А. Манько - Брачные союзы Дома Романовых
Принц Генрих Прусский писал 27 апреля 1776 года герцогине Вюртембергской: «Любезная племянница! Смерть великой княгини, которая последовала вчера вечером, доставляет мне случай оказать вам услугу, любезнейшая племянница, и поговорить о предмете крайней важности. Императрица поручила мне попросить Вас приехать в Берлин с Вашими дочерьми. Я был принужден написать королю об этом предмете с полной подробностью и просить его нарушить обещания, данные принцу Дармштадтскому [55]. Умоляю и Вас и супруга Вашего, ради счастия наших семейств, согласиться на все меры, которые предпишет Вам король касательно этого. Императрица даст мне вексель [56], равный сумме, полученной покойною ландграфиней, который она пошлет королю для передачи Вам. Вы знаете, любезная племянница, что православная вера здесь господствующая и что великая княгиня не может быть другого исповедания. Поручаюсь своим честным словом, что дочь Ваша не может выйти за человека более любезного и честного, чем великий князь, и что она не найдет нежнейшей и достойнейшей свекрови, чем императрица; отвечаю, следовательно, за счастие ее и выгоды, могущие вытекать отсюда для Вас и Вашего семейства. Не шейте своей дочери слишком много платьев; платья для города и одно нероскошное парадное для берлинского двора. Великий князь хочет увидеть принцессу, прежде чем просить ее руки, это секрет; затем Вы проводите ее до Мемеля, ибо не сомневаюсь, что она ему понравится. Императрица в Мемель за принцессой пошлет свой двор; она хочет избавить Вас от такого долгого и утомительного путешествия; но Вы получите все доказательства ее дружбы. Вот великий князь входит в комнату и, зная, что я пишу Вам, свидетельствует Вам свое почтение. Напишите мне два письма: одно, которое можно всем показать, другое для меня, и пошлите их с курьером моему брату Фердинанду. Не забудьте известить короля о том, когда приедете в Берлин. Мне необходимо знать это. Прощайте, любезная племянница. Да свершит Господь это дело к моей радости и Вашему счастию! Весьма нежно Вас обнимаю преданнейший Вам, любезная племянница, дядя и слуга Генрих. Монбельяр, 16 мая 1776 года».
Уже 11 июня 1776 года Екатерина II писала герцогине Вюртембергской: «Государыня сестра! Так как выбор великого князя, моего сына, вполне соответствует моим желаниям, то зависит лишь от согласия Вашего Высочества осчастливить его. Получите признание от своей старшей дочери, что ее сердце на это согласно, и будьте уверены, что эта принцесса будет разделять с сыном моим чувства моего сердца, что друг перед другом мы будем заботиться о ее счастии. С этими-то чувствами и чувствами глубочайшего уважения я всегда буду пребывать, Вашего Высочества добрая кузина Екатерина».
Со своей невестой принцессой Вюртембергской великий князь Павел Петрович встретился в Берлине, куда прибыл в июне 1776 года в сопровождении генерал-фельдмаршала П. А. Румянцева. Русские и прусские газеты того времени подробно описывали, в частности, церемониал въезда великого князя в прусскую столицу. Впереди ехали двадцать четыре почтальона, играя на рожках, за ними шли разные чины при полном параде, потом следовал отряд прусской армии и, наконец, ехал цесаревич Павел Петрович с принцем Генрихом в богатой карете, запряженной восемью лошадьми. В других каретах находилась великокняжеская свита: фельдмаршал П. Н. Румянцев, Н. И. Салтыков, князь Куракин и другие. По дороге гостей встречали стоявшие в строю полки, процессия сопровождалась пушечными залпами. Шестьдесят красивых девиц поднесли цесаревичу венок из роз, нарциссов и миртов.
Доротея, зная об увлечениях цесаревича, завела с ним разговор о геометрии и на следующий день описывала сына Екатерины II своей подруге, госпоже Оберкирх, в самых лестных выражениях и признавалась ей, что «любит его до безумия!».
Позже, когда принцесса Доротея прибыла в Петербург, Павел писал 2 августа 1776 года матери своей невесты, герцогине Вюртембергской: «Ваше Высочество! Извещаю Вас о благополучном прибытии к нам принцессы, Вашей дочери, о полноте моего счастья и о радости всех и каждого.
Она имеет дарование и талант обвораживать и интересовать всех, я испытал это на самом себе.
