Борис Григорьев - Бернадот. От французского маршала до шведского короля
Т. Хёйер утверждает, что при мощной поддержке императора России, продолжавшейся вплоть до марта 1814 года, он имел неплохие шансы обеспечить себе одну из ведущих ролей в послевоенной Франции. Косвенным доказательством этому служат факты обеспокоенности наполеоновского режима шансами старого соперника Наполеона во Франции. "Необходимо противодействие князю Понте-Корво во Франции", — писал наполеоновский министр иностранных дел Маре имперскому канцлеру, а сам император 20 декабря 1813 года писал Савари: "Очень важно, чтобы газеты говорили о шведском принце как можно меньше".
Шведский историк полагает, что одним из мотивов, которым руководствовался Александр I, предлагая Бернадота в руководители Франции, было его желание вернуть на шведский трон сына королевы Фредерики, свояченицы царя и супруги свергнутого Густава IV Адольфа. Свою мысль о выдвижении Бернадота на французский трон император чётко и недвусмысленно выразил в беседе с агентом Бурбонов бароном Эженом Франсуа Огюстом Витроллем (1774–1854). Император принял барона за две недели до вступления союзников в Париж и без всяких обиняков дал понять эмиссару Бурбонов, что считает французскую корону для его хозяина слишком тяжёлой. Некоторое время тому назад мы думали о Бернадоте…, — сказал Александр, — но некоторые мотивы нас отдалили от сей мысли".
Так что Карл Юхан пока не терял надежды и в многоходовой сложной игре союзников придерживался тактики выжидания. 10 февраля 1814 года из Кёльна он обратился к французам с воззванием быстрее кончать с наполеоновским режимом, но достиг, по мнению Палмера, прямо противоположного эффекта — французы рассердились. Он предлагал очистить Францию от бедствий, а разве он сам не приносил бедствий в Европу?
Шатильонская конференция, созванная по настоянию Кастлри и Меттерниха и призванная определить рамки послевоенной Франции и условия мира с Наполеоном, началась 25 февраля без Карла Юхана. На ней Меттерних выдвинул план, согласно которому единственной альтернативой Наполеону были Бурбоны. С ним соглашался и Кастлри. Александр I пытался отодвинуть решение этого вопроса на будущее, полагая, что он должен был решаться при волеизъявлении французского народа, но австро-англо-прусское трио сводило все его усилия на "нет".
Это к жесточайшему разочарованию Карла Юхана означало, что союзники перевели Швецию в разряд "прочих государств", присоединившихся к коалиции, и уравняли её с какой-то Баварией и только встающей на ноги Голландией, и что над его совместным с русским императором замыслом нависла серьёзная угроза.
24 февраля 1814 года Северная армия вышла наконец из Голштинии и двинулась на юг к Рейну. 10 марта она вошла в Кёльн, где Карла Юхана ожидал восторженный приём и где он прожил 16 дней. Здесь он узнал, что союзники в Шатильоне от имени всех членов коалиции предложили главе французской делегации Коленкуру вариант Франции в границах 1792 года. Таким образом, весь Рейнланд и вся Бельгия, над завоеванием которых в своё время так усердно трудился солдат, генерал и маршал Бернадот, возвращались старым хозяевам. Он пытался возражать, но к его голосу уже мало прислушивались.
В прусском штабе возникла, а Кастлри была поддержана идея выдвинуть корпус Блюхера на главное — парижское — направление и усилить его за счёт Северной армии. Скоро корпуса Бюлова и Винцингероде у Карла Юхана отобрали, а вместо этого предложили ему командовать Резервной армией в Бельгии, куда, кроме шведов, вошли датские, голландские, английские, русские и ганноверские подразделения. Сам Кастлри взялся уговорить Карла Юхана возглавить этот интернациональный и плохо сыгранный секстет, подсластив "пилюлю" громким званием генералиссимуса, но послал вместо себя генерала Стюарта. Никто на эту роль не подходил лучше, чем такой выдающийся военный стратег, как маршал Бернадот, говорил Карлу Юхану генерал Стюарт, и тот был вынужден согласиться. Безропотно было воспринято и объяснение Кастлри о причинах, по которым Швецию оставили за рамками Шатильонской конференции: мол, если пригласить в Шатильон Швецию, то тогда обиделись бы Бавария с Голландией, а приглашать всех по причине достижения конценсуса — просто неразумно. Спорить с Англией было невыгодно: она могла ещё пригодиться в деле покорения бунтующей Норвегии!
Из Кёльна наследный принц распространил во Франции громкую прокламацию, в которой заявлял о своей посреднической роли между французами и союзниками и уверял соотечественников в том, что союзники им зла не желают, а хотят лишь прогнать с трона Наполеона. Вероятно, в данном случае это возымело действие — с ним стали заигрывать и сторонники Бурбонов. С помощью графа Буийе глава дома Бурбонов и принц Конде обратились к бывшему солдату латка Рояль-Марин с любезными посланиями и обращениями: "Monsieur mon frère" и предложением чина генералиссимуса.
