не имеет смысла, так что не стоит им задаваться. Он выходит за пределы интеллектуальных возможностей нашего вида. Представьте себя на месте собаки. Собака быстро откликается, обладает интуицией, смотрит на нас глазами, в которых светится что-то вроде разума, и тем не менее собака наверняка не понимает большую часть того, что делают люди. Например, она явно понятия не имеет, как мы изобрели двигатель внутреннего сгорания. Возможно, нам стоит вообразить себя собакой, живущей в мире, который выходит за рамки ее понимания. Я не уверен, что принимаю эту точку зрения, но это один из способов показать, что тайна бытия неразрешима – по крайней мере, на нынешнем уровне развития человеческого мозга. Я даже сомневаюсь (и вы на это обидитесь) в стандартном научном объяснении о быстром расширении Вселенной из почти Ничто. Мысль, что наша планета и все видимые звезды, а также тысячи и тысячи невидимых нам звезд, когда-то помещались в точке – как это может быть? И на этом я перехожу к другим вопросам, – тихонько хмыкнул явно повеселевший Апдайк.
Сама идея инфляционного расширения, – продолжал он, – кажется выдвинутой от безысходности. Хотя, надо признать, что она в самом деле решает целый ряд затруднительных космологических проблем… Тем не менее если подумать, то мы, рационалисты – а мы все в той или иной степени рационалисты, – принимаем предположения о ранней Вселенной, которые более умопомрачительны, чем любое из библейских чудес. Воскресение человека из мертвых нам интуитивно понятно, поскольку это случается с людьми в глубокой коме или когда мы каждое утро просыпаемся от глубокого сна. Но как можно поверить в то, что вся неизмеримо огромная Вселенная однажды помещалась в крошечную точку? Я не утверждаю, что могу опровергнуть уравнения, на которых основана эта идея. Я только говорю, что в эту идею можно верить или не верить.
Здесь я решил ему возразить. Теории, предполагающие такую картину ранней Вселенной (общая теория относительности, стандартная модель физики элементарных частиц и так далее), отлично предсказывают результаты наших сегодняшних наблюдений. Даже теория инфляционного расширения, хотя и несколько спекулятивна, была подтверждена результатами измерений распределения реликтового излучения на телескопе Хаббла. Если эти теории так хорошо объясняют то, что мы видим сейчас, то почему мы не можем доверять экстраполяции ее выводов в прошлое, к началу Вселенной?
– Я только говорю, что не доверяю им, – ответил Апдайк. – Мой рептильный комплекс не позволяет мне в них поверить. Невозможно представить себе, что хотя бы Земля была когда-то размером с горошину, не говоря уже о целой Вселенной.
Я заметил, что некоторые вещи, которые невозможно себе представить, довольно легко описать математически.
– Тем не менее в истории человечества бывали и другие замысловатые системы! – Апдайк явно входил в азарт спора. – В Средние века схоласты создали весьма сложные интеллектуальные конструкции, всякие там эпициклы Птолемея и прочее… Все они были очень мудреными и даже обладали теоретической связностью, но в конце концов все эти конструкции рухнули. Впрочем, как вы говорите, доказательств становится все больше. Прошел уже не один десяток лет с тех пор, как была предложена стандартная модель, и она подтверждается с точностью до двенадцатого знака после запятой. Но вот теория струн… Никаких доказательств ведь так и не нашли, верно? Ничего, кроме математических формул. Некоторые ученые всю жизнь работают над теорией чего-нибудь, что может оказаться и вовсе не существующим.
– Даже в этом случае, – ответил я, – они производят красивейшую чистую математику в процессе работы.
– Красивейшую в вакууме! – воскликнул Апдайк. – В конечном итоге, что такое красота, как не истина? Красота есть истина, истина есть красота.
Я спросил Апдайка, относится ли он к естественной теологии с тем же презрением, что и Барт? Некоторые думают, что Бог существует, потому что они испытали религиозное переживание. Некоторые думают, что Бог существует, потому что верят священнику. А другие хотят доказательств, которые понятны рассудку. Именно этих людей может привлечь естественная теология, показав, каким образом наблюдения за окружающим миром способны привести к заключению о существовании Бога. Действительно ли Апдайк хочет оставить этих людей ни с чем только потому, что ему не нравится идея Бога, который позволяет «поймать себя в ловушку интеллекта»?
На пару секунд Апдайк задумался, затем сказал:
– Однажды меня пригласили на радиопередачу «Я верю в это». Как писатель, я не люблю формулировать свои убеждения, потому что, подобно квантовым явлениям, они меняются день ото дня, и вообще, высказываться так прямо вроде как плохая примета. В общем, на этой радиопередаче я признал, что исключение естественной теологии оставит за бортом слишком много людей и слишком много человеческого опыта. Пожалуй, даже закоренелый последователь Барта может признать по крайней мере одну часть естественной теологии, а именно изречение Христа: «По плодам их узнаете их», то есть многое из того, что мы принимаем за добродетель и героизм, вытекает из веры. Однако вера в абстрактную научную гипотезу никому не доставляет удовольствия, по крайней мере самим верующим. В этом нет никакого интеллектуального усилия. Вера подобна состоянию влюбленности. Как выразился Барт, путь к Богу лежит по самой короткой лестнице, а не по самой длинной. Барт неизменно утверждал, что именно движение Бога, а не усилие человека преодолевает эту пропасть.