Мать моя любит ее уже выше всякого выражения, я ее обожаю, а народ принимает ее с единодушным одобрением. Счастие свое я получил из Ваших рук, и Вас я должен благодарить за него. Примите чувства моей благодарности, поверьте, что они искренни и что я ими проникнут».
После принятия православия принцесса Доротея Вюртембергская стала великой княгиней Марией Федоровной. 15 сентября 1776 года был опубликован Манифест по поводу их обручения. Молодые августейшие супруги жили в любви и согласии, став впоследствии основоположниками генеалогической ветви династии Романовых в Росси. Семья великого князя Павла Петровича быстро увеличивалась.
12 декабря 1777 года Мария Федоровна родила первенца-сына. По желанию императрицы при крещении ему дали имя святого Александра Невского. Екатерина II, извещая Фридриха Гримма о рождении внука, радостно писала ему: «Я бьюсь об заклад, что вы вовсе не знаете того господина Александра, о котором я буду вам говорить. Это вовсе не Александр Великий, а очень маленький Александр, который родился 12-го этого месяца в десять и три четверти утра. Все это, конечно, значит, что у великой княжны только что родился сын, который в честь святого Александра Невского получил торжественное имя Александра II которого я зову господином Александром. Но, Боже мой, что выйдет из мальчугана? Я утешаю себя тем, что имя оказывает влияние на того, кто его носит; а это имя знаменитого…» 20 декабря того же года в Манифесте говорилось: «Божиею милостию Мы Екатерина вторая императрица и самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая, объявляем всенародно:
При должном благодарении Господу Богу за благополучное разрешение от бремени нашей любезной невестки Ея Императорского Величества Великой Княгини, и дарование их императорским Высочеством первородного сына, а нам внука Александра Павловича, что учинился во 12 день сего декабря, определяем писать во всех делах в Государстве Нашем по приличеству до сего касающихся: Его Императорским Величеством Великим Князем Александром Павловичем; и сие наше определение повелеваем публиковать во всем нашем государстве, дабы везде по оному исполняемо было. Екатерина».
Через полтора года, 27 апреля 1779-го, в Царском Селе появился на свет еще один внук Екатерины II — Константин. Появление на свет второго внука Екатерины по тогдашнему обычаю приветствовали стихами и, естественно, торжествами. Потемкин, устроив на своей даче в честь новорожденного блестящий праздник, сделал легкий намек на приготовленную Константину судьбу. Фаворит российской самодержицы знал, что и когда говорить. Дело в том, что еще до рождения второго сына Павла у Екатерины II в ее пылком воображении зародился так называемый греческий проект. Суть его заключалась в том, чтобы изгнать турок из Европы, овладеть Константинополем и, восстановив там древний престол восточно-римских или византийских императоров, посадить на него одного из великих князей русского императорского дома. Именно по инициативе царствующей бабушки великому князю дали имя в честь первого основателя Константинополя. Это имя носил и последний греческий император из дома Палеологов. Лорд Мельсбюрн, английский посланник в Петербурге, сообщал в Лондон о том, что Екатерина II после рождения Константина стала часто говорить в ближайшем окружении о возведении второго внука на престол византийских императоров. Мысль о том, чтобы сделать второго сына Павла Петровича монархом греческого народа, не покидала императрицу и в последующие годы.
После рождения Александра II Константина Павел имел, по выражению Екатерины, «вереницу» из шести дочерей и еще двух сыновей — Николая и Михаила. «Я бесконечно больше люблю мальчиков, чем девочек», — говорила мать Павла. Плодовитость второй жены великого князя вызывала у императрицы удивление и восхищение. «Действительно, — говорила она Марии Федоровне, — вы мастерица производить на свет детей». Частые роды, по-видимому, не ухудшали здоровья супруги Павла.
Когда великая княгиня «подносила» своей свекрови внучку, она получала денежный подарок — чек на 30 000 рублей в государственном казначействе.
Августейшая бабушка
Императрица полагала, что дети Павла и Марии Федоровны принадлежат не им, а государству, поэтому не считалась с правами родителей. С рождением внуков умудренная жизненным опытом Екатерина считала себя, еще более чем раньше, способной быть главной наставницей обоих будущих императоров. Поэтому императрица удалила Александра II Константина от их родителей, с которыми решительно не сходилась во взглядах по вопросам воспитания детей. Оба мальчика постоянно жили при бабушке, а Павел Петрович и Мария Федоровна приезжали из Гатчины к своим сыновьям один-два раза в неделю.