В конце февраля штаб-квартира Карла Юхана переместилась в Льеж, но никаких военных действий его резервная армия осуществить, по сведениям Хёйера, не могла, поскольку её разрозненные части ещё не собрались вместе. Под Антверпеном он предложил частям Л. Карно сдаться и перейти на сторону союзников, но тот от этой "чести" наотрез отказался: "Я был другом французского генерала Бернадота, но являюсь врагом чужого правителя, который воюет против своего отечества". Положение фиктивного главнокомандующего раздражало и беспокоило Карла Юхана. Но ещё большее беспокойство вызвало известие из Копенгагена: 1 марта его представитель в Копенгагене генерал Таваст прислал сообщение о том, что наследник датского трона Кристьян Фредрик, кузен Фредрика VI, тайно прибыл в Норвегию и поднял там восстание против присоединения страны к Швеции. Норвегию собирались объявить самостоятельным государством, в стране начали печатать деньги и организовывать армию. Ещё не успели ратифицировать Кильские договорённости, как Норвегия уже стала ускользать из рук. Вновь зашевелился сверженный со шведского престола Густав IV Адольф — теперь он заявил о своей заинтересованности в норвежском троне.
Пребывание в Льеже, благодаря некоторым неожиданным событиям, дополнительно усугубило уже сложившийся негативный образ Карла Юхана как союзника. Сюда в Льеж 3 марта к Карлу Юхану неожиданно прибыл секретарь супруги Дезире доктор Франценберг, который лечил его в бытность послом Франции в Вене. Он привёз с собой письмо от Жозефа Бонапарта, явно инспирированное его императорствующим братом. Родственники прощупывали бывшего маршала Франции относительно его позиции по будущему устройству страны, предлагали "образумиться" и стать вместе с французской армией на защиту родины. Карл Юхан ответил, что Жозеф должен посоветовать брату немедленно заключить мир с союзниками. Вместе с ответом Жозефу Франценберг 10 марта повёз в Париж письмо и подарки Дезире: кольцо с бриллиантами и 60 000 франков. О политической "подкладке" визита Франценберга супруг не обмолвился ни одним словом!
Это одна из версий о странном и подозрительном недельном визите доктора Франценберга, принятой на веру некоторыми историками. А вообще достоверных сведений о том, зачем приезжал этот доктор, о чём с ним беседовал наследный принц Швеции и какой ответ он повёз обратно Наполеону, нет. Есть три источника, на которых строятся все версии и спекуляции об этом эпизоде: русский посол Сухтелен, английский посол Торнтон и сам Карл Юхан. Но сведения Сухтелена и Торнтона основываются на том, что им якобы сообщил… сам Карл Юхан.
Русскому послу принц сказал, что Франценберг был послан к нему "очень влиятельным лицом в Париже", чтобы спросить совета о создавшемся военно-политическом положении Франции. После некоторого раздумья он якобы ответил, что Франции следует заключить мир при условии сохранения её старых границ, "а тот, кто убил республику, не достоин пользоваться преимуществами, которые добыли своими победами республиканцы".
Англичанину Карл Юхан рассказал, что Франценберг приехал спросить его, не последует ли Швеция примеру Австрии, если та заключит сепаратный мир с Францией. Карл Юхан якобы ответил, что он ни при каких обстоятельствах не станет отделять шведские интересы от интересов союзников и что если Наполеон не согласится пойти на мир на предлагаемых ему союзниками условиях, т. е. на условиях сохранения Франции в границах 1792 года, то это будет стоить ему короны.
В 1820—1830-е годы, работая над своими записками, Карл XIV Юхан, упоминая эпизод с Франценбергом, фактически повторил то, что он якобы рассказывал в своё время Торнтону, но добавил к нему одну новую деталь: Франценберг, выслушав ответ принца Наполеону, якобы сказал, что у него есть также поручение от других лиц, занимавших высокое положение в империи (Хёйер полагает, что речь могла идти о Сиейесе, Талейране и некоторых других знакомых Бернадота, фрондировавших во времена консульства). Эти лица просили передать, что, в случае прихода в Париж союзников, Карла Юхана будут считать персоной № 1 и что он может рассчитывать на помощь всех, кто был недоволен Наполеоном и кто не одобряет Бурбонов. Карл Юхан пишет, что он категорически отверг этот вариант, потому что не хотел, чтобы из-за него разгорелась гражданская война.
![Редьярд Киплинг - Отважные мореплаватели [Отважные капитаны]](/uploads/posts/books/25655/25655.jpg)
